Сплетни, которые ходили о ней, я не слушала – я прекрасно понимала, что у такой женщины и исполнительницы, как она, не могло не быть завистников. Для меня она всегда была и остается, не побоюсь этого слова, гениальной певицей, «той женщиной, которая поет» душой.
Как будто добрая фея при рождении поцеловала ее в губы, подарив особую искру – способность чувственным голосом и глубокими искренними эмоциями проникать в сердца.
Поэтому поездка домой к Алле Пугачевой, в ее цитадель, явилась для меня настоящим событием.
Когда мы подъехали к большому кирпичному дому на Тверской (бывшая ул. Горького) и вошли с обратной стороны в подъезд, было уже много позже назначенного времени. Максим постоянно всюду опаздывал – эта была одна из его отличительных черт. Когда он говорил мне: «Буду у тебя через полчаса», то приезжал через два. Но, конечно, черта безобидная. Возможно, это касается большинства творческих людей, в силу специфики их деятельности. Я тогда к этому уже привыкла и относилась спокойно, добродушно подсмеиваясь над ним.
Дверь открыла домоправительница Аллы Борисовны. Все уже сидели за столом – Алла с ее мужем в ту эпоху, Евгением Болдиным, и несколько человек – гостей. Максим всем представил меня. Алла отнеслась ко мне очень приветливо и доброжелательно. Усадила нас за стол.
Она почему-то сразу показалась мне «родной». Откуда возникло это ощущение, чувство? Оттого, что я часто видела ее по телевидению? Тот же знак зодиака? Или это моя душа сразу потянулась к ней, почувствовав нечто созвучное с ее душой?
Наверное, это навсегда останется загадкой, но так или иначе мне по-прежнему хочется называть народную артистку «Аллой», а не «Аллой Борисовной».
И, конечно, это совершенно не умаляет моего глубокого уважения к этой талантливейшей личности.
После первых возвышенно-торжественных тостов и чоканья бокалов Алла, вернувшаяся на днях с Кубы, начала подробно рассказывать о своей поездке. А также забавно имитировать кубинок, демонстрируя, как они ходят и жестикулируют. Очень точно и уморительно. Все мы покатывались со смеху, от души. Атмосфера вечера была очень приятной, теплой, раскрепощенной, доверительной.
Кто-то позвонил в дверь. Оказалось, пришел один «недисциплинированный», опоздавший гость – поэт Илья Резник. Извинившись и поцеловав Аллу, он начал по очереди здороваться с присутствующими. Максима и остальных людей явно уже знал. Дойдя до меня, он с вежливой улыбкой протянул мне руку и сказал, пристально глядя в глаза:
– Илья. Рад знакомству!
Я улыбнулась в ответ:
– Взаимно. Нина… Только мы с вами уже знакомы.
Я не шутила, мы действительно уже встречались, правда, довольно давно.
В глазах Ильи резко отразились удивление, непонимание и затем даже некоторое беспокойство. «Где и в какой обстановке мы могли познакомиться? При каких обстоятельствах?» – говорили его необыкновенно выразительные глаза.
Илья явно опешил.
Я рассмеялась и не стала ничего объяснять. В меня неожиданно вселился чертенок.
А все было очень просто.
Шесть лет назад до этого вечера, когда еще жила в Ленинграде, я очень любила гулять по родному любимому Питеру и особенно по Летнему саду. Регулярно приходила туда одна. Хотелось на этом островке красоты и покоя немного ускользнуть от монотонной суеты большого города, от толпы. Оторваться от действительности, помедитировать и полюбоваться великолепными величественными статуями времен Петра Первого.
Однажды, когда я так сидела на скамейке, размышляя о своем под уютный шелест деревьев, по дорожке ко мне приблизился высокий мужчина, лет этак на 30 старше меня. Смерил меня с ног до головы серьезным, внимательным и одновременно каким-то… «пронзительно-проникающим» взглядом.
– Не помешаю?..
– Нет, конечно… пожалуйста… – я отодвинулась на край скамейки.
Сев рядом, мужчина начал медленно, немного «лениво» расспрашивать меня про то, что я делаю в Летнем саду и чем занимаюсь «в жизни». Чувствовалось, что он присматривался ко мне, «прощупывал», так сказать.
В какой-то момент он вытащил из папки стопку отпечатанных на машинке листов, стал перебирать их. Взглянув на них краем глаза, я поняла, что это стихи. А в верхнем углу каждого листа, над текстом, стояли слова «Илья Резник».
Тут меня осенило. По телевизору на гала-концертах часто объявляли песни, написанные на стихи этого поэта.
Завязался непринужденный разговор.
Илья произвел на меня впечатление человека интересного и вальяжного.
Но больше всего меня поразили его глаза – в голову приходили эпитеты «магнетические», «гипнотические». Поэтому, когда он попросил мой номер телефона, я дала его почти автоматически, как будто выполняя приказ.
Но когда на следующий день он позвонил мне и пригласил на какой-то просмотр, я вежливо отказалась под благовидным предлогом.
Может быть, кто-то удивится, но я так решила. Несмотря на то, что мужчина был привлекательным. Я часто слышала, что известным и в особенности «богемным» людям все дается легко – женщины вешаются на них «гроздьями». Наверное, подсознательно мне не хотелось попасть в «коллекцию». И, скорее всего, у Ильи была жена или постоянная подруга – «качественные» мужчины очень редко бывают одиноки. Тем более в его возрасте. Одним словом, я решила, что все это мне не было нужно, что мне было совершенно ни к чему «искать приключения».
