Ночи в Бамако тихие и спокойные, как стоячая вода в пруду, на дне которого скрывается большое богатство. Я должен поблагодарить бамаканские ночи, они подарили мне столько вдохновения, открыли для меня столько чудесного, показали мне новый мир! Волшебные ночи в Бамако!
18 июля 1965 года
Воспоминания о Женеве
Разбирая старые записи, я случайно обнаружил эту заметку. У меня сразу глаза загорелись, прямо как в старые добрые времена, когда я во время чтения находил в книге спрятанный десять лет назад осенний лист. Кажется, что течение времени совсем не оставило на нем следа, он по-прежнему как новый. Я и удивился, и обрадовался, тут же прочитал главу целиком. Хотя прошло уже тридцать лет, все написанное мной я помню, будто это было вчера. Американские военные, о которых я пишу, смело идут вперед – они и правда были такими. Раз я сохранил этот исторический портрет как отражение действительности того времени, разве это может не иметь ценности? Товарищ Хуан Вэйцзин, так или не так?
Подготовка масштабной конференции в Женеве была в разгаре – внимание пацифистов всего мира сосредоточилось на этом городе. Я был в Женеве около десяти лет назад. Сейчас шелковые ниточки воспоминаний невольно возвращают меня в это уникальное место.
Не секрет, что Швейцария – это страна-сад, чарующая своей неповторимой красотой. Множество картин и фотографий не передают и сотой доли прелести этих мест, но позволяют хотя бы на секунду ощутить ее тем, кто ни разу не бывал в окрестностях Женевы. Не буду зря тратить чернила, чтобы еще раз об этом писать.
Лучше я поделюсь своими наблюдениями и опытом. Например, стоит только упомянуть о красоте китайской природы, как сразу говорят о «голубых горах» и «зеленых водах». Так ведь? Конечно, так. Если кто-то сомневается, то подтверждением моих слов станут стихи известных поэтов.
Искать стихотворения в книгах нет нужды – тех строк, что я помню, будет достаточно. Вэй Инъу, поэт периода Тан, в своем стихотворении «Восточный пригород столицы» писал: «Разрослись тополя и ивы, ласковый ветер. Спокойны синие горы, я в раздумьях». У Ли Бо в стихотворении «Проводы друга» есть такие строчки: «Там, где синие горы за северной стали стеной, воды белой реки огибают наш город с востока»[80]. Ду Фу в стихотворении «Прощание с генералом Янем на станции Фэнцзи» говорит: «Твой друг должен покинуть тебя здесь, у подножья голубых гор». Однако полнее всего китайскую природу отражает стихотворение Ван Ваня «Переночевал под горой Бэйгушань»: «Мимо синей горы путь-дорога моя пролегла, изумрудной воды перед лодкою ровная гладь»[81]. Здесь есть упоминание и о синих горах, и о изумрудных водах. Если ищете более современные примеры, то подходит стихотворение Мао Цзэдуна «Похороны злого духа». Голубой и зеленый – это действительно те два цвета, которые лучше всего передают красоту китайской природы, и что это – ранняя осень или поздняя весна, сычуаньские горы Эмэйшань или горы Яньданшань в провинции Чжэцзян – не столь важно.
Однако эпитетов «голубой» и «зеленый» становится недостаточно, когда речь заходит о пейзажах Швейцарии. Помню, в детстве мне очень нравилось рассматривать картинки с ландшафтами этой страны. Почти на каждой из них, кроме голубого и зеленого, были различные оттенки лилового, красноватого и желтого. Тогда мне казалось, что эти цвета специально добавлены во время печати, а в реальной жизни пейзажи выглядят не так. Оказавшись в Швейцарии и своими глазами увидев все множество красок и их сочетаний, я вынужден был признать – картины не лгали. Под ослепительно-белыми пиками, в густых сочно-зеленых рощах, по отражениям на водной глади озер мягко скользил голубой с фиолетовыми оттенками туман. Ели бы кто-то захотел повторить этот цвет и спустился в лес у подножья горы, чтобы рассмотреть его получше, то увидел бы только деревья и горные пики. «Посмотришь вперед – рассеялась синяя мгла»[82].
Познаний в оптике у меня нет, и я не понимаю, как образуется такой цвет. Древнекитайская поэзия для описания пейзажей кроме упомянутых мной голубого и зеленого часто использует слово «лиловый». Один из четырех корифеев начала танской эпохи поэт Ван Бо в предисловии к стихотворению «Во дворце Тэнского князя» писал так: «Лучистый туман подобрался и сселся, и вот – вечерние горы алеют»[83]. Жители Пекина, глядя на горы на западе, тоже могут заметить фиолетовый оттенок, но он виден лишь в сумерках. Иное дело в Швейцарии. Здесь даже при солнечном свете горы кажутся лиловыми. Стоит выбраться в горный лес близ Женевы, и можно почти целый день любоваться волшебным ландшафтом. Это одна из причин, почему я особенно люблю здешние окрестности.
