[333]: «Как радостно!» Высота горы Шичжуншань чуть более пятидесяти метров над уровнем моря, она находится рядом с величественной грядой Лушань. Вот уж действительно, как в старой поговорке, когда маленький шаман встретил большого шамана, Шичжуншань теряется на фоне Лушань. На горе в вплотную друг к другу выстроены необычные сооружения: «Сделаешь пять шагов – зал, сделаешь десять – беседка, коридоры извиваются, словно ленты, карнизы взлетают ввысь, обнимая стены и изогнутые коньки крыш с бесконечным скоплением углов»[334]. Здания великолепно декорированы, от них будто исходит золотистое сияние и рассыпаются блестящие искры. Подъем снизу выглядит довольно сложным, восхождение начинается с беседки Хуайсутин, и вы идете дальше – мимо многоэтажных дворцов, маленьких двориков и галерей, цветников и прозрачных прудов, буддийских храмов и храмов предков, зеленых деревьев и причудливых цветов, карликового и высокорослого бамбука, по извилистым тропинкам, проникающим в тайны природы, мимо залов для погружения в созерцание среди пышной растительности. Эти впечатления невозможно забыть.
Почти на каждом камне, памятнике или стеле вдоль пути выгравированы большие и маленькие иероглифы разных шрифтов. Су Ши, Хуан Тинцзянь [335], Чжэн Баньцяо [336], Пэн Юйлинь [337] и многие менее известные мастера оставили здесь свои автографы. Поражает и количество упоминаний этих утесов в стихах, сделанных великими поэтами прошлого. Начиная с эпохи Южных и Северных династий вплоть до эпохи Цин было создано более семисот стихов, посвященных этой горе. Шичжуншань воспевали Тао Юаньмин и Се Линъюан эпохи Шести династий, танские Мэн Хаожань, Ли Бо, Цянь Ци, Бо Цзюйи, сунские Ван Аньши, Су Ши, Хуан Тинцзянь, Вэнь Тяньсян, минские Чжу Юаньчжан, Лю Цзи, Ван Шоужэнь и цинские Ван Юйян, Юань Цзыцай, Цзян Шицюань, Пэн Юйлинь. Оказавшись здесь, вспоминаешь великих поэтов и ученых, которые за последние две тысячи лет побывали в этих местах и оставили литературные памятники будущим поколениям. Мысли здесь действительно обращаются к прошлому.
Место, где река Янцзы впадает в озеро Поянху, испокон веков было стратегически важным пунктом, где на протяжении всей истории Китая неоднократно разворачивались ожесточенные битвы. Кажется, стоит только прикрыть глаза на мгновение, а горизонт уже заслонили мачты кораблей, кругом стоит пыль и дым сражения. Однако пожар войны уже давно потушен, остались только горные пейзажи да сверкающая озерная вода, украшающие землю моей родины.
Я стою на берегу реки у крутого обрыва. Мне не известно, на сколько метров вниз уходит скала, передо мной широко раскинулись зеленые воды. Отсюда можно увидеть три провинции – Цзянси, Аньхой и Шаньси, и это прекрасная картина! Внизу просматривается место, где река сливается с озером – желтая Янцзы впадает в изумрудное Поянху. Граница цветов отчетливо видна на протяжении нескольких десятков ли – воды текут рядом, сохраняя свой цвет и не смешиваясь. Река Чуцзян спускается на десять тысяч цин [338], а пики Лушаня поднимаются между ее водами – разве это не чудесно? Я смотрел на безмятежное небо на юге, в сердце был покой, словно я мог жить так же долго, как сама земля, и мог дышать вместе со вселенной. Невольно меня охватило чувство душевного подъема, я погрузился в мечты. Подумал о родине и своем народе, вспомнил, как наши предки усердно трудились на этой земле и воспитывали будущие поколения. Не важно, сколько у нас еще осталось трудностей и проблем, – мы их решим, я в этом не сомневаюсь. Мне хотелось прыгать от радости, я будто позабыл, сколько мне лет. Эти эмоции я запомню навсегда.
Путешествуя по горам Шичжуншань, я так ничего и не написал. Существует знаменитое произведение Су Дунпо, которое передается от поколения к поколению уже сотни лет, – так кто же я такой, чтобы сметь у берега реки торговать водой или продавать каллиграфию у ворот совершенномудрого! Поездка меня вдохновила, чувства кипели, мне нужно было высказаться, успокоить душу, поэтому я на скорую руку написал эту статью. Остаться в горах на ночь я не мог, о чем очень сожалел. Как было бы прекрасно, следуя по пути Су Дунпо, подплыть на маленькой лодочке к высокому обрыву, чтобы в свете луны своими глазами увидеть камни, которые «как будто какие-то дикие звери или странные бесы, как лес, друг за другом желают схватить человека»[339] и услышать непрекращающийся гул колоколов… Думая так и постоянно оборачиваясь на Шичжуншань, я покидал это чудесное место. Глубоко-глубоко в душе притаились строки: «На склоне лет приходи поклониться великой горе». Я глядел на гору Шичжуншань, она уменьшалась и блекла, пока совсем не исчезла в сизой туманной дымке.
