– Он очень взбешен?! Интересное дело! Ему, значит, можно публично порочить меня, а я не имею права возразить? Если он не хотел, чтобы кто-то узнал правду, то не надо было рассказывать обо мне небылицы! Он думал, что я молча позволю ему марать мою честь?!
– Нина… я все понимаю, но не могу ничего поделать… помочь… Очень люблю Алиночку и очень сочувствую вам, но не могу встать на вашу сторону… Он мой двоюродный брат, я не могу ссориться с ним… У меня кроме него и Саши в Москве больше никого нет. Ты должна понять меня…
– Да, Лия, конечно… я понимаю… Очень рада, что у вас все наладилось. Всего доброго!
Я повесила трубку. От возмущения горело лицо. Я была вне себя. Он «очень взбешен»?! За что боролся, на то и напоролся, разве не так? И как же тогда на все это должна реагировать я?
Через минуту, в сердцах, набрала номер инюрколлегии на Тверской, найденный в Интернете. Мне передали одного адвоката. Объяснив ситуацию, я попросила совета. Адвокат выслушал меня и сразу же предложил подать иск о признании отцовства и алименты. Алине тогда уже исполнилось двадцать лет, но он сказал, что это не играло роли. По закону у нее еще оставались права на обязательную отцовскую помощь, она могла еще продолжать учиться.
Но когда я вечером рассказала об этом дочери, она категорически отказалась, вскричала:
– Нет, нет, мама! Не делай этого! Я не хочу!
Через несколько дней после моего телефонного звонка Лие вечером зазвонил телефон. Это была она сама. Очень сдержанно и лаконично попросила у меня Алинин домашний номер. Дочка уже жила отдельно от меня, с 18 лет мы снимали ей однокомнатную квартиру. Я дала номер, не задавая вопросов, – возникло ощущение, что Лия была не одна. Она разговаривала со мной не так, как обычно, а как-то холодно и отстраненно. Я почувствовала, что все это неспроста. Скорее всего Максим находился рядом с ней.
А десять минут спустя у меня снова раздался телефонный звонок. На этот раз это была Алина. Ее речь было трудно понять от избытка эмоций, восклицаний.
– Мама! Суперновость! Только что звонила Лия! Папа снова хочет общаться со мной! Лия дала мне его мобильный телефон, сказала, что он ждет моего звонка!
– Хорошо, Алина, очень рада за тебя… Только почему Лия дала тебе его номер? Почему он сам не позвонил тебе, если хочет снова общаться?…
– Я не знаю… но это не важно! Главное, что папа снова хочет увидеть меня! Так сказала Лия!
Я задумалась. Странно… Что бы сие означало?
Мне что-то не очень верилось в искренность такой внезапной метаморфозы. Если бы это произошло до моего разговора с Лией, я бы подумала, что Максим осознал, что поступил неправильно, решил все исправить. Но тут… Было слишком похоже на то, что Лия рассказала Максиму о моих намерениях, и он решил отбить мне желание подавать в суд. Все это очень сильно смахивало на «ход конем».
И все же снова взяла верх моя привычка думать о людях лучшее. Промелькнуло в мыслях, как я теперь понимаю, наивное предположение – а что, если Максим все-таки понял свою ошибку?
Как бы там ни было, решила, что не имею права высказывать Алине своих сомнений. Она уже взрослая, пусть объясняется с отцом сама. К тому же я могу ошибаться.
Но меня не оставляла мысль: все же почему, если Максим искренен в своих намерениях, он не позвонил дочери сам? Зачем ставить девочку-студентку в такое положение, чтобы она тратила немалые деньги в то время, как не работает и у нее их практически нет? В то время телефонные звонки за границу и особенно на мобильный телефон (они тогда уже вошли в быт) стоили очень дорого. А отец ведь знал о студенческом положении дочери от своей сестры.
Мы с Лией обсуждали эту тему.
Но все-таки я пыталась найти какое-либо позитивное объяснение, оправдание этому. Возможно, Максим хочет быть уверен, что Алина пойдет на восстановление отношений, поэтому предложил, чтобы позвонила она. А теперь как только позвонит, он предложит ей положить трубку и перезвонит сам, чтобы не заставлять ее тратиться. Так всегда поступал с нами Жак.
На следующий день после пробуждения сего «вулкана» дочь позвонила мне снова. Вся на подьеме, вся на эмоциях.
– Мама, я только что звонила папе! Мы очень долго разговаривали, он расспрашивал меня обо всем на свете! Все замечательно! Папа сказал, что приглашает меня к себе в гости вместе с Давидом! Дней на десять. Сказал, что познакомит меня с моей маленькой сестричкой Полиной. Я так рада, что скоро увижу его снова! Только очень волнуюсь…
– Я тоже рада за тебя… А когда ты собираешься в Москву?
– Мне хотелось поехать на свой день рождения в августе, но папа сказал, что он еще будет в Лос-Анджелесе, у него там есть другой дом. Предложил приехать в сентябре, тогда и отпраздновать. Папа сказал, что будет лучше, чтобы Давид приехал со мной, чтобы я не оставалась одна, если они с женой будут заняты. Нам нужно будет как-то организовать отпуск – мне в университете, а Давиду на работе.
– Хорошо, Алиночка… Ты говоришь, что вы долго разговаривали? Это будет дорого стоить. Папа не предложил перезвонить тебе?
– Нет, мама… Но ты же понимаешь, я не могла сказать ему об этом… это было бы мелочно…
– Да, конечно…
Дочь права, но… Я уже ежемесячно оплачивала ее квартиру в Венсене, давала сколько могла ей на карманные расходы. Подумала, что теперь мне придется еще оплатить крупный телефонный счет и, возможно, последующие – Алина наверняка захочет звонить отцу регулярно. Это снова осложнит мою финансовую ситуацию. Но, может быть, Максим в дальнейшем все-таки сам будет звонить ей? Очень хотелось верить в это, но сомнения все же перевешивали мой обычный оптимизм. Сомневалась, но твердо решила ничего не говорить дочери, не портить ей радость. Понимала, насколько для нее это было важно.
Алина с энтузиазмом принялась готовиться к поездке в Москву.
Ликовала, летала как на крыльях, мечтала, что подружится с женой Максима и с ее девочками. Естественно, встал вопрос о подарках. Алина не хотела, чтобы это были банальные сувениры. Объяснила мне, что хочет «по-настоящему» сделать что-то очень приятное своей «новой семье». Очень надеялась, что ее примут в эту семью. Поэтому подарки тщательно выбирала она сама, а я сопровождала ее в бутики в качестве «банкира».
Для папы дочь выбрала красивый двусторонный шарф из шелка и шерсти
«Nina Ricci». Забавно то, что не так давно на одной из выскочивших в Интернете «светских» фотографий я увидела Максима в черном костюме с бабочкой и с этим темно-синим шарфом на шее, с замысловатыми узорами абрикосового цвета на шелковой стороне. Я не могла не узнать его.
Для жены Максима – флакон концентрированных духов «Christian Dior».
Для маленькой Полины Алина купила красивую розовую курточку «Barbi», отделанную серебром, а для старшей дочери Марины – модную молодежную сумочку.
У моей девочки был совершенно счастливый вид – она предвкушала радостную встречу и знакомство. И я тоже невольно радовалась, глядя на нее.
10 августа мы очень весело отпраздновали дочкин день рождения – 21 год!
Собралось много гостей: Алинкины и мои подруги, бабушка, несколько женатых пар и, конечно, Давид. Еще одна моя подруга даже приехала на этот праздник из Москвы. Я смотрела на дочь, и сердце таяло – такой сияющей, расцветшей, как цветок, стала она. Какие тут могут быть мысли о телефонных счетах, о непредвиденных расходах, если разговоры с отцом так волшебно преобразили ее!
Через две недели Алина улетела с Давидом в Москву.
Она очень волновалась перед отъездом. Ее волнение передалось и мне. Ведь она не видела отца целых семь лет! Нужно все восстанавливать сначала. Постепенно и терпеливо, а это непросто. Да и как сложатся отношения с его женой и ее дочками?
В тот же вечер раздался звонок из Москвы. Звонила Алина. Радостно сообщила мне:
– Мама, я уже в Москве, у папы! Он разрешил мне позвонить тебе на минутку! Целую вас с бабушкой!
– Спасибо, Алиночка, мы тоже целуем тебя! И поблагодари за меня папу!
Алинка отключилась, а я еще продолжала держать трубку в руке…
От ее звонка сразу стало тепло на душе. Молодец, что догадалась позвонить. И Максим молодец, что разрешил – он знает, что я волнуюсь за дочь.
В работе, в повседневных делах дни пролетели быстро. И вот Алина вернулась.
Мы с ней не увиделись по приезде – она сразу поехала к себе домой.
Она заезжала к нам нечасто, в основном чтобы повидаться с бабушкой или всем вместе поужинать. С раннего возраста была самостоятельной. Наше с ней общение чаще всего происходило по телефону или изредка в каком-нибудь кафе – выпить чашечку ее любимого Capuccino и обменяться новостями.
Так и на этот раз, после посадки самолета она лишь позвонила мне из аэропорта, как я ее просила. На мои вопросы ответила лаконично, что да, все хорошо, что довольна поездкой. Нет, ее день рождения не отмечали, не получилось. Но что папа был с ней «очень хорошим и внимательным» и что «с женой папы тоже все нормально». Также что ей «очень понравились маленькая сестричка Полина и старшая дочь Марины, Мария».
– Мама, не волнуйся за меня, папа такой замечательный! Кроме того, ему понравился мой альбом «Transparence» – песни, которые я написала! Я подарила ему один экземпляр, с посвящением! Папа сказал, что гордится мной!
Действительно, незадолго до этого Алина с группой записала свой первый альбом. В него вошла кавер-версия на отцовскую песню «Позвони мне, позвони». А также две песни, написанные ею лично и посвященные ему: «Pardonne moi» и «Will you be Here». В этих песнях дочь искренне и трепетно обращалась к отцу.
«Ну, слава богу, наконец-то все сложилось!» – с облегчением подумала я.
Признаться, я даже удивилась, что в Москве все прошло настолько гладко. Но, естественно, была этому очень рада. Видимо, Максим осознал, что дочь искренне любит его и нуждается в общении с ним. И его жена, наверно, тоже поняла это, приняла Алину в свою семью, спасибо ей…
Я почувствовала большую признательность им. Задумалась о том, чтобы пригласить их с девочками во Францию. Прикидывала, как все орг