Мы успешно выполнили все, что было намечено, и у нас оставался еще один свободный день в Бангкоке. Меня немного беспокоило, что мы так и не посетили знаменитый Большой королевский дворец, ведь, как говорится, «если не побывал в императорском дворце, то ты не молодец». Что ж, не все в жизни получается так, как того бы хотелось – пришла пора уезжать, и я смирился, что на этот раз прогуляться в королевских владениях не получится.
И вот совершенно неожиданно в гостиницу приехали доктор Чэнь Чжэньюй, господин Чжэн Июань и господин Линь Ушу с приглашением отправиться в Большой королевский дворец. Разумеется, мы с восторгом согласились.
Я посетил больше тридцати стран мира и дворцов видел немало. Самый главный из них – это, конечно, Запретный город в Пекине. В Индии я побывал в двух дворцах империи Великих Моголов: Красном форте в Агре и Красном форте в Дели. Они выполнены в исламском архитектурном стиле, для которого характерна простота и четкость линий. Этот стиль понятен с первого взгляда, он не оставляет тяжелого ощущения неясности и сложности восприятия. Верхняя часть всех сводчатых ворот и окон (неважно, больших или маленьких) традиционно выполнена в форме персика.
Московский Кремль, дворец Сан-Суси [172] Фридриха Великого в Германии – у каждого из этих архитектурных сооружений есть свои особенности, они отличаются друг от друга, как реки Цзиншуй и Вэйхэ [173], их нельзя перепутать. Китайский императорский дворец впечатляет величественным, грандиозным, торжественным видом, им можно любоваться издали, он не терпит фамильярности и воплощает собой мужественную красоту. Нельзя сказать, что Сан-Суси или Красному форту недостает размаха, но планировка их недостаточно просторна. Эти строения лучше рассматривать вблизи. Они роскошны и богато украшены лестницами, колоннами, статуями, картинами. Стены покрыты затейливыми узорами и инкрустированы золотом и самоцветами, каждый чи заполнен бесконечным великолепием. Красоту такой архитектуры нельзя назвать женственной, но при сравнении с китайским Гугуном [174] разница сразу бросается в глаза.
Гуляя по Большому королевскому дворцу в Таиланде, я вспоминал резиденции правителей, которые видел раньше, и подсознательно их сравнивал. Кроме того, во мне проявилось то, что в немецкой школе рецептивной эстетики [175] называется «горизонтом ожидания». Что я надеялся там увидеть? Видимо, нечто похожее на Гугун. В конце концов, Таиланд – это восточная страна и наш сосед.
Перебирая в памяти образы Запретного города, дворца Сан-Суси и Красного форта, я прошел через ворота Большого королевского дворца. Увиденное немного меня разочаровало: ворота, ведущие во дворец, не выглядели величественно, не поражали изяществом. Они были лишь немного больше тех, что имеются у простых особняков. Территория резиденции тоже не оправдала моих ожиданий и оказалась не слишком просторной. Я приуныл. Настроение исправилось, когда я увидел внутреннее убранство дворца, где некоторые колонны были инкрустированы драгоценными камнями, сверкавшими так, что слепило глаза. Стены украшали росписи: величественные дворцы средь клубящихся облаков отсылали к сюжетам из древнеиндийского эпоса «Рамаяна». Оказывается, происхождение тайского королевского дома каким-то образом связано с Рамой. Этого древнеиндийского героя почитают в Таиланде, и то, что истории о нем запечатлены в королевском дворце, совершенно неудивительно. Я словно внезапно прозрел, мои глаза стали яснее видеть, уши – отчетливее слышать, а разочарование и уныние исчезли.
Но, без сомнения, кульминацией стало посещение величественного и грандиозного храма Изумрудного Будды. Все в этом уникальном сооружении сверкало золотом, полы и стены были декорированы яшмой, в воздухе ощущался аромат курившихся молитвенных палочек. Высота храма очень велика, полностью рассмотреть его можно лишь запрокинув голову. Этот храм напомнил мне европейские готические соборы, верхушки которых упираются в облака. Легендарный Изумрудный Будда сидел в специальной нише, лицо его выражало доброту и сострадание. Доктор Чэнь опустился на колени и поклонился своему духовному Учителю.
Мне чужда религиозность, но я с глубоким уважением отношусь к искренне верующим. Религия, кроме, пожалуй, некоторых отдельных темных и странных сект, в основном призывает людей совершать добрые поступки. Из уважения к вере всех присутствующих в храме я тоже преклонил колени. Стоило мне опуститься на гладкий мрамор, как приятная прохлада разлилась по всему телу. Снаружи стояла тридцатиградусная жара, а в храме было свежо. Настроение мое сразу улучшилось, я словно разделил небесную благодать, о которой молились преклонившие колени перед Буддой набожные мужчины и женщины.
