Место будущего расположения – у подножия горы неподалеку от моря – и название ассоциации «Фагушань» выбирал сам буддийский наставник высшего ранга, учитель Шэнъянь. В буддийских канонах, переведенных на китайский язык, часто встречается фраза: «Дуть в монастырский сигнальный рог фало, бить в монастырский барабан фагу». Это означает, что, подобно резкому звуку рога и низкому бою барабана, буддийское учение наполняет весь мир, все живые существа избавляются от страданий и отправляются в Чистую землю. Учитель Шэнъянь приобрел участок в этом горном массиве, чтобы основать здесь буддийский университет Фагу. Он мечтал создать такое место, где талантливые люди, в которых так нуждается общество, могли бы развивать свои умения. Ректором университета стал бывший заведующий Центральной библиотекой на Тайване профессор Цзэн Цзицюнь – опытный, сведущий, доброжелательный ученый средних лет. Также в Фагушане учредили Центр исследований китайского буддизма во главе с профессором Ли Чжифу. Учитель Шэнъянь добился финансирования этого проекта в размере шести миллиардов тайваньских долларов, началось проектирование зданий для размещения этих организаций. Строительство уже началось, в ближайшие несколько лет на пустынном холме вырастут буддийский храм и учебные корпуса. Они будут такими высокими, что коснутся солнца, благодаря им наступит расцвет национального образования и буддийских исследований… Мои мысли унеслись далеко, я погрузился в мир грез: чертоги небожителей возносятся к небу, волшебные деревья достигают верхушками струящихся облаков, сияют луна и звезды, предвещая счастье.
Пожалуй, я могу назвать Шэнъяня своим старым другом. Несколько лет назад он приезжал на материк и посетил Дворец Тинлигуань, что в парке Ихэюань. Обычно по вечерам парк закрыт, в это время огромный императорский сад накрывает черная пелена, звуки дня затихают, вокруг нет ни души. И только Дворец Тинлигуань сияет электрическими огнями в темноте ночи и рвется к Млечному пути. Именно в этом царстве света и состоялась встреча представителей пекинского научного сообщества, в первую очередь – исследователей буддизма. Людей собралось изрядно, множество друзей учителя Шэнъяня жили в Пекине и хотели с ним повидаться. Ученые оживленно общались, вспоминали старые времена, обсуждали вопросы науки, одним словом, наслаждались вечером. От учеников Шэнъяня я узнал, что он имеет степень доктора литературы Токийского университета и прекрасно разбирается в канонах буддизма. В тайваньском обществе его ценят как высокообразованного и добродетельного человека, настоящего буддийского наставника. Большинство его учеников также имеют ученые степени, все они большие интеллектуалы. Шэнъянь со своими последователями напомнил мне Будду Шакьямуни и его известных учеников Ананду и Махакашьяпу, живших в период древнеиндийского государства Магадха, – они так же учились, проповедовали и были друг для друга опорой и поддержкой.
Позднее профессор Ли Чжифу по поручению наставника Шэнъяня опубликовал на Тайване «Сборник научных статей о буддизме Цзи Сяньлиня». Это мой второй труд, изданный на острове, первым было «Введение в изучение тохарских языков Дуньхуана», напечатанное при участии профессора Линь Цунмина. Я знал, что одно тайваньское издательство сознательно исказило мое имя в сделанном мною переводе книги «Панчатантра»[411], дабы показать, что я «чужак». Точно так же при цинском правительстве изменяли имя Сунь Ятсена. Я никак в это не вмешивался – все-таки книги издавались профессорами Ли Чжифу и Линь Цунмином, а они серьезно относились к моим работам. Мне удалось сохранить спокойствие, что, в свою очередь, позволило установить литературную связь с тайваньскими учеными.
В прошлом году учитель Шэнъянь снова возглавил делегацию на материк, и я снова с радостью встречал старого друга. Он представил меня ректору университета Фагу Цзэн Цзицюню и своему ученику Хуэй Миню, таким образом я обзавелся новыми товарищами в дополнение к старым. Чтобы отпраздновать приезд учителя Шэнъяня, мы устроили банкет в вегетарианском ресторане «Тяньчи». Вспомнили и поздний ужин во дворце Тинлигуань, состоявшийся несколько лет назад – одно событие ничуть не уступало другому. Такие волнующие и радостные вечера бывают нечасто и запоминаются на всю жизнь.
