– Тебе Дуся свою даст и, если что, поможет сделать замеры. Я же говорю: она у меня перфекционист, любит, чтобы строго придерживались проекта, – уже спускаясь по лестнице, ответила Виктория.
И правда, через несколько секунд Эдик заметил в зубах зверя пятиметровую рулетку, которую он еле вырвал из острых клыков.
Под присмотром черного как уголь надзирателя Эдик притащил саморезы, свернутый в тубу поликарбонат и, разложившись на веранде, посмотрел на обрешетку.
– И как я, мать его, должен туда залезть? – произнес он вслух, задумавшись.
– В дальнем углу стремянка, – ответил кто-то так неожиданно, что Эдик от испуга в прыжке достал головой до стропил.
Почесав ушибленное темечко, альфонс оглянулся: кроме пантеры, никого рядом не было.
«Ну не настолько же ее надрессировали, чтобы она говорить начала? Хотя с такой хозяйкой неудивительно», – думал про себя альфонс, разворачивая поликарбонат.
Забравшись на обрешетку по лесенке, Эдик оценил качество конструкции: крепкая, не шатается, хорошо покрашена. «Должно быть, мастер дорого взял за такую работу», – подумал он, и тут же его взгляд упал на нацарапанную на одной из балок надпись: «Владислав, 2021 год. Если вы читаете эту надпись, значит, до кровли я не до…»
Дальше фраза обрывалась. «Не дошел» или «не дожил» – оставалось тайной, которая снова вызвала меланхолию в душе ранее бесчувственного альфонса.
– Зверюга, рулетку не подержишь? – позвал Эдик пантеру.
Та, на удивление, запрыгнула наверх и, схватив зубами конец измерительной ленты, перепрыгнула в другой конец обрешетки.
«Интересно, она на калькуляторе или в уме считает?» – подумал Эдик, оценив помощь животного, а затем спросил:
– Сколько там выпуск? Я забыл.
– Десять сантиметров, – раздалось на этот раз откуда-то сбоку.
Эдик снова поддался испугу и на этот раз полетел не вверх, а вниз.
Он был бы рад, если бы разбился, но щебенка внизу имела прекрасную амортизирующую способность, и незапланированное самоубийство заместилось отбитыми ягодицами.
– Жив? Цел? Поликарбонат не замял?! – встревоженно кричала прибежавшая на шум Виктория.
– Я слышал голоса, – ответил слегка контуженный Эдуард.
– Не голоса, а голос – у меня там микрофон с обратной связью. Я же тебе сказала: будут вопросы, задавай!
– Мне нужно в больницу, – простонал Эдик, чувствуя, что нашел способ спокойно покинуть этот сумасшедший дом.
– Тебе просто нужно немного отдохнуть и пить побольше жидкости, – успокаивала его Виктория и снова протянула стакан с компотом. – Хватит на сегодня высотных работ – спокойно копай бассейн. А завтра закончишь с кровлей, – ласково произнесла хозяйка дома и чмокнула Эдуарда в лоб.
Эдик взял инструмент и начал работу. В его голове созрел единственный, как ему казалось, логичный план побега – подкоп. Он собирался копать всю ночь, если потребуется.
Главное – создать видимость работы, а как только хозяйка уснет, начать рыть туннель.
Эдуард работал, не жалея сил. Пот стекал с него реками, бассейн расширялся и углублялся, а подкоп, наоборот, отдалялся. Солнце уже успело зайти и планировало вот-вот подняться снова, а Виктория все никак не уходила спать. Эдик не сдавался. В какой-то момент его уставший мозг решил, что можно сбежать, копая в глубину. Он готов был рискнуть и докопать до Китая, но Виктория требовала сверять высоты, как только голова Эдика пропадала из поля ее зрения. Альфонс прыгал с измерительной рейкой туда-сюда, пока силы его окончательно не покинули и он вновь не уснул на уже родном щебне. Зато, когда парень проснулся и взглянул на плоды своих трудов, он с радостью осознал, что выкопал всю заявленную площадь. Даже испорченный маникюр уже не казался катастрофой.
– Какой же ты у меня молодец! Хочешь покушать? – спросила на третий день знакомства Виктория.
– Угу, – промычал Эдик. Слова давались ему с трудом.
Привыкший к бифштексам, экзотическим фруктам и нежным соусам, альфонс был обижен преподнесенной ему гречкой, пусть ее был и целый тазик.
– В мясе много токсинов, от фруктов пучит, а соусы – это вообще яд в чистом виде. В каше есть все необходимые углеводы, витамины, а еще она…
«…дешевая», – подытожил про себя Эдик, не слушая, что там щебечет эта ненормальная.
Эдик вдруг начал осознавать, что все вокруг только кажется богатым. На самом деле Виктория была жутко скупой. Она на всем экономила, особенно на рабочей силе.
– Мне надоело. Я хочу уйти! – заявил Эдуард, глядя на малопривлекательную крупу.
– Уходи, тебя никто не держит, – ответила хозяйка и, как только Эдик расплылся в улыбке и направился к выходу, добавила: – Я хотела на этой неделе купить тебе что-нибудь, мне как раз должны перевести несколько тысяч евро со сделки, но раз ты решил…
Эдик чувствовал, что пожалеет о своем решении, но развернулся на месте и с видом полного счастья начал поглощать гречку.