Другая причина – это озеро Леман. Когда я жил здесь, мое утро часто начиналось с прогулки к этому озеру. Оно очень большое и глубокое, а вода так прозрачна, что виднеется дно. Пожалуй, в других странах мира такое встречается редко. С противоположного берега до самых облаков поднимаются могучие пики. Снег на их вершинах не тает даже летом, а свет, отражающийся от ледяных кристаллов, заставляет вспомнить строчки «Снег свой предел к облакам нагорным вознес»[84]. Кажется, что отражение гор в озерной воде более реально, чем настоящие горы. Белый выглядит еще белее, красный – краснее, зеленый – зеленее. Цвета смешиваются, и на зеркальной поверхности озера рождается удивительная картина.
Прогуливаясь по берегу озера, можно увидеть белых лебедей. Словно военные корабли, они величественно рассекают озерную гладь. Как говорят женевские старожилы, это дикие лебеди, и живут они не в окрестностях Женевы, их дом – за сотни ли отсюда. Каждый день они прилетают сюда, а в определенное время возвращаются обратно. Как тут не вспомнить европейские сказки, где лебедь – главный персонаж, превращающийся в принца или в принцессу и совершающий разные чудеса.
Женева – прекрасное место. Здесь учился Ленин, здесь стоит памятник Руссо, здесь просторные улицы абсолютно симметричны, дома и усадьбы поражают разнообразием стилей, а их хозяева – гостеприимством.
Благодаря всему этому Женева произвела на меня самое чудесное впечатление. Я часто и с удовольствием вспоминаю дни, проведенные в этом городе.
Однако не все было безупречно. Да, горы синели, воды зеленели, туман переливался лиловыми оттенками, а белые лебеди рассекали воды Лемана, чаруя сердца. Но что-то в Женеве казалось мне неуместным, раздражающим, нарушающим чудесную гармонию. Такое ощущение, будто кость застряла в горле. Так что же это, в конце концов? Я был в замешательстве, предполагал что угодно, пока не осознал, что это – американская армия.
Какая связь между американской армией и прекрасной Женевой? Оказалось, что во время и после Второй мировой войны лидеры США решили воспользовались трудностями других, чтобы заработать, и создали военные базы во многих странах. Для этого большое количество солдат расселили за границей. Граждане США были недовольны тем, что магнаты с Уолл-стрит будут продавать человеческие жизни за рубеж. Лидерам финансового мира нужно было что-то придумать. А на войне все средства хороши: угрозы и уговоры, обещания золотых гор. Но большого успеха они не добились. Они думали-думали и в конце концов решили разыграть карту Швейцарии – все те, кто будет проходить столько-то лет воинской службы за границей, получат право провести одну-две недели в этом райском уголке и полюбоваться удивительными пейзажами.
Эта идея принесла свои плоды. Когда я приехал в Швейцарию, повсюду можно было увидеть одетых в американскую военную форму, жующих жевательную резинку, громко топающих и широко, по-американски, шагающих солдат. Они бродили по горам, лесам, берегам озера, по улицам, и вид у них был очень довольный. Но все-таки чего-то им не хватало. Швейцария – такое место, где человеку не о чем волноваться, если у него есть деньги, но их-то как раз у американских военных и не было. Волевые люди могут сопротивляться таким соблазнам, как расставленные в стеклянной витрине сверкающие золотом часы известной марки, как горы мяса и океаны вина в огромных отелях. Но таких – меньшинство. Избалованные американские юнцы не могли противиться этим соблазнам. Так что же делать? В распространенных в США приключенческих романах есть одна хитрость. Я несколько раз слышал от своих швейцарских друзей, что ночью, а иногда и средь бела дня, в часовых магазинах разбивали витрины, хватали несколько часов и убегали. Говорят, что и того хуже. Один американский солдат не мог сдержать желание завладеть прекрасными швейцарскими часами известной марки, но не осмеливался голыми руками разбить стеклянную витрину. Однако безвыходных ситуаций не бывает. Он распродал все свои ручки, все вещи, которые были на нем и пришел обменивать вырученные деньги на часы. Говорят, что продал даже военную форму. И вот эту так называемую демократию они восхваляют?
Вместе с американскими солдатами в Швейцарии оказался и «американский образ жизни», вызывающий у некоторых восторг. На мой взгляд, он противоречит синему, зеленому и лиловому – сказочным цветам этого места, не гармонирует с ними, выбивается из стиля, портит пейзаж. Не так ли?
После того как я покинул Швейцарию, прошло уже пятнадцать лет. Однако то ощущение испорченного пейзажа до сих пор не стерлось из моей памяти. Сегодня в этом городе удивительной красоты снова устраивается большая Женевская конференция. Американская делегация во главе с государственным секретарем Дином Раском всеми правдами и неправдами как на конференции, так и в кулуарах пыталась навести хаос, мешала проведению заседания. Они лгали, хвастались, прикидывались простаками, делали вид, что не понимают, о чем речь, рискуя потерять лицо. Я вдруг осознал, что, поступая так, эти люди не думают ни о времени, ни о месте. Прежние мысли о диссонансе «американщины» и женевских пейзажей теперь казались мне наивными. Я словно достиг просветления под священным деревом бодхи. Как я мог допустить для себя возможность того, что приезжие оскверняют швейцарскую красоту каким-то особенным «типично американским» поведением? Глупо! Наивно!