Остаток вечера прошел в атмосфере юмора. Больше всех шутила и смеялась Алинка – рассказывала нам анекдоты про блондинок и про наивных учительниц.
– Нина, твоя дочка такая очаровательная! Умная, красивая и добрая, как и ты! Я был бы рад иметь такую, – улыбаясь, поведал Рене, когда Алинка снова убежала поплавать в бассейне.
Я улыбнулась ему в тон:
– Рене, но ведь у тебя же есть своя дочь, причем тоже красивая, судя по фотографии, которую ты мне показывал.
По его лицу пробежала тень грусти.
– Да, конечно… да только я, как отец, ей не нужен. Похоже, мать восстановила ее против меня. Я всегда платил большие алименты, уже пять лет оплачиваю ей очень дорогую частную высшую школу, снимаю квартиру в престижном районе Парижа и, помимо этого, ежемесячно кладу немалые деньги на ее счет в банке. Но она обо мне вспоминает только тогда, когда нужны дополнительные деньги… Никогда не позвонит, чтобы просто поговорить, узнать, как мое здоровье, или увидеться со мной…
Я подумала, что еще немного и он расплачется. И я вместе с ним. Бедный богатый Рене. Но по большому счету мне стало искренне жаль его. Конечно, любому человеку было бы тяжело на его месте, особенно когда вкладываешь в ребенка все, а в ответ не получаешь ничего, никакой отдачи – лишь холодный расчет, меркантильный интерес.
– Понимаю и искренне сочувствую тебе, Рене. Попробуй поговорить с дочерью по душам. Может быть, она тебя поймет, осознает все, и у вас улучшатся отношения?
– «По душам»… это как? Что ты имеешь в виду?
Я поняла, что дальше продолжать разговор бесполезно. Есть вещи, которые не требуют объяснений. Мне остро захотелось вернуться домой.
– Пойду поплаваю еще немного с Алиной! – я рассмеялась и пошла к бассейну, оставив Рене за столом.
На следующий день после новой прогулки по окрестностям хозяин дома проводил нас на вокзал. На прощанье взял меня за руку.
– Мне будет очень грустно без вас! Буду скучать. Позвони, как доедешь!
Я улыбнулась, кивнула головой. Еще не приняла решения, которое напрашивалось. Продолжать ли с ним отношения? В тот момент меня больше занимали другие вопросы. Решила пока оставить все как есть.
На работе, к счастью, все было мирно и спокойно. Мсье Сарач относился ко мне с уважением и постоянно шел навстречу, о чем бы я его ни попросила. Больше никаких личных предложений или двусмысленных намеков не было. Он все понял и принял. Я была ему за это очень признательна.
Максим часто звонил нам. Он находился в Лос-Анджелесе и, по его словам, с нетерпением ждал нашего приезда туда. Я оформила на работе отпуск.
Начался жаркий август. А утром 10-го, в день рождения Алинки, мы отправились на такси в аэропорт Charles-de-Gaulles. Нам предстояло путешествовать 11 часов на «Боинге-747». Перелет представлялся мне трудным, и я волновалась за Алинку. Но, к моему удивлению, она перенесла его очень хорошо. Кроме того, нас ждал приятный сюрприз – рядом с нами оказалась очень милая супружеская пара из Парижа – владельцы издательского дома журналов о спорте и о «гламуре». Они летели в Л.А. на неделю – «сменить обстановку». За часы полета мы с дамой «перекроили мир», как говорят французы. Проболтали все время, и, в конечном итоге, оно прошло довольно быстро. Алинка тоже активно общалась с ними, серьезно объяснив, что летит к папе праздновать свое одиннадцатилетие.
Аэропорт Лос-Анджелеса встретил нас сверканием огней в ночи. По местному времени было около девяти часов вечера. Когда мы приземлялись, из иллюминатора была видна только чернота, усеянная многочисленными огоньками – такое впечатление, как будто звездное ночное небо перевернулось. Это было очень красиво и неординарно.
Максим ждал нас на выходе c букетом цветов. Алинка пискнула «папа!» и побежала ему навстречу, бросилась в обьятия. Он расцеловал ее. Затем обнялись и мы с ним. Сев в машину, в его длинный светло-голубой «Pontiac», Алинка сразу проворно вскарабкалась на переднее сиденье рядом с папой. Так она всегда там и ездила.
– Девочки, как вы долетели? Я очень ждал вас, соскучился! Алинка, мы будем здесь с тобой играть в теннис!
Он и вправду выглядел довольным и счастливым. Мы отправились домой к Максу. Было очень интересно познавать город и его достопримечательности. Огромное количество пальм, которые я так люблю. Но они были совсем не такие, как на Лазурном Берегу, а огромные по высоте, с длинными и тонкими, как трубочки для коктейля, стволами, с зеленой пушистой шапкой наверху. Макс включил радио, и нас с Алинкой поприветствовал с приездом своей новой песней Элтон Джон. Красивая песня была из только что вышедшего мультфильма студии Уолта Диснея «The Lion King». Элтон пел: «Ты можешь видеть мою любовь сегодня вечером?», и казалось, что воздух и в самом деле был наполнен любовью.
Город мне сразу понравился, я почувствовала себя там хорошо и легко. Большие пространства, низкие дома, пальмы и множество растений и цветов, чистота – это все, что я люблю. И воздух, очень много воздуха! А что касается Алинки, то она пребывала в состоянии восторженной эйфории с первой и до последней минуты нашего пребывания в Л.А. – она там была с папой и у папы. Я взяла с собой фотоаппарат и видеокамеру и запечатлела их множество раз, став на время этого отпуска репортером.
Максим был очень приятным и внимательным с нами. Искренне стремился доставить нам удовольствие – я чувствовала это. Сказал, что дома мы лишь оставим свои вещи и быстро переоденемся. А затем поедем в панорамный ресторан, где он заказал столик, чтобы отметить день рождения Алинки. Что его друзья уже ждут нас там.
Приехали на квартиру. Уютная гостиная с гостеприимным балконом, открывающим вид на улицу, усыпанную высокими грациозными пальмами. К потолку гостиной подвешен большой воздушный шар с надписью «Happy Birthday!» Было видно, что папа готовился к приезду дочки. Алинка пришла в восторг. Прыгала без устали, дотрагиваясь до шарика, запуская его в потолок, пока он не лопнул. Но она не расстроилась, а хохотала – это был как выстрел пробки из бутылки шампанского.
В ванной комнате нас с дочкой ждали две новые зубные щетки. Забавно, наверно, но меня они тронули больше всего – даже больше, чем цветы, которые Макс принес нам. Мы быстро приняли душ и переоделись. Затем, не теряя времени, втроем поехали в ресторан, захватив по дороге парочку друзей Макса.
В Лос-Анджелесе было уже довольно позднее время, и к тому же мы начали чувствовать разницу во времени – 9 часов по сравнению с Парижем. В машине у Алинки начали закрываться глаза – она засыпала против своей воли. Но мы приехали на место, и я растормошила ее.
Ресторан оказался современным, большим и ярко освещенным, немного вокзального типа – такие есть и во Франции. Но из его окон открывалась великолепная панорама – вид на ночной Лос-Анджелес, и это было его главным достоинством. Мы познакомились с друзьями Макса, с двумя симпатичными парами, сели за стол. Взрослые заказали мясо с картофелем «фри», а Алинке куриную ножку. Американская кухня мне очень не понравилась – не имела ничего общего с французской, невозможно даже сравнивать. Мясо пересушенное и жесткое, как резина. Я поняла, почему в Америке так распространены различные соусы – чтобы смягчить жесткое мясо и улучшить вкус. Но все же это маленькое неудобство не помешало нам прекрасно провести вечер. Мы весело проводили его в разговорах, наслаждаясь панорамой ночного города в созвездии огней. Но тут я заметила, что Алинка уже спит на своем стуле перед недоеденной куриной ножкой. Принялась ее активно будить, ведь Макс сказал, что на десерт ей заказан торт – специально ко дню рождения. Он подал знак официантам, и через минуту к ребенку подскочила жизнерадостная группа из четырех официантов. У одного на подносе был торт с надписью «Happy Birthday Alina!». Я только успела шепнуть дочке: «Загадай желание!», как они дружно энергично запели «Happy birthday to you, Alina!». Было видно, что они были натренированы и хорошо знали свое дело. Алинка очнулась и в полусонном состоянии, как лунатик, все же задула одиннадцать свечей. Зал грохнул аплодисментами. Как оказалось, за этой процедурой наблюдали все присутствующие. Тут Алинка окончательно проснулась и радостно заулыбалась. Что она загадала, мне не сказала. Но, видимо, что-то связанное с папой – такими счастливыми глазами, с таким восхищением она смотрела на него и только на него. Папа казался ей волшебником. Он был ее героем, совсем как в том трогательном американском фильме о папе с дочкой, что они видели вместе по телевизору.
Вернувшись после этого знаменательного ужина домой, мы с Алинкой не могли дождаться момента, чтобы приложить голову к подушке. Были физически вымотаны перелетом и такой большой разницей во времени. Максим раздвинул нам диван в первой комнате, а сам ушел спать в спальню, на свою двуспальную кровать. Меня все устраивало, я понимала, что у него были свои привычки.
На следующий день, выспавшись, мы втроем отправились на прогулку по городу. Макс был с нами ласковым и заботливым, постоянно старался показать нам что-то интересное, доставить удовольствие. Мы немало посетили за это время – Disneyland, Universal Studios, Downtown с его небоскребами, пляж Santa Monica, Hollywood boulevard, а также маленькие китайские ресторанчики или «снаки» с традиционной американской пищей.
Кроме того, мы немало общались с друзьями Максима. Мне все они очень понравились. Легкие в общении, доброжелательные и веселые – они отлично сумели адаптироваться в американской жизни и чувствовали себя в своей стихии. Так мы побывали в гостях у Тони (Толи) и Ады Фридманов, у Жени Матусовского с супругой Галей, у супругов-художников Нины и Вадима Гринбергов, у Милы – владелицы русского канала телевидения и ее мужа, владельца клиники. С некоторыми мы потом встречались снова, ходили на пляж или в ресторан.
Пляж и океан нам тоже очень понравились. Простор и мощь, прекрасный, чистый воздух. Он был менее уютным, чем традиционные французские пляжи Средиземноморья, но в нем была своя прелесть – размах. Максим с Алинкой искупались, несмотря на то, что вода была достаточно холодной. Я же оставалась загорать в шезлонге вместе с Женей Матусовским и с Галей, с которыми мы туда приехали. Они были очаровательными людьми, а Женя еще и обладал великолепным чувством юмора. Позднее мы с ним виделись, когда он приезжал по делам в Париж. Он даже подарил мне стихотворение-посвящение, которое сам сочинил, кстати, очень талантливо. Я храню его с большим удовольствием как воспоминание о нем и о его милой и красивой жене.