Ближе к обеду, когда Виктория и Дуся заверили все высоты, приехала машина с арматурой и досками для опалубки. Слова о тысячах евро и подарках способны открыть второе дыхание, а если потребуется, то и третье, и четвертое. Под чутким руководством Виктории Эдуард продолжал раскрывать в себе способности к строительству.
«Не зря же я столько времени и сил потратил на все это. Куплю себе последний айфон, а еще обновлю гардероб и, если останутся деньги, закажу парфюм», – рассуждал альфонс, связывая металлические прутья и вкручивая в доски саморезы ручной дрелью.
Когда все подготовительные работы были закончены, а бетон залит, Виктория накормила Эдуарда праздничной перловкой и пообещала, что удвоит запланированный изначально бюджет на удовольствия своего нового «друга».
Всю неделю Эдик работал: возводил вертикальные грядки, доделывал веранду и изучал тонкости гидроизоляции. Он полюбил «лимонад» из сухофруктов и даже чувствовал некоторую гордость за себя. Никогда раньше он и подумать не мог, что способен собственными руками что-то построить, сотворить, слепить.
– Эдичка, у меня для тебя сюрприз, – позвала его как-то вечером Виктория.
Вот он, долгожданный момент. Наконец все жертвы будут оплачены, а тревоги забыты. Эдик прискакал, словно щеночек, ожидающий сахарную косточку за то, что вел себя хорошо. Он был послушным мальчиком, он заслужил.
– Я долго думала, чем же тебя порадовать, – начала Виктория издалека.
Она стояла рядом с сюрпризом. Большой брезент скрывал от взора что-то, что Виктория не спешила демонстрировать.
«Хоть бы это был стол с деньгами», – с надеждой смотрел на закрытый подарок альфонс.
– У меня трава за неделю очень подросла, – как-то странно начала хозяйка. – А ты, я думаю, косу в руки брать не захочешь.
Лицо Эдика скисало на глазах, но сами глаза все еще сияли верой в чудо.
– Вот я и подумала, что тебе приятно будет стричь ее, сидя за рулем.
С этими словами Виктория сдернула брезент, и взору Эдика предстала новенькая газонокосилка.
– Ну как? Ты счастлив? – искренне улыбаясь, спросила Виктория.
Эдик начал задыхаться. В глазах у него потемнело. Из глубин души на волю вырвался крик. Потеряв чувство всякого самосохранения, альфонс помчался к воротам. Он легко уворачивался от сетей, которыми стреляли дроны, схватился с Дусей, которая даже и не думала нападать, и вырвал своими зубами клок ее шерсти. Перепрыгнув через ворота под звуки сирены, Эдик даже не заметил, как зацепился за пики шортами и разорвал их. Грязный, голый, оглушенный, совершенно изнуренный, но свободный, он побежал домой. После длительной реабилитации на диване, обросший кучей фобий и навыков строительства, Эдуард так и не смог вернуться к прошлой жизни. Он устроился в какую-то фирму строителем и быстро поднялся по карьерной лестнице, а через пару лет даже женился.
Виктория сидела на своей веранде, ела оливье и попивала чай, слушая, как барабанит дождь по поликарбонату. Дуся лежала у нее в ногах и играла чьим-то ботинком.
– Алло? – ответила Виктория на входящий звонок. – Да, бывшими мужьями тоже занимаюсь. Смотрите, у нас есть разные программы: перевоспитание, открытие талантов и восстановление потерянных навыков. Выводим жадность, грубость, тупость. Лечим от алкоголизма, восстанавливаем алиментоспособность и многое другое. Оплата по факту, гарантию предоставляем. Если он у вас спортсмен, сделаем скидку, хотя деньги не главное. Главное – наши клиенты.
Проклятый талантом
– Мама, мама, смотри, я нарисовал бабочку тебе на день рождения! – воскликнул трехлетний Денис и был проклят на всю жизнь.
Денис родился с одиннадцатого на двенадцатое апреля, ровно в 00:00, когда Меркурий передавал вахту Венере, а Большая Медведица перепрыгивала через Пояс Ориона. К тому же была восходящая луна. Намечался грандиозный космический сабантуй, и новоиспеченному нижегородцу с барского плеча подарили первое, что пришло в голову, – талант художника. А вот поинтересоваться, нужен ли ему этот талант, забыли.
– Ты сам это нарисовал?! – спросила мать на бегу, таща за собой наспех обутого в разные ботинки сына в художественную школу.
Дениса приняли против его воли. Дали в молочные зубы карандаши, кисти, мольберт, гуашь, акварель, приказали все это смешивать и рождать миру бесчисленные кувшины и геометрические фигуры. Мальчик плакал и просил вернуть его домой, к игрушечным самосвалу и трактору, которые он обожал больше всего на свете. Но ему угрожали большим будущим, личными выставками и никуда не пускали вплоть до выпускного.
После девятого класса Денис целенаправленно шел в сторону строительного колледжа: он собирался покорять и изучать тяжелую технику, которую любил всем сердцем. Его сводила с ума гидравлика, от звука двигателей сердце билось чаще. Но Денису пришлось сдавать экзамен по черчению, где он и завалился на пути к заветной цели.
Один преподаватель из приемной комиссии имел свой подход к оценке способностей абитуриентов. Он попросил Дениса изобразить любой предмет в цвете и в масштабе один к одному без использования линейки и циркуля.