Раздался телефонный звонок. Это был Рене. Легок на помине! Он разговаривал нарочито веселым голосом, как будто у него произошло неожиданное радостное событие.
– Бонжур, моя маленькая Нина! Как ты? Отоспалась? Я вчера так за тебя беспокоился, видя, как ты была измучена после поездки! Лос-Анджелес тебе противопоказан! Ха-ха-ха… Что мы будем делать сегодня? Вечером я возвращаюсь в Макон. Давай сейчас куда-нибудь съездим – в парк аттракционов для Алины, например, а затем где-нибудь пообедаем.
В этот момент я вдруг отчетливо поняла, что больше не хочу видеть его. Никогда! Что мне лучше без него.
– Спасибо, Рене… но не стоит. Знаешь… что ни делается, то к лучшему. Вчера я поняла, что мы с тобой разные. Слишком разные для того, чтобы продолжать отношения. Мы не подходим друг другу. Тебе нужна другая женщина. Я искренне желаю тебе ее встретить. Давай на этом остановимся.
Рене, казалось, задохнулся, замолчал. Затем вскричал срывающимся голосом:
– Нина, что ты такое говоришь?! Мне нужна именно ты, я все больше и больше понимаю это, узнавая тебя! Ты не такая, как все те женщины, которых я знал до тебя, ты мне полностью подходишь! Я хочу быть с тобой, хочу жениться! Но у меня такое чувство, что эта поездка перебила, изменила твое отношение ко мне! Твой бывший муж как-то повлиял на тебя, поэтому теперь у тебя подобные мысли!
– Поверь мне, Рене, что мой бывший муж тут совершенно ни при чем. Наоборот, он доброжелательно отнесся к твоим звонкам, считая это нормальным. У нас родственно-дружеские отношения, и не больше. Так что твои измышления безосновательны. Я приняла это решение потому, что так чувствую. Так будет правильно!
Рене продолжал спорить, возражать, возмущаться, уговаривать. Переходить из одной крайности в другую. У меня разболелась голова, начались спазмы в висках. Больше не выдерживая, не слушая его, я извинилась и повесила трубку. Отключила телефон.
Общение с Рене и раньше происходило без особой радости, а теперь оно и вовсе стало тягостным для меня. Куда бы это привело? Выходить за него замуж, жить в богатстве, но при этом задыхаться от его авторитарного характера, меня совершенно не вдохновляло. Быть в его доме приживалкой? Жить и выпрашивать у него каждый сантим, зная о его скупости, находиться на его «merci» – нет, это не для меня. Да и вообще – никому не посоветую подобного мужа – скупого, авторитарного, деспотичного. Такие браки быстро распадаются. Зачем вы, девочки, богатых любите? Миллионеры и миллиардеры просто так ничего не дают, у них своя психология, свои интересы и свой расчет. Никогда нельзя забывать о том, что «бесплатный сыр бывает только в мышеловке»! В жизни по большому счету можно рассчитывать только на самого себя.
Через день или два у меня появилось подтверждение того, что я приняла правильное решение. Алинка вдруг забеспокоилась. Бегала по квартире с озабоченным видом, что-то искала.
– Что случилось, Алинуся? Ты что-то потеряла?
– Мама, я не знаю, куда пропал счет из ресторана, в который мы ходили с папой! Я его показывала моим подружкам и потом еще Рене. А потом я его больше не видела! Это ты его куда-то положила? Это такая розовая бумажка!
Я все поняла. Розовая бумажка, которую я подняла с пола! Рене воспользовался моей ошибкой и забрал счет, чтобы пропустить его, как обычно, через свою бухгалтерию! Он не мог не знать, что этот счет не его, не мог ошибиться – он никогда не был в этом ресторане! Я знала это точно – когда-то задала ему этот вопрос. Как мелко! Вот тебе и миллиардер! Мне стало противно до тошноты.
– Алиненок, не расстраивайся, может быть, я случайно выбросила его… Но не важно, у тебя ведь много папиных фотографий, открыток, писем, рисунков. Вот это по-настоящему важно – то, что написано его рукой. А ресторанный счет это всего лишь безличная бумажка, которая ничего не значит! Успокойся, лапочка моя!
Я притянула дочку к себе, поцеловала. Алинка постепенно успокоилась. А для себя я решила ничего не говорить Рене. С одной стороны, была уверена, что он уже запустил счет в бухгалтерию. Он всегда делал это мгновенно, боясь потерять счета, а значит, и деньги. С другой стороны, уже было ни к чему выяснять отношения. Все кончено. Он сам подписал себе приговор. У меня возникло к нему такое нехорошее чувство, что я тут же позвонила на телефонную станцию и поменяла свой домашний номер, а также поставила его на «красный лист». Чтобы он больше никогда не дозвонился до меня. А Алинка обрадовалась поводу позвонить папе и сразу сообщила ему наш новый номер. Я не стала рассказывать Максиму о причинах этой перемены.
