Опустился вечер.
Праздник удался на славу. Все было прекрасно и очень хотелось растянуть этот радостный момент. Но все когда-то кончается. У меня лишь мелькнула мысль, что «как жаль, что ни папа, ни Зоя Ивановна не смогли разделить с нами это веселье»…
Гости начали разъезжаться. Мы с Алинкой и Максом прощались со всеми по очереди. Поцелуи, объятия, обмен наилучшими пожеланиями с надеждой на новую встречу. Брат Сережа повез мою маму домой на своей машине. Уехали и все остальные.
Алинка была усталой, но совершенно счастливой – столько эмоций за один день! Не спускала с папы восторженных глаз. Да, она тоже очень любит его и гордится им – призналась мне в этом перед сном.
В Снегирях мы оставались еще два дня, а затем Максиму нужно было вернуться в Москву. Ехать по делам на «Мосфильм». Он предложил нам сопровождать его туда.
Мы долго прощались с Ориком, который вышел проводить нас к воротам вместе с верным Джонни. Был очень грустным, просил нас не забывать его. По его словам, он очень привязался к Алинке, приглашал приезжать почаще. Почему-то у меня возникло ощущение, что мы больше не увидимся. Это действительно оказался последний раз, когда я видела его. Позднее в моей памяти не раз возникал его образ – печальный старческий взгляд усталого человека. Он казался мне очень одиноким, по-человечески очень трогал меня. Я хорошо понимала его состояние и позже долгое время продолжала звонить ему из Франции – справлялась о его здоровье. На дачу, где он теперь постоянно жил, даже зимой.
Вернувшись в Москву, мы съездили с Максимом на «Мосфильм». Дочке было интересно увидеть известную московскую киностудию. Пока Макс был занят, мы осмотрели все залы. Затем он вернулся и представил нас своим знакомым. Потом повез нас на квартиру Зои Ивановны показать ее Алинке. У меня возникло странное чувство, когда мы въехали на машине в Газетный переулок и встали перед домом. Мы остановились точно на том же самом месте, где когда-то с Аркадием ждали Максима семнадцать лет назад.
Поднялись в квартиру. Папа принялся оживленно рассказывать Алинке про бабушку, показывать комнаты. Я прекрасно помнила интерьер квартиры, у меня очень хорошая память. Две комнаты, маленькая кухонька. В гостиной стоял рояль, на том же месте, где я его видела. На стенах висели два больших портрета, написанных маслом. Один – Исаака Осиповича, другой – Зои Ивановны. С тех пор, как я побывала в гостях у Зои Ивановны в последний раз, почти ничего не изменилось.
Раздался звонок в дверь. Максим открыл. На пороге стояла соседка. Она удивленно уставилась на Алинку, всплеснула руками.
– Здравствуйте, Максим! Я услышала разговор, решила зайти. Ой! Это ваша дочка?!
Максим рассмеялся.
– Да! А что, похожа?
– Очень похожа! Я сразу догадалась!
Немного поговорив, соседка попрощалась и ушла. Подошел вечер, и Максим предложил нам пойти поужинать в ресторане Дома композиторов, который находился в соседнем здании. Меня снова охватило странное чувство, когда мы вошли туда. Сколько лет прошло с тех пор, как мы в последний раз ужинали там? Ровно десять! Мне вспомнился 1987 год, когда я впервые вернулась из Франции в Москву проведать родителей. Нашу давнюю встречу с Максимом, разговоры. Как будто это было вчера…
Ресторан был пустой! Как непривычно. Но Макса там, конечно, хорошо знали и нас встретили очень любезно. Мы уже сидели за отведенным нам метрдотелем столиком, как вдруг увидели крошечного рыжего, с белыми пятнышками, котенка, который прогуливался перед нами, «сам по себе»! Это было так неожиданно – я никогда не видела в ресторане котов! А котенок был таким очаровашкой, что мы с Алинкой немедленно умилились и решили познакомиться с ним поближе. Кажется, весь ужин мы только то и делали, что передавали его из рук в руки, тискали, ласкали, играли с ним. Максим смеялся, говорил, что в тот вечер мы разговаривали с котенком больше, чем с ним! Но это был лишь его юмор. А вообще мы вчетвером провели чудный вечер – в тесной компании и в пустом ресторане. Как будто он был открыт только для нас! Это было забавно, и мы снова веселились, как чертята, не опасаясь косых взглядов.
Все без исключения друзья Макса, с которыми мы встретились в Москве, мне очень понравились. Один из них – молодой и красивый бизнесмен Александр, который тоже присутствовал на дне рождения дочки, даже пригласил нас во французский ресторан.
– Нинуля, Саша очень хочет сделать тебе приятное, он очень проникся к тебе! Спрашивал меня, что бы такое для тебя сделать, чтобы тебе понравилось. Думаю, конечно, что он хочет прежде всего сделать приятное мне! Одним словом, приглашает нас всех во французский ресторан, в «Эльдорадо», находящийся на Белорусской площади. Скажешь нам, если он на уровне Парижа!
Максим задорно смеялся и немного подтрунивал надо мной и Алинкой. Я была растрогана отношением к нам этого парня. Он затронул во мне какие-то тайные струнки еще на дне рождения. Приехал со своей пятилетней дочкой, которой торжественно поручил преподнести Алинке их подарок – изысканную музыкальную шкатулку с вращающейся на внутреннем зеркальце балериной. А с нами обеими он общался с такой неподдельной доброжелательностью, даже, я сказала бы, с восхищением. Чувствовалось, что он очень хороший человек и отец. Кроме того, меня поразили его глаза – добрые, горячие, живые.
