— Эдит Пиаф! Чертов Кембридж!
— Она француженка.
— Знаю, что француженка! Я не это имел в виду.
— Ты знаком с Эдит Пиаф?
— Нет, придурок, я слышу, что она поет по-французски. Если помнишь, я был во Франции. Иначе я бы не отличил французский от немецкого.
— Хорошо, что ты побывал во Франции.
— Этот музыкальный автомат играет Пиаф.
— Наверное, клиентам нравится.
— Вот именно. О том и речь. Что за люди сюда приходят?
— Я, например.
— Вижу.
— Ты попросил выбрать место, где никто тебя не узнает. Поверь, никто из твоих знакомых сюда не заглядывает.
— Неудивительно. — Джо оглядел грязный подвальный бар под названием «Касабланка» и презрительно фыркнул. Ну и дыра! Кучка хиппи, которым следовало бы помыться и подстричься; тощие гарвардские юнцы, набирающиеся жизненного опыта, прежде чем сделаться биржевыми брокерами; толстые кембриджские бабенки, похожие на прачек. — Господи, Рик, в таких местах обычно околачивается Майкл. А я-то на тебя понадеялся…
— Прости, что подвел.
— В любом случае, что ты вообще тут забыл? Зачем было селиться в Кембридже?
— Лучше жить подальше от тех мест, где работаешь.
— Да? И почему?
— Я пересекаю мост и оказываюсь в округе Мидлсекс. Там другая полиция и другой прокурор. Никто меня не знает, никаких проблем.
Джо кивнул и большим пальцем рассеянно поскреб этикетку на бутылке с пивом.
— Расслабься, Джо. Я же сказал — ваша юрисдикция здесь не действует.
— Плевать, делай что хочешь. Думаешь, я тебя арестую? — Впрочем, гнев Джо излился полностью на Эдит Пиаф и кембриджских хиппи, поэтому он быстро утих.
Рики не знал, как это понимать. Что затеял Джо? Что творится в его огромной голове? Рики всегда немного злился на брата. Типичная самоуверенность первенца, поверхностный консерватизм, тупость, грубые, вызывающие манеры, высокомерие, агрессивная неумная ксенофобия… Джо был для Рики отрицательным примером. Если бы они не были братьями, то, наверное, ни за что не стали бы друзьями. Они все время нуждались в Майкле как в посреднике. Без него в их разговорах сквозило раздражение, словно многолетние отношения были одной непрекращающейся ссорой, которая никогда не закончится. Но в то же время Рики не мог избавиться от легкого восхищения братом, который в конце концов охотно принял на себя бремя старшинства. Отцовство, обязанности супруга, служба — всего этого Рики не желал и сомневался, что сможет выдержать. А Джо взвалил на себя тяжкую ношу и удерживал ее день за днем. Рики подумал: нужно взглянуть на Джо глазами Кэт. Он упорен, но не упрям; по-собачьи предан, хоть и трудно назвать его компанейским человеком. И все же Рики никогда не знал, как затронуть Джо.
Музыкальный автомат заиграл песню Чака Берри.
Джо неуклюже, точно ревматик, покачал головой в такт музыке — не совсем в его стиле, но сойдет.
— Ну же, Джо, — проговорил Рики. — Ты сидел как пень, пока пела Эдит Пиаф. Если хочешь что-то сказать, можешь наконец излить душу.
— Мне велели передать тебе пару слов.
— Кто велел?
— Гаргано.
Рики ощутил холодок. Ощущение возникло между лопатками и поднялось к затылку. Он попытался от него избавиться, легонько поведя плечами, как будто поправлял пиджак.
— Насчет ограбления в «Копли», — продолжил Джо. — Они думают, это ты украл камни. Им нужны бриллианты. Точка. Гаргано говорит: верни камни — и все. Тогда они отстанут.
— Ты им веришь, Джо?
— Не знаю, Рик. Эти парни…
— Вот-вот.
— Если камни у тебя, лучше верни их. Не надо дурачить Гаргано. И мне плевать, сколько стоят эти бриллианты.
— Дело не в них. Если он поймет, что бриллианты — моя работа, я труп. Получат они камни или нет…
— Так это сделал ты?
— Джо, я не могу… Если не будешь знать, то ничего не сможешь рассказать им. А они непременно спросят.
— Они все равно не поверят, что бы я ни сказал.
— И все-таки…
Джо кивнул.
— Гаргано сказал, что у тебя проблемы, Джо, — произнес Рики.
— Когда?
— Пару месяцев назад. Он пришел ко мне поговорить о камушках. И упомянул тебя.
— Теперь проблем стало еще больше.
— Насколько больше?
— Намного.
— Я могу достать денег.
— Это слишком большая сумма, Рик.
— Я могу достать все, что тебе нужно.
Джо покачал головой.
— Все, что угодно, — настаивал Рики.
— Не важно. Они меня не выпустят. Я свидетель. Если я проболтаюсь, Гаргано угодит за решетку до конца жизни. Они просто не позволят мне отойти в сторонку.
— Черт возьми, Джо, почему ты сразу не сказал? У меня есть деньги.
— Мы никогда… Не знаю, Рик. Наверное, я думал, что все под контролем. В том-то и дело. Честное слово, я так думал. То есть у меня и раньше бывали небольшие проблемы. Такова жизнь — то вверх, то вниз, не стоит забивать себе голову. Я думал, что вывернусь. Только на этот раз все шло вниз и вниз, сначала медленно, а теперь гораздо быстрее. Гораздо.