Мы вышли из храма, сели в машину, и я мысленно произнес: «До свидания, Большой королевский дворец! В один прекрасный день я сюда вернусь…»
Время приближалось к полудню, начиналась жара. Бог, видимо, снова решил проявить благость и восстановить мои «разрушившиеся представления» о Бангкоке как о раскаленной сковороде. Кажется, я слышал, как он сказал: «Пусть лучше немного пожарит, чтобы ты мог узнать, что такое настоящий зной!» И я действительно почувствовал: вспотел, да еще под ложечкой засосало. Доктор Чэнь предложил поехать в университет Таммасат и там пообедать, на что все радостно ответили согласием.
Университет Таммасат, специализирующийся на политических и юридических дисциплинах, пользуется широкой известностью. Наравне с университетом Чулалонгкорна он считается одним из лучших вузов Таиланда и, судя по описанию доктора Чэня, немного похож на Пекинский университет. Именно здесь зарождались все известные студенческие движения, охватившие поначалу молодежь Бангкока, а потом и всего Таиланда. Как только начинались студенческие волнения, университетская площадь заполнялась флагами и лозунгами. Однако сегодня это учебное заведение предстало перед нашими глазами вполне умиротворенным. Некоторые студенты были на занятиях, другие – обедали, у всех были приветливые улыбающиеся лица.
Доктор Чэнь проводил нас в деканат, чтобы познакомить с ректором и профессорами. Некоторые из них учились в Германии, и один молодой профессор, владеющий немецким, рассказал мне немного об университете. Как оказалось, доктору Чэню удалось сформировать здесь маленькую «немецкую группу», единственную в своем роде в Таиланде и даже во всей Юго-Восточной Азии, где в основном распространен английский язык. После беседы в кабинете декана доктор Чэнь показал нам свой кабинет, а затем мы наконец отправились в столовую. По пути туда нам встретилось множество молодых людей – студентов и научных сотрудников. Все они приветствовали доктора Чэня, сложив руки на груди. Выходит, университет, где так часто происходили студенческие волнения, не так уж и страшен. Здесь процветает наука, ученики почитают учителей, атмосфера в целом дружелюбная, а сам доктор Чэнь пользуется авторитетом и у коллег, и у студентов.
После университета Таммасат мы прогулялись по кампусу университета Чулалонгкорна, то есть, можно сказать, побывали в лучших высших учебных заведениях страны.
Последний день в Таиланде оказался весьма содержательным, запоминающимся и радостным, за что, конечно, следует благодарить доктора Чэнь Чжэньюя. Прощаясь, я сказал ему: «Дорогой друг! До свидания! В один прекрасный день мы снова встретимся в Бангкоке или в Пекине!»
21 мая 1994 года
Музей редких камней
Чего необычного в камнях? Их полным-полно в горах, и порой, споткнувшись об один из них, посылаешь им проклятия. Могут ли они вызывать иные ощущения?
Любование камнями, без сомнения, является особенностью китайской эстетической традиции. На севере и на юге страны, в известных парках и в самых обычных садах всегда можно найти разного размера камни, а иногда даже целые каменные утесы, привезенные с озера Тайху [176]. Подобные декоративные элементы делают парки интересными, придают им более эстетичный вид. Камни выделяются на фоне старых деревьев, бамбуковых рощ, живых изгородей, лужаек, ручьев, прудов, беседок и галерей. Они объединяют композицию, позволяют проявиться сокровенному и очевидному и полностью раскрывают красоту восточного сада.
Янюань [177], прославившийся в период Мин и Цин, полон камней причудливой формы. Говорят, что их доставил с юга страны чиновник, каллиграф и художник Ми Ваньчжун [178], потратив на это целое состояние. Именно Ми Ваньчжун привез сюда огромный камень, который раньше лежал перед теремом Лэшоутан в парке Ихэюань [179]. Расходы оказались так велики, что даже он, богач, разорился.
Часто камни привлекают внимание людей не размерами, а причудливой формой. В чем же здесь эстетика? Знатоки говорят, что камень с озера Тайху считается красивым и необычным, если соответствует четырем параметрам: расположение полостей, дыр, неровностей и изящество в целом. Иначе говоря, камень с озера Тайху не должен быть ординарным. Он должен быть словно ажурным, только так проявится его красота. Вода век за веком придает камням необычную форму, вытачивает уникальный рельеф, и в итоге они начинают соответствовать названным эстетическим стандартам. Как изящна их красота! Как проста!
Правила, о которых я говорю, одинаковы как для крупных камней, так и для маленьких, их привлекательность не зависит от размера. Самый известный тому пример – камни юйхуаши [180] из города Нанкин. Слава о них с глубокой древности гремит по всей земле. Главная особенность этих камней такова, что порой в них можно разглядеть знакомые черты известных объектов или образов. Я когда-то читал, что существует камень-юйхуаши, формой напоминающий бодхисаттву Гуаньинь, другой камень подобен Великому мудрецу, равному Небу, царю обезьян Сунь Укуну. Кажется, что все эти камни – результат искусной работы духов или богов, а может быть, эту удивительную красоту творила сама природа, но вот руками человека такое создать невозможно.