Епископ Гермоген (Добронравин) (XIX век).
Бог забирает каждого человека в наиболее подходящий момент его жизни, забирает особым, только для него пригодным образом – так, чтобы спасти его душу. Если Бог видит, что человек станет лучше, Он оставляет его жить. Однако, видя, что человек станет хуже, Он забирает его, чтобы его спасти. А других – тех, что ведут греховную жизнь, но имеют расположение сделать добро, Он забирает к Себе до того, как они успевают это добро сделать. Бог поступает так, потому что знает, что эти люди сделали бы добро, если бы им представилась для этого благоприятная возможность. То есть Бог всё равно что говорит им: «Не трудитесь: хватит и того доброго расположения, которое у вас есть». А кого-то еще – очень хорошего, Бог забирает к Себе, потому что в раю нужны и цветочные бутоны.
Старец Паисий Святогорец (1924–1994).
Почему мы боимся смерти?
Смерть грешников люта.
(Пс. 33, 22)
Смерть по грехам страшна.
Грех не смех, когда придет смерть.
Русская пословица.
Смерть вошла в человеческий род не по природе, поэтому природа человеческая боится смерти и бежит от нее.
Блаженный Феофилакт Болгарский († ок. 1107).
Страх смертный печалит мужа, осуждаемого своею совестию. А кто имеет в себе доброе свидетельство, тот столько же желает смерти, как и жизни.
Преподобный Исаак Сирин (VII век).
Трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных согрешений.
Преподобный Иоанн Лествичник († 649).
Мирские люди бегают помышления и воспоминания о смерти, чтоб не пресекать своих чувственных утех и наслаждений, которые не совместимы с памятию смертною… Зато, когда придет время разлучиться с жизнию и со всеми любимыми вещами и утехами, они непомерно мятутся, мучатся и ужасаются.
Преподобный Никодим Святогорец (1749–1809).
Любовью к преходящей жизни связаны между собою тело и душа; и когда приближается день кончины и разлучения их друг с другом, плачут они друг о друге и просят щедрот и помилования.
Не видишь ли на кончающихся и борющихся со смертью братиях, когда сидим при них, сколько бывает тогда страшного? В каком они стеснении, в каком смятении? Не видишь ли, как воздыхают? Не видывал ли, как покрываются холодным и горьким потом, подобно жнецам на ниве? Как обращают очи туда и сюда? Как иные скрежещут зубами? Как в смятении поражаются ужасом? Как многие рвут на себе волосы? Как вскакивают с одра и хотят бежать, но не могут; видят, чего никогда не видали, слышат от Властей, чего никогда не слыхали, терпят, чего никогда не терпели; ищут избавителя – и нет спасающего…
Преподобный Ефрем Сирин (IV век).
Смерть неестественна человеку, поэтому все её боятся. Но вера в Господа и надежда на милосердие Божие, надежда прейти из тяжелой земной жизни в неизреченное, нескончаемое блаженство может не только ослабить страх, но и радовать человека, как избавляющегося от опасной и воистину страшной в наше время жизни. Надо готовиться к смерти всем и каждый день, хоть немного, размышлять о ней.
Игумен Никон (Воробьев) (1894–1963).
Как нужно умирать?
Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя.
(Пс. 32, 22).
Жил грешно и умер смешно.
Как поживёшь, так и умрёшь.
Что запасешь, то и с собой понесешь.
Бойся жить, а умирать не бойся!
Русские пословицы.
Хотя вся жизнь наша на земле есть непрестанная брань и нам предлежит вести ее до самого конца, но главнейшая и решительнейшая брань ожидает нас в час смерти.
Как всегда, так наипаче в час смерти отнюдь не допускай вниманию своему останавливаться на себе и своем и вдаваться в довольство собой и делами своими, хотя бы ты преуспевал в добродетелях паче всех святых. Но довольство твое все да будет в Боге и уповай всецело на одно милосердие Его и страдания Господа Спасителя.
Если б враг наш, злой, лукавый и упорный, никогда не утомляющийся искушать нас, восхотел в час смерти тебя и соблазнить какими-либо призраками, видениями и преображениями в Ангела светла, ты стой твердо в сознании своей скудости и своего во всем ничтожества.
Преподобный Никодим Святогорец (1749–1809).
Суд Божий гораздо строже суда нашей совести, хотя бы кто и ничего не знал за собою худого с полным удостоверением, как учит премудрый наш Павел, говоря: я и сам не сужу о себе. Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь (1 Кор. 4, 3–4). Если же мы не будем достодолжно и об этих (невольных и неведомых) грехах исповедываться, то во время исхода нашего страх некий неопределенный найдем в себе. А нам, любящим Господа, надлежит желать и молиться, чтоб в то время оказаться непричастными никакому страху, ибо кто тогда будет находиться в страхе, тот не пройдет свободно мимо князей адских, потому что эту боязливость души они считают за признак соучастия ее в их зле, как это в них самих есть. Обрадоваемая же любовью Божиею душа в час разрешения от тела, с Ангелами мира несется выше всех темных полчищ.