Рики потер глаза.
— Рики, Кэт не должна об этом знать. У нас и так хватает неприятностей. Ясно?
— В конце концов она все равно выяснит, так или иначе.
— Пусть лучше будет иначе, ладно?
— Ладно. А Майкл?
— И пусть это останется между нами.
Рики сделал неодобрительную гримасу, но промолчал.
— Что сказать им о бриллиантах, братец? — прямо спросил Джо.
— Скажи, что я ничего не знаю.
— На этом не закончится.
— Конечно. — Рики попытался улыбнуться.
— И что ты будешь делать? — поинтересовался Джо.
— Пока не знаю. А ты что будешь делать?
— Тоже не знаю.
— Это все, чем они заставляют тебя заниматься? Прижимать бедолаг вроде меня? — с интересом спросил Рики.
— Нет. Есть и другие обязанности.
— Какие?
— Лучше помолчу. Ты сам сказал — чем меньше знаешь, тем лучше.
— Может быть, смыться на какое-то время? — предложил Рики.
— Давай махнем в Ирландию. Всегда мечтал побывать на родине, — произнес Джо.
— Отличная идея, нас-то там и не хватает, — саркастически проговорил Рики.
— Ты всегда можешь поехать во Францию, придурок, — сказал Джо.
— А вдруг я выйду отсюда и люди Гаргано меня застрелят? «Придурок» — это будет последнее, что ты мне сказал. Тебя замучает совесть.
— Послушаю Эдит Пиаф и переживу. Она уж точно поднимет мне настроение.
— Я серьезно, Джо. Если я куда-нибудь соберусь, во Францию или еще куда, ты поедешь со мной? Нас не найдут. — Рики действительно, похоже, не шутил.
— Во Францию?
— После ухода немцев там стало гораздо лучше, поверь.
— А Ирландия? — спросил Джо.
— Ладно, поехали в Ирландию.
— Не могу. У меня семья.
— Ну так возьми ее с собой.
— И что мы там будем делать?
— Говорят тебе, у меня есть деньги. Нам ничего не придется делать. Только целый день сидеть в тени трилистника.
— А как насчет Малыша Джо? — не успокаивался Джо.
— Там наверняка полно детей. Он с кем-нибудь подружится.
— И надолго мы поедем?
— Пока тут все не утихнет.
Джо нахмурился.
Рики опустил глаза.
Это никогда не утихнет. Гаргано не забывает и уж точно не прощает. Если братья уедут, то, возможно, навсегда.
— Я не могу, Рики. Здесь мой дом. Только вообрази меня в Париже…
— И все же подумай.
— Ладно, подумаю.
— Может быть, однажды ты проснешься, а меня уже здесь не будет. Сам понимаешь.
— Ладно, ладно… — Джо рассматривал стол.
— Но точно не завтра, Джо. Завтра я никуда не уеду.
— Хорошо.
47
Майкл стоял на пороге бостонского убойного отдела на Беркли-стрит. Ему не нравилось бывать там, где работал Джо-старший и где безуспешно расследовали его убийство. Для Майкла здесь по-прежнему было место работы его отца. Две длинные прямоугольные комнаты — в одной сержанты, в другой детективы. В комнате детективов, второй от конца коридора, стоял стол Джо-старшего. Он вновь и вновь напоминал Майклу о той ужасной минуте, когда его отец рухнул наземь и для семьи Дэйли все покатилось к черту. Поэтому он помедлил на пороге и заставил себя взглянуть на все отстраненно, чтобы осознать: это просто комната, пустая, лишь один-единственный детектив, Том Гарт, изучал здесь груду бумаг. Ряд окон выходил на небоскреб Хэнкок-плейс, показывая его с разных точек, точно в кино. Верхний свет был выключен, на стене виднелась тень дерева.
Тома Гарта связывало с Джо-старшим совсем не то, что Брэндана Конроя. Эти двое никогда не играли в гандбол, не пили вместе после работы, не гостили друг у друга на Рождество. Гарт был протеже Джо-старшего. Некогда тот обучал его расследовать убийства, и с тех пор Том Гарт взирал на Дэйли с восхищением, как школьники обычно смотрят на взрослых. В сорок лет у него была заметная плешь, а к пятидесяти он почти совершенно облысел. Оставшиеся седые волосы Гарт зачесывал назад. Его классическая, с мощными челюстями голова казалась монолитной, будто вырезанной из единого куска гранита. Он был третьим по старшинству после Конроя, но котировался куда выше в глазах коллег, которые считали его во всех смыслах классным копом.
Гарт заметил Майкла, тепло его поприветствовал, а потом так бережно, словно помогал калеке или слабоумному, усадил в кресло с единственным высоченным подлокотником.
— Где все? — спросил Майкл.
Гарт обвел взглядом пустую комнату. В отделе и так было не много народу: на весь город — восемь детективов и восемь сержантов, дежуривших поочередно. Дело расследовал тот, на чью смену оно выпало. Уж точно не работа для канцелярской крысы.
— На дежурстве, — ответил Гарт. — А ты что подумал?
— Мы тут одни?
— Пока да.
— Мы можем куда-нибудь отойти? Надо поговорить с глазу на глаз. Я хочу кое-что тебе рассказать.
— Что-то случилось?
— Нет-нет. Просто у меня есть кое-какая информация. Хотел с тобой поделиться.
— Зачем ты вообще позвонил? У вас полный дом копов. Разве Брэндан Конрой не… Ладно, забудь.