Написано 6 августа 1986 года, в 75-й день рождения,
у подножья гор Лушань.
Восхождение на гору Лушань
Сине-зеленые сосны и изумрудные кипарисы покрывают гору сплошной чащей от подножия и до самого верха, давят на нее, словно хотят расплющить. Кажется, вся вселенная сосредоточилась в этом темно-зеленом сгустке. Оказывается, это и есть Лушань!
Машина едет вверх по серпантину, вокруг – сплошь непроглядные заросли. Меня совершенно покорил этот удивительный зеленый цвет, и про себя я проговаривал всем известное стихотворение Су Дунпо:
Взгляни горе в лицо – тупа вершина,
А сбоку погляди – она остра.
Пойдешь навстречу – и она все выше,
Пойдешь назад – и ниже та гора…
О нет, гора свой облик не меняет,
Она одна и та же – в этом суть.
А превращенья от того зависят,
С какого места на нее взглянуть.[340]
Очень сожалею, что в средней школе я учился кое-как и не очень понимаю разницу между хребтом и пиком. Однако, оказавшись здесь, поздно сожалеть. Не важно, смотрю я горе в лицо или вижу ее сбоку, все равно не понимаю, что Су Дунпо имел в виду. Полагаю, поэт не был удовлетворен написанным, поскольку не смог в полной мере ухватить возвышенную красоту и дух гор Лушань, но стихотворение не уничтожил, а впоследствии оно стало знаменитым на всю Поднебесную.
До нашего пристанища мы добрались к вечеру. За окном шумели сосны, продираясь меж скал, завывал ветер, щебетали птицы, эхом разносилось пение цикад, за пеленой тумана вздымались девять прекрасных пиков, на небе виднелась молодая луна. Я слышал шум леса, и перед глазами разливалась зелень. В первую ночь в горах Лушань мне даже приснился зеленый сон.
За свою жизнь я побывал на многих известных горах Китая. Пятьдесят лет назад, после окончания университета, я прошел переквалификацию и стал преподавателем китайского языка в старшей школе. Тогда мне едва исполнилось двадцать три года, и в глазах учеников я выглядел совсем юным. Помню, как один из них, улыбаясь, сказал мне: «Учитель, я старше вас на пять лет!» Что я мог с этим поделать? В те годы я еще не утратил детскую беззаботность и любил веселиться. Вместе с коллегами мы совершили восхождение на Тайшань: сначала добрались до Южных небесных ворот [341], переночевали там в небольшой гостинице, а на следующий день еще до рассвета начали подъем на пик Нефритового императора [342] в надежде увидеть восход солнца. День случился облачный, и солнце мы увидели, только когда оно поднялось уже очень высоко. Спускались уже по другому склону горы, который назывался Пучина черного дракона. Пейзажи вокруг были удивительными, мы не могли налюбоваться и чувствовали, «как горы другие малы по сравнению с нею»[343]. Тайшань произвела на меня очень сильное впечатление; если выразить его одним словом, то, пожалуй, я использую слово «величественная».
Шесть лет назад я побывал в горах Хуаншань. Помню тот трудный подъем от горячих источников у самого подножия склонов, и Небесную нить, и Три острова бессмертных, и множество других красивейших мест. Мы добрались до пика Юйхуандин (пика Нефритового императора), полюбовались на пик Тяньдуфэн (пик Небесной столицы) и скалы Цзиюйбэй (Спина карася), занимавшие полнеба, переночевали в маленькой гостинице, а на следующий день отправились к Северному морю. Там мы провели два дня, увидели знаменитое хуаншаньское море облаков, а также причудливые пики и необычные скалы. Хуаншань прекрасен своими древними соснами, облаками, удивительными вершинами и камнями самых причудливых форм. Могу лишь сказать: «Увидев пять великих гор, не захочешь посещать другие горы. Увидев Хуаншань, не захочешь посещать пять великих гор». Подходящее слово для описания моих впечатлений от гор Хуаншань – «причудливые».
В поход по горам Хуаншань мы отправились с Сяохуном: дед и внук вместе преодолели весь путь от начала и до конца. Сяохун с легкостью запоминал названия утесов и деревьев, не то, что я – дряхлый, глупый, ни на что не годный старик, который все забывает, стоит только моргнуть. Тогда мы не воспринимали наш поход как нечто особенное, и я совершенно не задумывался, останутся ли в моей памяти воспоминания о времени, проведенном с внуком в горах.
Спустя несколько лет я приехал на конференцию в город Хэфэй что в провинции Аньхой; у меня снова появилась возможность побывать в горах Хуаншань. Сяохун теперь был далеко – нас разделял бескрайний океан. В голову невольно закрадывались мысли о первом походе, и мне стало казаться, что тогда наше путешествие было спонтанным и без должной подготовки, но в этом-то и была его настоящая ценность! Вспомнились все прекрасные места, что мы тогда увидели, и эти уже поблекшие воспоминания грели и очаровывали меня, а порой казались сном. Разве может мне кто-нибудь заменить Сяохуна, если я решусь на новое путешествие по горам Хуаншань? Все эти размышления привели к тому, что я отказался от поездки.