Блаженный Диадох Фотикийский (V век).
Будь всегда таким же, каким желаешь быть при кончине.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) (1807–1867).
Надо мысленно на молитве проходить свою жизнь и просить прощения за все сделанные грехи не только делом, но и словом и помышлением. Кающемуся Господь всё прощает, а тогда нечего и смерти бояться.
Господь дает ей подготовиться к будущей жизни, но берет и страх – не возропщет ли она, не будет ли малодушествовать. О, если бы она смирилась, обратилась всем сердцем к Богу, покаялась искренне во всех своих ошибках, причастилась с верой и благоговением Св. Таин! Тогда стала бы смерть для нее радостью, новым рождением, переходом к тем, кто любит ее всей душой, ждет ее, чтобы исполнить ее радостью, совершенной, никогда не кончающейся, какой не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку.
Святые Отцы предупреждают, что перед смертью, когда человек ослабевает – враг особенно борет, даже крепко верующих, неверием и безнадежием.
Игумен Никон (Воробьев) (1894–1963).
В предсмертный час враг устрашает также памятью о прежних падениях. Не потому ли при кончине многие исторгают такие вопли: «Не простит меня Господь, вечная мука ожидает меня!» И опять здесь много значит молитва: именно она способна рассеять чувство отчаяния у умирающего. Поэтому счастлив тот, кто сумел стяжать ее в жизни, не страшны таковому ни затвор, ни уединение, ни даже смерть.
Преподобный Герман Зосимовский († 1923).
Когда и на тебя приидет общая участь, переноси это, смежив очи, не бесстрастно и не бесчувственно (ибо какая награда за нечувствительность?), но с великим трудом и с тысячами болезней. По крайней мере, переноси как подвижник храбрый, показывающий крепость и мужество не в том одном, что поражает противников, но и в том, что с твердостью терпит их удары; и как кормчий мудрый, по великой опытности в мореплавании ничем не смущаемый, сохраняющий душу свою в положении прямом, непогружаемой и превозмогающей всякую непогоду.
Святитель Василий Великий (330–379).
Если те, кому предстоит быть взятыми отсюда, окажутся причащенными Таинств с чистой совестью, то, когда они умирают, их дориносят и возводят отсюда на небо Ангелы, благодаря Причащению.
Святитель Иоанн Златоуст († 407).
Я думаю, вы замечали, как бывает мирен и приятен сон после сердечной вечерней молитвы? Вы ложитесь на постель с необыкновенною внутреннею легкостью и спокойствием всех душевных сил, как праведник, оправданный многомилостивым, щедрым Богом. Утром вы встаете так же легко, с благими мыслями и чувствами. Это, братия, образ блаженного перехода вашей души по вечере вашей жизни в вечность, когда вы, быв напутствованы Святыми Таинствами, в мире с Богом, с людьми и с своей совестью, заснете вечным сном. Вашей душе будет покойно и легко, легко на всю бесконечную вечность, и вы с торжествующим духом встретите утро общего воскресения, после которого вступите в обладание уготованного вам от создания мира Царства Небесного (Ср.: Мф. 25, 34).
Св. праведный Иоанн Кронштадтский (1829–1908).
Как вести себя с умирающим?
О, и тут можно тем более или послужить или повредить ближнему! Главное чувство, какое примечается в умирающем – это чувство оставления. Ему не хочется оставаться одному, хотя перед самой последней минутой иные и просят всех удалиться от них. И так не надобно оставлять в одиночестве умирающего. Затем, одни умирают тихо, как бы засыпают, а другие – среди сильной борьбы. Тот или иной образ умирания зависит более от качества болезни, а, во всяком случае, по этому еще нельзя каждый раз заключать об особенном достоинстве или недостоинстве умирающего. Иной еще и искусственно показывает себя бодрым, тогда как в душе своей тем большие переносит борения.
…Не следует смущать умирающего разговором о предсмертной борьбе, а во время самой борьбы – потрясать, беспокоить его чем-либо отвне, например, смотреть на него со страшным испугом, затруднять его какими-либо вопросами, напоминать ему о близких, которых он оставляет. Все это может и предупредить его кончину. А особенно не следует у постели его громко плакать или отчаянно стонать. Почему же? Потому именно, что слух у людей умирающих позже всех чувств закрывается. К тому же и умирают преимущественно к вечеру или к утру, когда кругом в природе бывает больше тишины. Этого рода беспокойство умирающему может помешать ему в предсмертной борьбе, затянуть эту борьбу и сделать ее мучительною. Посему у постели умирающего все должны оставаться в самом глубоком молчании.