Мне и в голову не могло прийти, что скоро я окажусь в Тайбэе и поднимусь на гору Фагушань, повстречаюсь со всеми своими старыми друзьями. Здесь чувствовалось море, спрятанное за горами, а пики, пусть и невысокие, пленяли своей красотой и хранили могучую духовную силу. Стройка университетских корпусов и исследовательского центра была в самом разгаре – шумело оборудование, сновал туда-сюда транспорт, слышались человеческие голоса. Временные домики для служебного использования выглядели достойно и аккуратно, внутри было тихо и спокойно. Группы посетителей, волонтеры, молодые монахи и монахини осторожно ходили по территории и тихо беседовали. В актовом зале организовали незатейливую, но торжественную приветственную церемонию. Учитель Шэнъянь выступил с речью. Я преподнес ему свиток известного каллиграфа Оуян Чжунши и свою монографию «Сборник сочинений Цзи Сяньлиня». После того как я подарил книгу, учитель Шэнъянь шепотом спросил меня: «Здесь есть ”История сахара”?» Надо сказать, эта тема давно меня интересовала, и я потратил на ее изучение немало сил и времени. В итоге получилось всестороннее исследование о том, как сахар «завоевал» Китай и весь мир. Двухтомная монография, которую я преподнес в подарок, содержит восемьсот тысяч иероглифов. Произведения, опубликованные в первом томе, были изданы и отдельной книгой, а вот произведения второго тома, где как раз рассказывается история сахара за пределами Китая, вышли только в составе этого сборника. Мне было лестно узнать, что Шэнъянь интересуется моими исследованиями, я поневоле восхитился его широким кругозором, достойным всяческого уважения.
Нас угостили чудесным вегетарианским обедом. Все еда была ароматной и очень вкусной, что выгодно отличало ее от еды в вегетарианских столовых на рынке, где все поливали маслом, словно это может исправить неудачу повара. Мне сказали, что обед приготовили девушки-добровольцы, о них я подробно расскажу в следующем эссе.
После обеда мы вернулись в Тайбэй – цветущий город, где оживленное движение на дорогах сочетается с гулом человеческих голосов. Я погрузился в задумчивость, и мираж, привидевшийся утром на горе Фагушань, вновь возник перед глазами: чертоги небожителей поднимаются до самого неба, всюду видны волшебные деревья, струятся предвещающие счастье облака, блестят луна и звезды.
8 мая 1999 года
Слово «доброволец» я впервые услышал в Тайбэе. Его значение схоже со значением слова «волонтер», которое в ходу на материке. Но в основе первого лежит глубокая вера или идеалы – религиозные или моральные, а второе, хотя и имеет свою идейную основу, не выражает ту глубину и даже загадочность, какие присущи тайваньскому слову «доброволец».
Впервые я услышал это слово на строительной площадке новых корпусов буддийской ассоциации Фагушань. Именно там я обратил внимание на девушек, которые готовили чудесные вегетарианские обеды. Удивительно, но большинство из них оказались отпрысками известных семейств. Вера побудила их сменить обычную одежду на кашаю, подняться на гору и взять на себя определенные обязанности. Они выполняли отведенные им задачи старательно и не без таланта, поэтому приготовленная ими еда была исключительно вкусной. Поначалу я предполагал, что эти девушки – одетые в простую одежду, проявляющие внимательное отношение к людям, говорящие шепотом, воспитанные – внештатные или временные работницы, и был потрясен, узнав правду. Как говорится, имея глаза, не разглядел гору Тайшань. Получилось как в поговорке: смотреть на людей через окно и не видеть. Я словно прозрел.
Оказывается, две молодые девушки, которые каждый день нас сопровождали, и были теми самыми добровольцами. Одну звали Ли Мэйкуань, а другую – Чэнь Сюпин. Каждый день в установленное время они помогали нам сесть в автобус, сопровождали до места сбора, где мы обедали, после чего нас везли назад в гостиницу. По пути добровольцы превращались в экскурсоводов и рассказывали о местных достопримечательностях, их чистая и беглая речь лилась, словно вода в ручье. Мы отвлекались и совсем не чувствовали усталости. Девушки следовали за нами повсюду, словно тени. Как только мы начинали испытывать в них нужду, они сразу оказывались тут как тут. Доброжелательность и внимание к мелочам, которые они проявляли, были невероятно трогательными.
Мое предположение, что это нанятые сотрудницы туристического агентства, оказалось ошибочным. Девушки работали на конференции от рассвета до заката исключительно на добровольных началах. У них был ненормированный рабочий день, но они могли взять выходной в воскресенье или в праздники, чтобы компенсировать часы переработок. Добровольцы не получали от организаторов конференции ни фэня. Разве подобное бескорыстие не достойно наивысшей похвалы?
Возможности подробно поговорить с этими девушками, узнать, откуда они, о чем думают, к чему стремятся, мне не представилось, да и вряд ли они стали бы со мной откровенничать, ведь у нас слишком большая разница в возрасте. Они остались для меня загадкой, которую я уже никогда не разгадаю.
На материке придают большое значение личной выгоде. Я всегда считал, что это актуально и для Тайваня. Однако добровольцы не гнались за прибылью, напротив, выполняя свою работу, они всецело дарили себя другим. Оговорюсь, я не считаю, что можно вести себя подобным образом всю жизнь. Есть люди, которые громко кричат о самопожертвовании ради других, не будучи альтруистами на самом деле. Однако девушки-добровольцы, которых я увидел в Тайбэе, показали мне, что бескорыстие и нестяжательство существуют. К чему они стремятся? На что надеются? Вероятно, это навсегда останется для меня тайной.
Счастья этим загадочным молодым девушкам-добровольцам!