ьствие.
Мои родители относились к Максиму очень доброжелательно. Они были незлопамятны и очень радовались тому, что он теперь регулярно общался с дочерью. Знали, как она тянулась к папе. Дедушка даже прослезился, увидев нас втроем. Он всегда очень болел, переживал за Алинку, возможно, даже больше бабушки. Всегда нежно и трепетно относился к внучке, шутливо называя себя ее «компаньоном по играм». Дедушка действительно много играл с Алинкой в настольные игры и часто водил ее на детские площадки.
Дав нам пообщаться какое-то время с бабушкой и дедушкой, Максим повез нас к себе на дачу в деревню Снегири. Это оказалось очень красивое место, с приветливым лесом и небольшой речкой. Просторный деревянный дом, окруженный лужайками и многочисленными деревьями. К дому прилегала большая открытая терраса с крыльцом, на которой было бы приятно трапезничать на свежем воздухе. Солнце сказочно освещало высокие пушистые ели, окружающие дачу радушным кольцом. А маленькая деревянная потайная калитка вела через поле к речке.
На входе нас уже ждали дядя Орик и огромный красивый длинношерстный белый пес – Джонни. Орик тепло обнял и расцеловал нас с дочкой. А пес с внешне устрашающим видом, как оказалось, имел ангельское сердце. Он мгновенно дружелюбно принял нас и затем следовал за нами повсюду. У нас остались замечательные фотографии, на которых мы с Алинкой играем с этой чрезвычайно умной и доброй собакой.
Дача тоже оказалась уютной и гостеприимной, с огромным камином из бежевого кирпича до самого потолка. На верхнем этаже находились спальни и маленькая гостиная с роялем. А на стене множество семейных фотографий: Исаак Осипович, Зоя Ивановна, Максим, маленький и большой, и несколько парижских фотографий Алинки. Пока я их рассматривала, дочка села за рояль и начала по слуху подбирать «На память Элизе» Бетховена.
Приятно вспоминать то время – мы замечательно провели его вместе с Максимом и дядей Ориком. По утрам, пока папа еще спал, мы с моей девочкой занимались пробежкой по полянам вдоль речки. Затем, после прохладного душа, на террасе пили утренний кофе или чай, которые нам радушно готовил Орик. Он сильно «сдал» после смерти Зои Ивановны. Как признался мне, во всем винил себя, что «не досмотрел» ее. Хотя, конечно, его вины не было – это был несчастный случай. У меня часто щемило сердце, глядя на него – он был уже совсем стариком и вызывал глубокое чувство сострадания. Видно, после трагического исчезновения супруги его жизнь превратилась в непрерывную цепь страданий. Он часто и пристально рассматривал Алину, рассказывая о том, как «Зайка мечтала встретиться с внучкой». У меня было ощущение, что он смотрит на Алину именно как на продолжение бабушки – сравнивает, ищет общие черты. Позже так и сказал мне – что внучка похожа на бабушку. С искренним интересом расспрашивал об ее занятиях балетом. Сказал еще, что очень рад, что у него теперь есть внучка. Просил Алинку называть его дедушкой. И она тоже сразу привязалась к Оресту Кондратьевичу и называла его именно так.
Максим почти не отходил от дочери. Он был очень внимательным и нежным, часто обнимал, целовал ее. Снова признавался ей в любви, говорил о том, как он скучал без нее. Радовался, что такой важный день, как ее четырнадцатилетие, мы отмечали все вместе.
– Алинка, и конечно же, мы будем вместе и во все твои последующие дни рождения! Каждый год будем делать именно так!
Помимо этого, папа торжественно пообещал Алине, что на ее шестнадцатилетие подарит ей машину, а на восемнадцатилетие – квартиру.
– Сейчас Алинка еще маленькая, а вот шестнадцать лет – другое дело! В Европе ведь можно водить машину с шестнадцати, не так ли? – спрашивал у меня.
По предложению Макса, мы привезли с собой наши теннисные ракетки. Он рассказал, что его знакомый, ведущий с телевидения Юрий Николаев, живет недалеко на своей даче, оборудованной теннисным кортом. Созвонившись, мы отправились к нему в гости. Юрий тепло встретил нас, он тоже понравился мне. Приятный человек с хорошей энергетикой. А корт Юрия оказался очень комфортабельным, с земляным покрытием. Мы замечательно поиграли вчетвером, а затем в доме пили чай с домашним вареньем вместе с Юрием и его женой Элеонорой, очень симпатичной женщиной.
День рождения Алинки быстро приближался. Оставалось три дня, два, один. Накануне Максим отправил своего помощника закупить массу продуктов. Он решил сделать праздник с русским размахом – было приглашено свыше тридцати гостей. Помимо родственников, немало знакомых Максима и соседей по даче. К нашему огромному сожалению, мой папа приехать на праздник не смог. У него к тому времени случился уже второй инфаркт, и он был очень слаб. Но настаивал на том, чтобы вместо него поехала мама. Просил думать не о нем, а только о дне рождении его горячо любимой внучки, считая это главным.