На этом наш диалог закончился. Мы попрощались, и больше Илья не звонил. Возможно, обиделся за отказ – творческие личности крайне чувствительны. Вскоре я забыла об этом эпизоде.
Теперь же, видя Илью напротив себя в квартире Аллы Пугачевой, все живо всплыло в моей памяти, и эта ситуация показалась мне очень забавной, даже комичной.
– Напомните, пожалуйста, где мы познакомились? – осторожно спросил Илья, пристально всматриваясь в меня.
– Вы уже не помните меня? Как же так?.. – ответила я с притворно огорченным видом. Захотелось немного пошалить, «помучить» его.
Максим сидел рядом и понимающе улыбался, кидая мне заговорщицкие взгляды. Было похоже, он догадался, в чем дело.
Илья начал немного нервничать, выглядел несколько растерянным.
– Но все же… скажите где и когда?… – тихо повторил он.
Видимо, в его голове в этот момент прокручивалась вся его сознательная жизнь.
Мне показалось, что будет неэтично, если я в доме Аллы, где она является Первой Леди, буду отвлекать от нее всеобщее внимание и вспоминать банальную историю нашего мимолетного знакомства в Летнем саду.
– Я скажу вам позднее. Но мне было бы приятно, чтобы вы вспомнили сами, – произнесла с ноткой лукавства.
Меня всегда в детстве и юности друзья называли «озорницей» и «шалуньей».
Действительно, я любила «пошалить» – создавать озорные, комичные ситуации. Обычно они всем нравились и приносили приятную приправу в наше с друзьями общение.
Не удержалась и на этот раз. Но, похоже, своей шуткой я испортила Илье остаток вечера.
Он явно бросил все силы своей памяти на то, чтобы что-то вспомнить. Но не получалось. Эта борьба со временем была отчетливо написана на его лице. Естественно, не мог вспомнить, ведь, наверно, таких ситуаций у него был «воз и маленькая тележка». Кроме того, он, несомненно, искал генезис нашего знакомства в Москве, а ведь оно произошло в Ленинграде.
За столом шел оживленный разговор. Алла была «звездой» не только на сцене, но и здесь, в своей квартире. Все глаза были сосредоточены на ней. Мы были ее маленькой, но преданной публикой, с энтузиазмом воспринимающей ее каждую фразу.
Илья сидел напротив меня за столом, и я больше ощущала, чем видела, что его глаза постоянно возвращались и озадаченно останавливались на мне.
Я внутренне смеялась – понимала, что он никак не может вспомнить и что в нем растет беспокойство. Только теперь я понимаю, что это было не очень красиво, настоящее ребячество с моей стороны. Но тогда я не смогла удержаться от этой шалости.
После ужина хозяйка дома подошла к пианино, стоящему, если я правильно помню, возле окна, открыла его и стала что-то подбирать на клавишах одной рукой.
Повинуясь неожиданному внутреннему порыву, я подошла и встала рядом с ней. Не могу описать словами то чувство, которое вдруг охватило меня. У меня возникла острая потребность прикоснуться к ней, к ее коже.
Ни на секунду не задумываясь о том, как Алла воспримет мой жест, я, едва касаясь, провела кончиками пальцев по ее руке. В моей груди вспыхнула горячая искорка. Алла резко повернула ко мне голову, мы встретились глазами. Она – внимательно-вопросительными. Я – внимательно-признательными. Задержали взгляд – глаза в глаза – без слов.
Я отошла. Мое прикосновение длилось лишь пару секунд. Но во мне появилось то сладкое чувство общности, которое я не забыла по сию минуту, когда пишу эти строки.
Веселый вечер заканчивался. Вскоре Алла с улыбкой провожала каждого из нас нас до дверей. Мы снова встретились с ней взглядами. Я – благодарным, она – слегка удивленным. Я тепло поблагодарила ее за гостеприимство, мы обнялись, поцеловались. Затем она повернулась к другим гостям, прощаясь с ними.
В этот момент ко мне приблизился Илья. В его глазах сквозила легко читаемая тревога. Пристально глядя на меня своим пронзительным взглядом, шепнул:
– Я не вспомнил! Скажите, где и когда?!
Я замешкалась, размышляя: сказать, не сказать? Оглянулась. Возле открытой входной двери меня ждал Максим, наблюдая за нами. Подмигнул мне. Во мне снова проснулся чертенок. Не хотелось заканчивать этот прекрасный колоритный вечер банальным признанием такого маленького и наверняка совсем незначительного для Ильи эпизода.
– Я скажу вам это в следующий раз, если сами не вспомните! Всего доброго, Илья, до встречи! – как можно более мило улыбнулась ему и направилась к Максиму.
Каюсь – я нехорошо поступила, заставив такого почтенного и очень симпатичного мне человека напрягаться впустую. Но эта ситуация мне казалась настолько забавной и невинной, что я просто не смогла удержаться от желания продлить «саспенс». В тот вечер, в доме Аллы Борисовны, вся атмосфера располагала к веселью и к озорству. Очень надеюсь, что у Ильи есть чувство юмора, что он простил меня. Я ни в коем случае не хотела обидеть такого замечательного поэта.