На следующий день вышла на работу. В офисе все было хорошо, мсье Сарач и коллеги встретили меня очень приветливо. Единственный минус – Рене начал мне названивать на работу каждый день. Он, естественно, понял, что я сменила домашний номер. К счастью, на звонки всегда отвечала одна из секретарей шефа, Шанталь. Она каждый раз спрашивала фамилию звонящего, прежде чем перезвонить мне в кабинет, спрашивала, если можно мне передать «абонента». Узнав, что это снова Рене, я в конце концов сказала ей:
– Шанталь, когда будет звонить мсье Фаржо, пожалуйста, всегда отвечайте ему, что я занята с клиентами. Или говорите, что хотите, но не нужно передавать его мне. Никогда.
Так она и сделала. Рене все же периодически позванивал в течение трех или четырех месяцев, по словам той же Шанталь – она посмеивалась над его «упорством». Затем звонки прекратились. А год или полтора спустя я случайно увидела в газете по экономике сообщение, что на продажу выставлен его французский завод! Очень удивилась, ведь Рене был таким активным – я не представляла себе, что он мог прекратить работать. Навела справки. И оказалось, что… Рене скоропостижно умер от рака. Мне было его по-человечески очень жаль. Но хорошо, на этот раз я послушала свою интуицию. Что он не стал моей судьбой. Что судьба избавила меня от такого испытания.
Свое обещание Максиму я выполнила. По приезде в Париж навела справки о теннисном клубе в нашем городке, Монтрое. Впервые пошла на то, чтобы занять деньги у своих друзей – Анны и ее мужа. Они мне часто это предлагали, но до этого я всегда отказывалась. В данном случае это был единственный выход, и я не волновалась, зная, что Максим вернет эти деньги через пару месяцев, как он меня уверил. Алинка сразу же сообщила папе о том, что на год записана в клуб и на днях начинает занятия. А я объяснила ему, что заняла деньги у друзей по нашему уговору на три месяца.
Максим не ошибся в оценке способностей Алины. По словам тренера, они действительно оказались большими. Она очень быстро прогрессировала и занималась с большим удовольствием. Но занятие длилось только один час, один раз в неделю – это было недостаточно интенсивно. Для лучшего обучения нужно было бы поступать в спецшколу при теннисной федерации, но она стоила гораздо дороже. Максим регулярно звонил нам, а мы ему. Алинка радовалась каждой возможности рассказать папе о своих успехах в теннисе и в балете. Ей предстояли новые благотворительные спектакли, а также небольшие теннисные турниры внутри клуба.
Так прошли три месяца, но Максим ничего не говорил мне о возврате долга. Подошел срок, который мы обговаривали, я должна была возвращать долг друзьям. Пришлось позвонить ему, напомнить. И я была совершенно обескуражена, когда Максим ответил мне, что его финансовые трудности продолжаются, что денег на Алинкин теннис он дать не может! Что нужно, чтобы я «как-нибудь, потихоньку» отдавала деньги сама. А он, «естественно», вернет их мне «при первой возможности». Я никак этого не ожидала и почувствовала себя очень плохо. Главным образом потому, что я не знала, как, в какой «удобоваримой» форме сообщить это моим друзьям – мне было стыдно перед ними. Безусловно, я понимала, что у Максима могли быть финансовые трудности, и однозначно верила ему. Расстраивалась только, что он толкнул меня на долги, не будучи полностью уверенным в том, что сможет отдать деньги. Ведь это была его идея. Но рисковать испортить с ним из-за этого отношения я не могла. Он продолжал общаться с Алинкой, и это было крайне необходимо для нее и, значит, для меня. Я поняла, что снова должна сама искать какой-то выход. В чем-то урезать себя, нас с дочкой. Постепенно возвращать долг. «Как-нибудь, потихоньку», как он сказал.
Деваться было некуда, пришлось позвонить подруге и сказать ей правду. Она, естественно, расстроилась за меня. Ответила, что поговорит с мужем и перезвонит мне. А вечером старалась успокоить, сказав, что они с мужем прекрасно понимают ситуацию, я не должна винить себя, что они пойдут мне навстречу. Я буду отдавать им каждый месяц ту сумму, которую смогу, до тех пор, пока долг не будет исчерпан. Это было очень благородное решение, так как они отказались от процентов. Я предложила постепенно отдать и их тоже, но муж Анны категорически отказался. Это были настоящие друзья.
Таким образом, я начала ежемесячно отдавать деньги – максимально из того, что могла позволить себе, нам. Весь процесс занял у меня примерно полтора года. Потом я с грустью думала, что лучше бы я потратила эти деньги на оплату одного года сольфеджио для Алины. Но уже было поздно что-либо изменить.
Все же время шло, и я как-то справлялась, «потихоньку» выкручивалась. Мы с Алинкой уже когда-то жили в большой нужде, поэтому я научилась очень хорошо считать деньги и «лавировать». Позволять нам лишь только самое необходимое. Главным для меня оставалось то, что Максим по-прежнему регулярно звонил дочке, хоть и реже, чем раньше. Я никогда ни в чем не упрекала его и гнала от себя мысли о деньгах. Видела, что моя девочка счастлива каждый раз, когда слышит папу по телефону или получает от него письмо, и для меня это было дороже любых денег.
Вскоре после того, как Алинка начала брать уроки тенниса, в моей жизни произошли перемены – в личном плане. И именно дочкины уроки тенниса привели к этому. Дело в том, что я каждый раз сопровождала ее на занятие и затем час ждала до его окончания – в кафетерии с чашечкой кофе или со стаканом воды. Читала журналы. Так, однажды