Александр приехал на ужин на большом белом лимузине. Умный и предприимчивый человек, он сумел создать собственную фирму, связанную с экспортом металлов. Было видно, что его дела идут прекрасно. При этом в нем не было ни тени заносчивости, которой часто отличаются люди, добившиеся высокого финансового положения. Удивительно скромный и воспитанный человек, мгновенно располагающий к себе.
Ресторан был «с классом» – красивый западный интерьер, свежайшие продукты, сервис на высшем уровне. Саша объяснил, что продукты ежедневно доставляются самолетом из Парижа – устрицы, спаржа, мидии, фуа-гра, шампанское «брют». Он предложил заказать множество блюд, чтобы мы с Алинкой могли попробовать их, сравнить. Искренне хотел доставить нам удовольствие. Щедрая душа.
Нам отвели уютный столик на четверых возле большого, как витрина, окна на первом этаже. Разговор шел обо всем на свете, и в какой-то момент Максим спросил Сашу о его деятельности и о конкуренции. То, что он ответил, спокойно улыбаясь при этом, поразило меня.
– Дела моей фирмы идут прекрасно. Но я знаю, что ежедневно хожу по лезвию ножа. У меня есть конкуренты, которые хотят устранить меня. Уже было несколько предупреждений. Но я не прекращу свою деятельность – она моя жизнь, мое детище. Готов ко всему. Даже вот сейчас, когда я сижу здесь перед окном, могу в любой момент получить пулю в лоб…
После его слов мы все на секунду застыли. Обомлели. Затем начали дружно успокаивать его, советовали нанять телохранителей. Но думать ни о чем плохом не хотелось, тема сменилась. После ужина мы сделали несколько фотографий перед входом в ресторан и разъехались. Мы с Алинкой потом вспоминали этот вечер и радовались за Макса, что у него есть такие хорошие, добрые друзья. Но, забегая вперед, скажу, каков же был мой ужас, когда несколько месяцев спустя позвонил Максим и сообщил мне:
– Ты помнишь Сашу? То, что он рассказывал нам в ресторане? Так вот, я только что узнал, что его расстреляли из автомата! 14 пуль! Но он чудом остался жив, видимо, благодаря крепкому организму. Общие знакомые, которые хотели навестить его, сказали, что к нему в больницу не пускают. Там постоянно дежурят два милиционера. Идет расследование, и меня уже вызывают к следователю рассказать все, что я знаю о Саше и об его окружении. Но ясно, кому это было выгодно… Я думаю, что они быстро найдут виновных.
Я пришла в полный шок. Чудовищно… это просто не укладывалось в сознании! Было безумно жаль Сашу. Долго не могла прийти в себя. Но главным было то, что он остался жив! Хоть и будет находиться в инвалидной коляске, по словам Максима. Я очень надеялась, что Максим не оставит друга без поддержки, и надеялась сама проведать его, когда приеду в Москву следующий раз. Прав был Женя Дунаевский, когда говорил, что Москва в ту эпоху была «Чикаго тридцатых годов». Впоследствии я узнала, что преступники были найдены и понесли суровое наказание. Я верю в справедливость и в возмездие – рано или поздно оно наступает – столько примеров. Часто думала о Саше и о его дочке, мечтала, чтобы он полностью восстановился.
На следующий день после этого памятного ужина в «Эльдорадо» Максим решил показать Алине места на кладбище, где почивают дедушка и бабушка – могилы Исаака Осиповича и Зои Ивановны. Они были похоронены в разных местах. Купив цветы, мы поехали сначала на Новодевичье кладбище, где был похоронен папа Максима. Мы долго стояли перед памятником Исааку Осиповичу Дунаевскому, великому советскому композитору, русскому Моцарту, как его называли музыкальные критики. Каждый, наполненный своими мыслями. Алина серьезно и торжественно положила у подножия памятника цветы. Грустный и одновременно светлый момент. Светлая память.
Затем мы отправились на другое кладбище, к могиле Зои Ивановны. Папа сказал Алине, что бабушка видит ее. Алина стала еще более серьезной и задумчивой, бережно положила цветы. Мы снова долго стояли перед могилой. Как жаль, что Зоя Ивановна не дожила… Пусть ей земля будет пухом…
На обратном пути мы заехали к Лие. На этот раз только попрощаться – до отъезда оставался всего один день. Рассказали ей о поездках на кладбища. Помянули родителей Максима. Лия опять смотрела на Алинку влажными от накативших слез глазами. Целовала, просила чаще звонить, сообщать наши новости. Мы пообещали.
Последний день мы провели вместе с моими родителями. Снова устроили праздник – прощальный ужин. Веселились, стараясь не думать о том, что на следующий день мы уже улетаем. Максим сел за пианино и наигрывал нам разные «зажигательные» мелодии. А Алинка хохотала до упада и хватала за руки то бабушку, то меня, увлекая нас в танец с ней. Дедушка танцевать уже, к сожалению, не мог. Он с трудом стоял в проеме двери, прислонившись к косяку. Совсем исхудавший и слабый, он с легкой улыбкой наблюдал за нами. Его усталые больные глаза светились радостью – впервые за последние годы. Это одно из последних и самых лучших воспоминаний о моем папе, когда он еще держался на ногах.