Наступило 10 августа. Мы с Максом с утра поздравили дочку, как только она проснулась. Папа подарил ей теннисный костюм «Nike» и огромный букет белых роз. Смех, объятия, поцелуи. Алинка была в восторге. Снова светилась от счастья, и я очень радовалась за нее. Накануне дня рождения Максим нанял повара, который еще с вечера и затем с раннего утра работал на кухне. Орик тоже помогал как мог. Зашла соседка по даче, милая улыбчивая блондинка с короткой стрижкой. С любопытством рассматривала нас с Алинкой.
– Максим так ждал вас, столько рассказывал нам с мужем о вас!
Начиная с полудня начали съезжаться гости. Поскольку большинство людей я не знала, Максим терпеливо представлял их нам с Алиной. Все поздравляли ее, расспрашивали меня о жизни во Франции, говорили, сколько хорошего о нас они слышали от Максима. С какой гордостью он рассказывал им о дочке. Нам все это было очень приятно слышать. Алина постоянно находилась в центре внимания. Она не ожидала этого и немного смущалась. Приехали Лия с мужем, а затем и мой двоюродный брат Сережа с женой Людмилой, Женя с Риммой, старинные друзья Макса супруги Черкасовы. Мы радостно обменивались новостями и впечатлениями. Лия с мужем и Женя с Риммой расспрашивали Алинку о ее впечатлениях о Москве, нравилось ли ей на Родине. Ей, конечно, все нравилось, ведь любимый папа был рядом.
Наконец, все собрались на террасе и расселись за огромным деревянным столом. Очень аппетитно выглядевшие угощения уже были расставлены на столе. Он просто ломился от яств. Максим все предусмотрел, не забыл и про черную и красную икру. Вино и шампанское лилось рекой. Русский размах. Веселая праздничная атмосфера. Тосты, масса тостов. Максим изображал тамаду. Много и вдохновенно говорил, произносил красивые речи. Поднимал бокал за Алинку, за меня, за моих родителей. Говорил что-то пафосное про корни, про смену поколений, про наше продолжение в детях. Я всегда знала, что он умеет очень хорошо и образно говорить. Это его сильная сторона, благодаря которой люди тянулись к нему.
– Я очень рад и счастлив, что моя дочка, наконец, приехала сюда, в Снегири! Алинка, это твоя дача! Мы все у тебя на даче!
Руки с бокалами дружно поднимались. Люди тянулись к нам с Алинкой, чтобы чокнуться. Делали дочке комплименты. А Максим медленно и торжественно продолжал:
– За Алинку! Я очень горжусь тем, что у меня есть такая дочь! – в его голосе слышалось волнение, искренние эмоции.
Гости вторили ему, поздравляли. Кто-то аплодировал, кто-то кричал «ура».
Алинка вся светилась – папа гордится ею и всем говорит об этом! Этого было достаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливой. Об этом говорили ее глаза, постоянно устремленные на отца. И, естественно, все это не могло оставить равнодушной и меня. В душе было горячо, меня переполняло чувство благодарности к Максиму. За дочь, за то, что он устроил ей такой хороший праздник.
Орест Кондратьевич сидел в углу длинного стола рядом со мной. Немного выпив, он снова расстроился, очень погрустнел. Взяв меня за руку, он начал подробно рассказывать, что произошло в тот роковой вечер, когда трагически погибла его любимая жена. Мне было безумно жаль видеть слезы в глазах старого человека. Пыталась успокоить его как могла. Но, естественно, мои слова были бессильны.
Алина почти ничего не ела, не спуская с папы глаз, впитывая каждое его слово. Но когда на десерт повар принес огромный прямоугольный торт с цветами из крема и с четырнадцатью свечками, дочка оживилась, радостно задула их под аплодисменты всех нас. Снова тосты, звонкое чоканье бокалов с шампанским. Смех, шум, веселье.
Гости опьянели, раскрепостились, рассеялись небольшими группами. Кто-то вышел на поляну на перекур. Кто-то спустился с террассы просто размяться. В том числе и я. Тут ко мне подошел один из друзей Максима, симпатичный Игорь Корягин, который приехал на наш праздник со своей замечательной супругой Надей. До этого он очень доброжелательно многократно произносил тосты за нас с Алинкой, сидя за столом напротив меня. Мы тепло разговорились. Игорь был рад нашему знакомству, интересовался, когда мы с дочкой приедем снова. Приглашал в гости.
В тот момент к нам забавной танцующей походкой приблизился Максим. Пристально посмотрев на меня, он перевел взгляд на Игоря. Улыбнулся широкой, немного «блаженной» улыбкой счастливого человека. Подмигнул другу.
– Нина – единственная женщина, на которой я должен был бы жениться!
Мы с Игорем дружно рассмеялись. В тот день Максим выпил гораздо больше обычного. Думаю, и все мы находились к вечеру в состоянии эйфории.
Тостов было так много и таких замечательно красивых, и даже с глубоким философским смыслом, что отказаться от них было практически невозможно.
После перерыва начались танцы. Максим пригласил мою маму. Кружил ее, дурачился. Мама не отставала от него – она всегда была большой любительницей танцев. Вдвоем они весело и задорно выделывали различные па. Я не могла удержаться от того, чтобы сфотографировать их. Мне было очень приятно наблюдать за мамой – в тот день она была очень радостной и непосредственной, еще больше, чем обычно. Для нее это была приятная отдушина, так как она очень уставала, ежедневно ухаживая за больным папой.