— Мистер Тиббз, я решил на сей раз воспользоваться машиной, потому что надеялся после запуска захватить жену и провести с ней неделю на островах во Флориде. Конечно, если не возникнет накладок. Но без них не обошлось. Так что после запуска мне пришлось ехать на завод, а теперь я возвращаюсь обратно на космодром.
— Иными словами, вы решили ехать на машине, чтобы потом на ней же отправиться отдыхать с миссис Готшальк?
— Именно так.
— А почему в столь поздний час?
— Жара. Я ее плохо переношу. К тому же в моей машине нет кондиционера. Вот я и решил больший участок пути проскочить ночью.
— А еще, сэр, я хочу спросить вас вот о чем. Когда вы в ту ночь проезжали через Уэллс, вам не встретилось нечто странное? Лежащего на шоссе человека вы, разумеется, не видели, иначе бы остановились. Но, может, что-нибудь другое, что помогло бы нам в расследовании? Например, людей на улице?
Готшальк покачал головой.
— Мне не хочется, чтобы вы подумали, будто я стараюсь себя выгородить. Я с радостью помог бы вам, но мне нечего сказать. Ничего необычного на улицах города я тогда не заметил. Мне даже показалось, что город вымер.
Тиббз встал.
— Позвольте, сэр, выразить вам глубокую признательность за то, что уделили нам время.
Готшальк тоже поднялся.
— Я могу идти?
— Конечно, сэр. Официально вы могли уйти отсюда когда угодно. И, надеюсь, вы поняли, что это было не задержание, а просьба прийти к нам для беседы.
— Честно говоря, — отозвался Готшальк, — я это воспринял по-иному. Решил, что на каком-то участке дороги превысил скорость и меня засек радар. Или попал еще в какую-нибудь ловушку для автолихачей. В общем, я готовился заплатить штраф.
— Шеф полиции Гиллеспи не допускает, чтобы здесь устраивали какие-то ловушки. Позвольте мне официально объявить, что вы свободны от каких-либо подозрений.
— Приятно слышать. Хотелось бы видеть всех копов похожими на вас. — Он посмотрел на Гиллеспи. — И не в обиду будет сказано, но я рад, что демократия существует не только на словах политиков. До свидания, джентльмены.
Когда он покинул кабинет, Гиллеспи кивнул Тиббзу, чтобы тот остался. Шеф полиции не предложил ему вновь сесть, так что детектив стоя ждал, пока в коридоре стихнут шаги. Затем Гиллеспи взял со стола карандаш и начал вертеть его.
— Вирджил, ты занимаешься расследованием убийства, поэтому я позволил тебе вести разговор с этим типом. Но, по-твоему, это было умно говорить ему, что он свободен от всех подозрений? Он работает в очень серьезной организации, и она сумеет его защитить. Теперь уже ты к нему не подберешься. Но что ты станешь делать, если вдруг обнаружишь, что он сообщил сейчас далеко не все, что знает? — Гиллеспи откинулся на спинку кресла. — Подумай хорошенько: этот человек сам признался, что проехал ночью прямо по тому месту, где Сэм… то есть мистер Вуд, нашел убитого. А потом ни в ту, ни в другую сторону не прошло ни одной машины. Конечно, на убийцу он не похож, но находился на месте преступления приблизительно в то время, когда оно совершилось. Ты ведь помнишь, что сказал доктор насчет времени смерти Мантоли? Оно совпадает с тем, когда там проезжал твой приятель Готшальк. А ты объявил ему официально, что он свободен от всех подозрений.
На Тиббза эти слова, видимо, не произвели впечатления.
— Вы привели весьма резонные доводы, шеф Гиллеспи, — проговорил он, — и я бы с вами согласился, если бы не одно обстоятельство.
— Какое, Вирджил?
— Мантоли убили не там, где обнаружили труп.
Глава 8
В четыре часа Сэм Вуд заехал в участок узнать, как идут дела. Заметив многозначительный взгляд Пита, теперь дежурившего днем, он сразу направился в туалет, где вскоре появился и коллега.
— Слышишь, сегодня утром твой приятель Вирджил загнал Гиллеспи в задницу.
Сэм проверил, пусты ли туалетные кабинки.
— А что случилось?
— Как я понял, Гиллеспи откопал еще подозреваемого, а Вирджил с ним быстро распрощался.
— Что за подозреваемый?
— Да какой-то тип, проезжал здесь в ночь убийства. Его засек Ральф, этот парень из придорожного бара, доложил Гиллеспи, и шеф приказал привезти этого человека сюда. Потом он свалил допрос на Вирджила, а тот его отпустил.
— И Гиллеспи позволил ему уйти?
— Именно. Затем у них состоялся небольшой разговор.
— Кто бы сомневался!
— Нет, ты меня не понял — разговор у них был почти приятельский. Арнольд проходил мимо кабинета и слышал, как Вирджил что-то объяснял Гиллеспи, а шеф слушал, смиренный как агнец. Арнольд не уловил ничего из беседы, но, похоже, это было что-то важное. Попробуй выпытать у Вирджила. Спроси, как продвигается дело, покажи, что тебе интересна его работа.
— А он здесь?
— Нет, он влез в свою развалюху и свалил. Куда — никому не сообщил.
— Может, соскучился без женщин и двинул поискать себе черномазенькую красотку? — Сэм произнес эти слова, и ему стало стыдно. Не следовало так говорить.
— Ну, не знаю, — протянул Пит, — уж слишком он умен для черномазого. Уверен, парень сейчас что-то копает по делу.
