Расстояние не может являться препятствием – нынешние средства связи доступны каждому. Особенно, если хочется проявить доброту и родственные чувства по отношению к собственному ребенку. Да, именно к ребенку, независимо от его возраста. Для нормальных родителей даже пятидесятилетние сын или дочь всегда остаются детьми.
Как отец не понимает или не хочет понимать, что если бы в свое время он сдержал свое обещание и признал дочь официально, то этот вопрос у Алины не возник бы во взрослом возрасте. Чем она хуже других его детей?
Я слушала речь Максима в оцепенении и не понимала. Все было перевернуто с ног на голову – человеческие и семейные ценности, понятия о морали. Парадокс.
Возникло липкое, тяжелое, навязчивое ощущение, что этого человека «заворожили», «опоили», «околдовали». Настроили против Алины, убедили в том, чего не было. Кто в этом заинтересован? Догадаться не трудно. Но пусть так, это не снимает ответственности с самого отца.
Алина никогда и никому не говорила о нем плохо, не оскорбляла и никогда не стремилась навредить ни ему, ни его жене с ее дочерьми. Совершенно очевидно, что если бы у Максима были какие-то объективные претензии к Алине, то за четыре года он не преминул бы назвать их ей любым удобным для него путем.
Когда человеку нечего бояться, он говорит то, что думает, в глаза.
И не состоялся бы этот эфир.
Неужели цивилизованный и культурный человек не способен честно объясниться с родной дочерью? Сказать правду? Даже если бы Максим признался дочери, что ему пришлось выбирать между покоем в своем доме и общением с ней, будучи поставленным перед выбором – жена или она, то, как бы горько ей ни было, это все же было бы лучше его молчания. В этом случае она бы все осознала и перестала искать встреч с отцом.
Так зачем Максиму нужно было это постановочное шоу с его друзьями «адвокатами и прокурорами» в одном лице? Адвокатами для него, прокурорами для дочери. Наказать ее за то, что приняла приглашение приехать на предполагаемую встречу с родным отцом? Сделать себе пиар за ее счет?
Скорее всего, ответа на свои вопросы Алина не получит никогда.
Потому, что отец не может озвучить его.
Потому что правдивый ответ был бы не в его пользу.
Вероятно, именно поэтому он и предпочитает отмалчиваться, пуская все на самотек и скрывая неприглядную правду.
Максим Дунаевский фактически отрекся от дочери, публично очернив ее.
От его нескольких таких некрасивых и несправедливых фраз, которые он произнес, прячась за телефон, во мне остался горький привкус предательства.
Говорят: «Словом убить можно». И это правда, во всяком случае, морально, психологически. А также вызвать тахикардию или даже сердечные заболевания.
Это жестокое испытание явилось для Алины огромным потрясением, которое она долго и тяжело переживала и которое живет в ее памяти по сегодняшний день.
Как ей жить, сознавая, что родной отец сознательно и преднамеренно «калечит» ее? За что она неугодна ему и его нынешней семье?
За то, что, цитируя слова из басни Крылова: «У сильного всегда бессильный виноват»?
И сколько же можно?!
Поведение Максима, начиная c 2000 года, напоминает мне рассказ А. П. Чехова «Хамелеон». В нем ловкий городовой постоянно менял свое поведение и свои речи в зависимости от изменения обстоятельств, которые ему были выгодны или нет. Такое впечатление, что и Максим менял «окраску» – свои речи, искажая факты, в зависимости от того, как менялась его жизнь, его окружение и его интересы.
Его такая двусмысленная позиция лишний раз укрепила меня в одном очень нехорошем подозрении. Это именно у него был меркантильный интерес, и он просто тянул время? Ждал, когда дочка станет взрослой и тогда точно не сможет ни на что претендовать?
Тогда, значит, его тепло и доброжелательность когда-то были лишь маской лицедея? Максим обращался с дочерью точно так же, как и с публикой на сцене – очаровывая, усыпляя ее (и попутно мою) бдительность?
Все происшедшее окончательно убедило меня в том, что отец появился снова в жизни Алины не из искренних побуждений, а это была тщательно продуманная инсценировка. Уж лучше бы он тогда не появлялся вообще! Никогда!
Накинув на себя мантию короля Лира, отец, даже не потрудившись объясниться с дочерью, хладнокровно избавился от нее!
Ho если трагедия Шекспира является художественным вымыслом, поразившим своей остротой сознание многих миллионов читателей, то для Алины подобное поведение родного отца обернулось настоящей трагедией в ее жизни, источником нескончаемой боли.
Ну что сказать?.. Бог тебе судья, Максим!
Снова с большим уважением и симпатией вспоминаю Андрея Кончаловского, который, также будучи женатым, поддерживает отношения со всеми своими многочисленными детьми и помогает им. В том числе дочери Дарье, родившейся без его ведома, судя по благодарному интервью ее мамы, Ирины Бразговки.
Театральная мизансцена с выступлениями Максима Дунаевского и его «свиты» явилась для меня гротеском, доведенным до своего пароксизма.
