26 ноября 1986 года
В Катманду я встретился со своей старой подругой – священной коровой. Встреча долгожданная и неожиданная одновременно.
Я уже встречал священных коров на улицах Калькутты, Нью-Дели и других индийских городов. Кажется, только в тех странах, где исповедуют индуизм, это животное так почитается. Коровы ходили по шумным рынкам, их совсем не беспокоило оживленное движение, они брели среди звуков автомобильных клаксонов и звенящих трамвайных гудков, среди людей. Иногда можно было увидеть огромное стадо из нескольких сотен голов. Коровы вышагивали, задрав головы, держались с достоинством, даже величественно, словно и на небе, и на земле они были важнее всех. Явления человеческого общества, новшества, созданные цивилизацией – то ли мопеды, то ли велосипеды – были для них пустым местом. Влиятельные персоны из мира людей – принцы, аристократы, титулованые спортсмены, кинозвезды, ученые, эксперты – не представляли никакого интереса. Также не обращали внимания они и на человеческие законы и правила. Они обладали абсолютной свободой, шли, куда захотят, ложились там, где захотят. Калькутта – самый крупный город в Индии, с безумным движением и миллионами жителей. Ошеломительное зрелище. Древние повозки, запряженные лошадьми и коровами, ультрасовременные машины, пышно украшенные трехколесные мотоциклы, двухэтажные трамваи… Звуки машин, человеческих голосов, лошадей, коров смешиваются, шум разносится, как говорится в индийских мифологических сказаниях, на тридцать три неба [108]. И в таких условиях коровы порой вдруг ложатся прямо на трамвайных путях, закрывают глаза и спят глубоким сном. «И, захмелев, уже хочу я спать, а ты – иди»[109]. Машины разворачиваются, более мелкий транспорт уступает дорогу, а вот трамвай не может сойти с рельсов. Приходится делать вынужденную остановку – никто из людей не смеет отогнать священную корову.
Для нас, иностранцев, вся эта ситуация кажется уму непостижимой и просто смешной. Мне очень интересно было изучить психологию священных коров, но, глядя в их добрые и кроткие глаза, я ничего не мог понять. Может быть, коровы думали, что люди – это удивительные игрушки. Они живут в больших городах, да еще и создали много диковинок, которые перемещаются без помощи животных. А возможно, все было наоборот, и люди казались коровам зверьками, трепещущими перед их коровьим величием, а поэтому можно не обращать на них внимания и делать все, что хочется.
Наблюдая некоторое время за коровами, я обнаружил, что жизнь их не так уж безмятежна. Хотя никто не продевает им через ноздри кольцо с веревкой и никуда не тащит, их также никто не кормит и не дает воды. Поэтому коровам только и остается, что бродяжничать и искать пропитание самостоятельно. Их тощие бока с выпирающими ребрами свидетельствовали о том, что животные голодают. Пребывание в священном статусе вовсе не дарило вечную жизнь. Оказавшись в Индии во второй раз двадцать лет назад, я уже не обнаружил сотни коров на городских улицах. Пара бесцельно бродящих животных – вот что я увидел. Мало, как звезд на утреннем небосклоне. Священный род пришел в упадок. Глядя на эту картину, я почувствовал себя опустошенным. Вероятно, коровы не понимают, что такое «демография крупного рогатого скота» по аналогии с человеческой, не знают футурологии и не переживают о численности коровьего населения в XXI веке. Порой и правда кажется, что счастье – в неведении.
Прошло еще десять лет, я и думать забыл об этих рассуждениях – до тех самых пор, пока не приехал в Катманду и не встретил на улицах города священных коров, которых так давно не видел. Наше свидание было предопределено, ведь в Непале, так же, как и в Индии, исповедуют индуизм.
Темперамент местных коров был почти такой же, как в Индии, а вот количество сильно отличалось. По улицам неспешно перемещались лишь несколько животных. Одна из коров, в лучших традициях своих индийских родственниц, шла, шла, а потом вдруг с гордым видом разлеглась прямо посередине дороги, махала хвостом, отгоняла летающих вокруг нее мух, не удостаивая взглядом проезжающие мимо машины. Водителям оставалось только объезжать ее – ни один человек не осмелился подойти и прогнать отдыхающее священное животное. В пригороде Катманду я наблюдал коров, невозмутимо бродивших по зеленому лугу. Они «щипали траву под деревьями и мирно любовались снежными пиками» – что ж, вполне возвышенные интересы. Глядя на их безмятежное состояние, я, признаюсь, позавидовал – эти животные и впрямь выглядели как небожители среди людей. Непал находится в субтропическом климате, трава зеленеет здесь круглый год, что обеспечивает их пищей. Пусть будут благословенны священные коровы!
Я желаю, чтобы эти величавые животные продолжали жить привычной им свободной жизнью и никогда не задавались вопросом «коровьей демографии».
Утро 27 ноября 1986 года – за окном простирается
густой туман, слышится воркование голубей
Мы отправились в город Бхактапур, расположенный примерно в тридцати километрах от Катманду, на машине.
Раньше на территории современного Непала в плодородной долине реки существовали три государства. Бхактапур был столицей одного из них. Для меня остается загадкой, как в такой узкой долине могли поместиться целых три царства. Они могли слышать кудахтанье кур и лай собак с территории друг друга. А если война – как же они разворачивали войска? Я вспомнил Троецарствие в Китае [110]. Три царства находились друг от друга на тысячи ли, в срединном течении реки Янцзы, в окружении высоких гор. Если вдруг начиналась война на суше или на воде, государства разворачивали огромные армии, сжигали лагеря в семьсот ли. Что за картина, какая мощь!
Главная площадь Бхактапура была небольшой и неправильной формы. Здесь располагалось древнее здание Национального художественного музея, стены и окна его украшала изящная деревянная резьба. Резьба по дереву – это квинтэссенция традиционного народного искусства Непала, она отражает художественный уровень непальских ремесленников. Декоративные сюжеты используют фольклор, истории буддийских и индуистских святых, природные ландшафты, деревья и цветы, животных и птиц. Все изображения выглядят как живые, резьба детальная и сложная.
По периметру площади располагаются знаменитые непальские дворцы и храмы – Золотые ворота и Дворец пятидесяти пяти окон, сплошь украшенные изящной резьбой. Тут же возвышается храм Ньятапола, похожий на пятиэтажную пагоду. Этот выдающийся памятник архитектуры считается самым высоким храмом в Непале. Чуть поодаль находится храм Дататтрейя – по легенде, он построен из ствола одного огромного дерева более пятисот лет назад.
Древние храмы были потрясающими, однако меня больше интересовали местные жители. Все достопримечательности строго охранялись. Помимо нас, здесь были и другие экскурсанты, они ждали за специальным ограждением. Толпа была в оживлении, все вытягивали шеи, чтобы рассмотреть «заморских гостей». В этой группе людей я увидел несколько голубоглазых светловолосых туристов. Они были на голову выше всех прочих, держали в руках камеры и старались не упустить бесценные кадры.
Чуть поодаль я заметил женщину с мальчиком лет шести. Они стояли, сложив руки на груди для молитвы, лица их были серьезны. Эта пара заинтересовала меня – я знал, что непальская полиция запретила местным заходить в храмы и мешать туристам. Я сложил руки на груди таким же образом, как они, и произнес «Намасте!» – слово, одновременно приветственное и выражающее уважение. Мальчик застенчиво улыбнулся и ответил: «Намасте». Вся сцена заняла не более пяти секунд, но запомнилась мне на всю жизнь. Несмотря на малый возраст, этот мальчик тронул меня таким глубоко искренним отношением к Китаю, и этим велика его роль.
Через день я отправился на экскурсию в комплекс Хануман Дхока, жемчужиной которого по праву считается Королевский дворец. Комплекс расположен в самом центре Катманду и окружен оживленными торговыми улицами и рынками. Дворец всегда был особенным местом для древних правителей еще с периода Личави. Во времена расцвета династии Малла, вплоть до конца XV века, он был официальной резиденцией махараджей. Позднее правитель Притхвинараян [111] завоевал царство Катманду и объединил Непал. Дворец Хануман Дхока стал резиденцией династии Шах, королевская семья жила там вплоть до 70 годов XIX века.
«Хануман Дхока» можно перевести как «ворота Ханумана». Хануман – обезьяноподобное божество из индуистского эпоса «Рамаяна». Статуя Царя обезьян возвышается прямо перед входом во дворец, у ее подножия курятся благовония, шею Ханумана украшают цветочные гирлянды, а губы намазаны розовой водой. Кажется, жители Непала весьма почитают это божество.
Внутри комплекса множество помещений, тысячи палат и десятки тысяч дверей, что делает его похожим на улей или лабиринт: покои бывших правителей с их портретами следуют одни за другими. Их так много, что глаза разбегаются. Меня более всего заинтересовало высокая постройка, формой напоминавшая одновременно и башню, и пагоду. Шелковые полотнища под ее крышей колыхал ветер, выглядело это очень похоже на тибетские постройки в Китае. Это говорит о тесных религиозных связях между нашими странами и давней истории культурного взаимодействия. Непальские инженеры приезжали в Китай строить дворцы, а шпинат, который мы едим в Китае, попал в нашу страну из Непала. Стоит только упомянуть об этом, и непальцы сразу проявляют большой интерес, и сердца наших народов как будто становятся ближе друг к другу.
Дворец Хануман Дхока сегодня был закрыт для обычных туристов – все посетители остались за воротами, и кроме нас в просторном дворе никого не было. Вдруг тишину дворцовых покоев нарушило хлопанье многочисленных крыльев, и откуда-то неожиданно появилась стая голубей. Они кружили между величественными башнями и палатами, их тени скользили по земле. Создаваемый ими шум вдохнул жизненную энергию и особую лиричность в это место. Я смотрел, как трепещут на ветру красные флажки, слушал ворк