— Да я пошутил, — пробормотал Сэм. — Вирджил — парень что надо. Не удивлюсь, если он раскрутит дело.
— Что толку? Гиллеспи все равно потом отпихнет его в сторону.
— Это так, но Вирджил не болван.
— Он самый толковый черный, какого я вообще встречал, — заключил Пит. — Ему бы родиться белым.
Это была уже высшая похвала. Сэм кивнул, соглашаясь.
Преподобный Эймос Уайтберн был облачен в черную сутану, хотя стояла жара и он находился дома. В очень скромной гостиной мебель не меняли уже много десятилетий. На полу потертый дешевый ковер, такие же древние шторы на окнах. Однако в этой маленькой комнате было чисто прибрано и все выглядело достойно.
— Вы оказали мне честь, — проговорил преподобный Уайтберн гулким басом. — За все годы, что я служу в этой общине, из полиции ко мне обращаются впервые.
— Наверное, вы настолько успешно руководили своей паствой, — учтиво заметил Тиббз, — что у полиции никогда не возникало необходимости.
— Спасибо на добром слове, мистер Тиббз, но, боюсь, тут все обстоит иначе. Вам часто приходится бывать на Юге?
— Нет, — ответил Тиббз. — Я езжу к матери, она живет в этих краях. Пытаюсь уговорить ее переехать в Калифорнию, где я смог бы создать ей лучшие условия, но она старая и не хочет никуда двигаться.
Пастор кивнул.
— Некоторые нашим братьям, которые прожили здесь всю жизнь, очень трудно было бы привыкнуть к другому климату.
— Вам, должно быть, известно, — продолжил Тиббз, — что двое суток назад в городе убили человека. Я расследую это преступление, разумеется, официально. И сейчас меня интересуют два момента — где это случилось и чем его убили.
Преподобный Уайтберн подался вперед, и кресло заскрипело под его весом.
— Я слышал, несчастный встретил свою судьбу на середине шоссе.
— Нет, — возразил Тиббз.
Пастор задумчиво потер массивный подбородок.
— Может, вы как-то это поясните?
— Разумеется, — произнес Тиббз, — но только прошу никому ничего не рассказывать.
— Ни в коем случае, — заверил его пастор.
— Маэстро Мантоли убили не в центре города, а на окраине. Вероятно, в вашем районе.
Пастор снова пошевелился в своем неудобном кресле.
— Как вы это определили?
— Внимательно осмотрел труп и сделал выводы.
Пастор помолчал, а затем осторожно спросил:
— Мистер Тиббз, неужели в совершении данного преступления подозревают кого-то из наших братьев?
— Насколько мне известно, — мягко ответил Тиббз, — никому еще в голову не пришло свалить убийство на негра.
— Это само по себе маленькое чудо, — отозвался пастор. — Извините, я вас прервал. Пожалуйста продолжайте.
Тиббз внимательно вгляделся в пастора, похожего на бывшего боксера-тяжеловеса, и произнес:
— Мантоли убили деревянной дубинкой, вероятно, сосновой. Окончательно это станет ясно, когда придет заключение из лаборатории лесного хозяйства. Я отослал им частицу, которую извлек из головы трупа. Но это была не специальная дубинка, а какой-то обрубок. Браться за поиски мне одному бесполезно. И я пришел к вам с просьбой, поскольку слышал, что вы уделяете много внимания неграм-подросткам.
Преподобный Уайтберн задумался, наморщив лоб и перебирая пальцами невидимые четки.
— Эта деревяшка, наверное, не очень велика.
— Думаю, не более метра.
— Может, это было полено? — Пастор вновь погрузился в размышления.
Тиббз терпеливо ждал.
Вскоре преподобный Уайтберн произнес:
— Мистер Тиббз, я попрошу ребят из нашего молодежного клуба — это мальчики и девочки от десяти до пятнадцати лет — собрать дрова для церкви и потребую, чтобы они готовые наколотые поленья нигде не брали, даже если станут предлагать бесплатно. Я сделаю из этого игру. А когда они явятся сюда со своими находками, а их будет наверняка много, попытаюсь отыскать нужную вам деревяшку, если вы укажете хоть какие-нибудь признаки.
— Там на конце коричневая засохшая кровь. Шансы, что дети найдут что-либо подходящее, невелики, но попробовать стоит.
Преподобный Уайтберн кивнул.
— Мы займемся этим прямо сейчас. Обещаю вам, что ребята основательно очистят окрестности от валяющихся деревяшек. А зачем они на самом деле нужны, им знать не обязательно.
— Переезжайте в Калифорнию, — проговорил Тиббз, не скрывая восхищения. — Там такие люди очень нужны.
— Здесь я нужнее, — с достоинством промолвил пастор.
Билл Гиллеспи снял трубку, как только телефон зазвонил.
— Слушаю.
— Билл, оторвись ненадолго от дел и подваливай ко мне. Тут собрались люди из городского совета, хотят тебя видеть.
— Сейчас буду, Фрэнк. — Гиллеспи положил трубку и задумался. Звонил мэр, хочешь не хочешь, а надо идти.
Проходя мимо дежурного, он пронзил его взглядом и с удовлетворением отметил, что в глазах полицейского мелькнул страх. Очень хорошо. Настроение у Гиллеспи улучшилось. Он двинулся под ярким солнцем к мэрии, размышляя о том, что если Фрэнк Шуберт чем-то и недоволен, то они быстро договорятся.