Нас с дочерью хотели опорочить, унизить, растоптать. Но, на мой взгляд, эти люди опустили самих себя.
«Нас можно унижать здесь, но унизить нас нельзя», – сказала когда-то Мария Стюарт. Я полностью разделяю эту философию.
Унижает себя тот, кто пытается унизить другого.
Нам с дочерью было тяжело, но мы не сломались. Потому что мы сказали правду и лишь только правду. И в этом наша сила.
Все же, к счастью, в студии нашлись люди, которые поддержали совершенно ошеломленную Алину, доведенную до слез, на грани нервного срыва.
Андрей Малахов, наша соседка и подруга Галина Белова, писательница Дарья Донцова и, конечно, публика в зале, которая искренне и бурно выражала свои эмоции. «Голос» народа, которого не обмануть.
От всего сердца благодарю всех этих понимающих, человечных людей, без которых друзья и подруги Максима Дунаевского – творческие личности, «несущие культуру в массы», – просто растерзали бы дочь!
Вскоре всплыл еще один маленький факт, поразивший меня.
Дело в том, что накануне записи вдова Жени Дунаевского, Римма, по телефону сообщила мне, что редакторы программы пригласили ее приехать в студию – «посидеть в публике». Римма давно знала меня и хорошо отозвалась им обо мне. Она согласилась, тем более что в то время это была у нас единственная возможность повидаться.
В тот день я искала Римму глазами в зале, но не нашла. Зная ее как человека обязательного, я удивилась и немного забеспокоилась – не случилось ли что. Позвонила ей на следующий день и неожиданно узнала об еще одной интриге.
Оказывается, Римма, верная своему слову, приехала на телевидение перед записью. Но только она вошла в холл, к ней подошла Лариса Борисовна Чечевицына, алиас «Лора», с которой она была давно знакома.
– Римма, а ты что здесь делаешь?! Я тут на стороне Максима. Уезжай отсюда, сейчас здесь будет большая драка!
Ошеломленная Римма развернулась и уехала домой.
Лариса Борисовна, назвавшаяся в студии «тетей» Максима, по словам Риммы, являлась вдовой Семена Осиповича Дунаевского – одного из братьев Исаака Осиповича.
Говоря с Риммой, она ошиблась в определении – в студии произошла не драка, а, скорее, избиение. Я убедилась в том, что все участники ток-шоу со стороны Максима знали заранее, что и как произойдет!
Ничего не знали и даже не подозревали только мы с Алиной.
Судя по всему, Максим не только прекрасно знал, что его дочь будут «рвать на части», но и сам подготовил «тяжелую артиллерию» в лицах своих приближенных!
Не захотел предотвратить запись, хотя для этого было бы достаточно одного его телефонного звонка или смс дочери! Почему? Потому что был так уверен в себе, в своем превосходстве, в том, что что бы ни произошло, публика будет на его стороне?
Несмотря на то, что год спустя Алина сделала последнюю попытку – отправила отцу доброе послание с тем же, ставшим уже извечным вопросом «почему?», Максим предпочел продолжать игнорировать дочь. Но не было бы гораздо проще и честнее хоть один раз поговорить с ней откровенно и на этом подвести черту?
Но жизнь полосата и мир не без добрых людей. А точнее, в нем много замечательных гуманных людей, и их гораздо больше, чем злых, фальшивых и расчетливых.
После выхода в эфир нашей передачи на все сайты и социальные страницы Алины, в почту и открыто посыпались сотни горячих и трогательных до слез писем. Посланий с выражением солидарности, дружбы, симпатии, сопереживания и массы других оттенков и проявлений душевной щедрости по отношению к дочери и ко мне от совершенно незнакомых людей!
Они очень помогли ей в период этого тяжелого испытания в ее жизни. Мы с дочерью искренне и глубоко признательны всем этим людям за поддержку, от всей души благодарим их!
Параллельно повсюду – в прессе и в Интернете появились статьи, рассказывающие об этом эфире и пестрящие заголовками: «Внебрачная дочь Максима Дунаевского», «Максим Дунаевский отрекся от внебрачной дочери», «Максим Дунаевский открестился от внебрачной дочери» … и тому подобное. Но ключевыми словами всегда оставались слова «внебрачная дочь». Забавно – неужели это основная определяющая ребенка? Почему на это делается такой упор? Какое это имеет значение?
Мне просто удивительно: за тридцать лет жизни во Франции я никогда не видела в западных газетах, чтобы «внебрачными» назвали некоторых детей Франсуа Миттерана, Алена Делона, Альберта (принца Монако), Бориса Беккера и… список длинный. Хотя именно таковыми они и являются. Кто-то из них даже появился на свет от однодневной, случайной связи. Но все они неизменно упоминаются в прессе как «сын» или «дочь» такого-то от такой-то женщины, просто называя по имени и ребенка и маму. Ребенка уважают, ведь «брачный» или «внебрачный», он является прежде всего человеком – частью и продолжением своих родителей, в частности своего известного отца.
Но если для русских журналистов так важен официальный статус происхождения каждого, тогда почему, например, они не озаглавливают свою статью так: