Из глубины души спасибо всем тем, кто уже поддержал и продолжает поддерживать меня, не только в музыке, но и в этом тяжелом испытании.
Искренне ваша, Алина»
Прочитав письмо дочери, написанное в конце 2013 года, этот настоящий «крик души», я поняла, насколько глубоко засела в ней боль, которую она переживала все эти годы. Не знаю, сможет ли каждый понять ее состояние и ее эмоции. Возможно, понять до конца сможет только тот, кто сам прошел через подобное испытание.
Перефразируя слова Льва Толстого из романа «Анна Каренина» («Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»), скажу: «Все счастливые дети похожи, каждый несчастный ребенок несчастлив по-своему».
У каждого из нас есть своя жизненная история и своя степень чувствительности.
Алина относится к цельным натурам, ищущим в людях добро и понимание. И у кого же их искать, в первую очередь, как не у родителей? Ведь родители это наши корни, на всю жизнь.
К моему сожалению, несмотря на все мои усилия, мне не удалось заменить дочери отца. Зигмунд Фрейд был совершенно прав в своем тонком психоанализе сложной алхимии взаимоотношений между родителями и детьми. Он точно описал феномен той удивительной энергии, которая прочно привязывает невидимыми биохимическими нитями девочек к отцам, мальчиков к матерям. К тому же папа – первый мужчина в жизни девочки, образец, который формирует ее отношение к мужчинам в ее будущем.
Меня Максим уже однажды вычислял с карандашем на бумаге. Теперь он может повторить то же самое с дочерью, если ему нужно математическое доказательство искренности ее чувств и намерений. Несмотря ни на что, она просто любила его все эти годы, искренне любила, как только дочь может любить отца. Хотела разговаривать с ним по телефону раз в месяц и видеть раз в год. Как этого не понимать?
Печально сознавать, что Максим поступил с дочерью примерно так же, как когда-то поступил со мной. И я, так же как и она, когда-то сотни раз задавала себе вопрос: «Почему?» И тоже не находила ответа…
Иногда, включая какой-нибудь русский канал телевидения, я внезапно оказываюсь лицом к лицу с Максимом Дунаевским, смотрящим на меня веселым, беспечным взглядом, улыбающимся по-американски широкой фарфоровой улыбкой, молодеющим «не по дням, а по часам». Всегда такой «душка», всегда такой гладкий и довольный собой – всегда одинаковый, как будто носящий тщательно подобранную маску добродушия. Я невольно всматриваюсь в его лицо, в глаза, пытаясь понять: какой же на самом деле человек находится под этой маской? Кто он? И как в нем все уживается?
Неужели действительно для Максима лишь только тот «кто рядом, тот и родной»?
Подтверждение этому мы с Алиной в очередной раз получили в январе 2015 года. В статье «Максим Дунаевский показал своих младших дочерей» сказано:
«Не так давно Максим Дунаевский отметил свое 70-летие и устроил небольшую вечеринку на мюзикле «Алые паруса». Помимо самого виновника торжества в объективы попала и его супруга Марина Рождественская, а также её дочь Мария… Недавно Дунаевский чуть изменил постановку «Алых парусов», добавив туда новых номеров. В результате юная Полина (прим. автора: общая дочь Максима и Марины) также получила свою роль в мюзикле. Но вот засветиться перед фотографами больше предпочла приемная 20-летняя дочь Мария, которая с некоторых пор также носит фамилию Дунаевская…».
Что может происходить в душе Алины после того, как отец дважды добровольно появлялся в ее жизни и затем дважды исчезал на долгие годы?
После того, как он заменил ее старшей дочерью своей жены, называя теперь ее своей «старшей дочерью» в интервью? А имени родной старшей дочери Алины он даже больше не произносит…
В январе, а затем в ноябре 2015 года на Францию обрушилась серия терактов, совершенных джихадистами, унесших массу жизней. Один из терактов был совершен в Венсене, в двух шагах от места жительства Алины. В те дни она и я получили много эсэмэс-сообщений и телефонных звонков от друзей, родственников и от Алининых фанатов из разных стран. Люди беспокоились за нее, переживали, просили ее быть осторожной. Но та единственная эсэмэска из Москвы, которую она ждала больше всего, так и не пришла.
Максима в прессе часто называют «строителем», так как каждый раз при разводе с женами он оставлял им квартиры. Дочери же он построил и оставил лишь только воздушный замок. Замок обещаний, которые так и не выполнил.
На словах отец когда-то сделал ей драгоценный подарок, аванс на будущее – «мы семья навсегда», а затем хладнокровно отобрал его!
Периоды папиных высокопарных признаний в любви, пламенных обещаний, а затем многолетние периоды игнорирования дочери без какого-либо объяснения обернулись для нее огромной психологической травмой, от которой она пытается, пока тщетно, избавиться по сей день.
Психологи говорят, что подобная травма, «синдром абондонизма» или «комплекс брошенного ребенка», может длиться долгими годами и даже десятилетиями, часто калеча психику человека на всю жизнь. Так как если отец безответственно появляется в жизни ребенка, а затем так же безответственно исчезает, то именно ребенок парадоксально чувствует всю ответственность и вину на себе. И постоянно несет их в себе, если не в сознании, то в подсознании.
Максим сам внебрачный ребенок, ему ли не понять чувства дочери? Только ему повезло – от него не отворачивался отец, по его собственным рассказам мне, он рос в его любви и заботе.
А что должна чувствовать Алина, которую уже много лет игнорирует ее родной отец, прочитав интервью «Музыка, дети и принципы Максима Дунаевского», данное журналу «Натали»? В нем он говорит, что у него «четверо детей» и далее: «… Я с ними встречаюсь по мере их желания, потому что не хочу вклиниваться в частную жизнь своих детей. Но всегда помогаю материально и советом…».
Вообще, после того злополучного эфира «Пусть говорят» в 2012 году на вопросы журналистов об Алине Максим отвечал в течение ряда лет примерно одно и то же – как хорошо заученный урок. Что Алина пишет свои песни и поет их, гастролируя со своей группой Markize по Франции и близлежащим странам. Со стороны создается видимость того, что отец наладил отношения с дочерью, общается с ней, в курсе ее событий, участвует в ее жизни.
Остроумно, конечно, но на деле все обстоит не так. Если бы он действительно хоть изредка общался с Алиной, то узнал бы, что с 2012 года она поставила свою рок-группу Markize в «stand-by». Что с тех пор у нее совсем другая деятельность и что время от времени она дает частные концерты и параллельно пишет свой новый альбом. Это трудная, кропотливая и медленная работа. Медленная потому, что дочь все делает сама. Но ценно именно то, что все ее достижения это только ее собственная заслуга, плод ее упорного труда. Никто и никогда не сможет сказать, что в творчестве ее «проталкивал» папа, отчим или «дядя Петя».
А вот ответ Максима журналистке Юлии Евтеевой (Woman’s Day, «Максим Дунаевский: «Седьмая жена думает, что я остепенился») на вопрос о дочери: «У нас очень рваное общение… последнее время вообще нет. Да ей это, наверно, и не очень нужно…». Такой ответ в очередной раз ошеломил тех, кто был в курсе нашей истории. Парадоксально звучат слова «ты не нужен» тому, кто так много лет стремился к тебе! И особенно после того, как именно ты поставил его лицом перед фактом, что он не нужен тебе, хладнокровно выбросив его за борт твоей жизни.
Это как будто сбить человека машиной, а когда тому отрежут ногу, сказать: «Да она ему, наверно, и не очень была нужна…».
И еще одна реплика – журналистке израильского радио ILand. На вопрос, общается ли он с дочерью, Максим Дунаевский отвечает: «…Раньше мы очень плотно общались… А теперь… если она позвонит… скажет: папочка, извини…».
Странный ответ, а главное – запутанный. Общается или нет? Плотно-неплотно?
И уж тогда хотя бы объяснил: за что дочь должна извиниться?
За то, что не пришлась по вкусу его нынешней жене и ее дочкам?
Мир тесен, это общеизвестно. У меня достаточно большой круг общения, и до меня регулярно доходят отклики ложных утверждений в мой и дочери адрес. Наверно, мне уже пора перестать удивляться. Но не хватит ли уже?!
Так, в декабре 2017 года несколько друзей сообщили мне, что в программе «Судьба человека» Максим Дунаевский вновь завел свою старую «песню», но в новой вариации. На этот раз он зашел еще дальше, чем раньше, изобретая очередные несуществующие детали. Совсем как его жена Марина в 2012 году. Не она ли является его главным консультантом?
В ответ на вопросы Бориса Корчевникова Максим снова попытался убедить его и многомиллионную публику – телезрителей в том, что перед отъездом во Францию я якобы попросила его «отказаться от дочери»!
«…Между прочим, она отвергает это, но на самом деле я это помню… это стоит в моих глазах … она пришла ко мне в студию… помню, у меня шла запись к какому-то фильму… она ко мне подошла и говорит, Максим, подпиши, пожалуйста, эту историю… и на листочке от руки было написано (тут Максим театрально изображает руками воображаемый листок и строчки на нем): «Я, Максим Исаакович Дунаевский, такого-то года рождения, отказываюсь от своей дочери Алины, такого-то года рождения»… Я говорю: Зачем? Вот неожиданность такая была… Она говорит: я встретила человека, он хочет на мне жениться, я уеду во Францию, и нужно сделать так, чтобы больше ничего не напоминало о моей прежней жизни…» – закончил Максим Исаакович, глядя на Корчевникова «честными» глазами!
Я все-таки заставила себя посмотреть этот эфир по настоянию друзей, хоть и с большим опозданием. Что сказать? Слов не хватает… лишь мороз по коже.
Он это «помнит»?! Он «видит» меня «перед собой в студии с листком, написанным от руки»?! С просьбой об «отказе» от дочери?! Я «отвергаю это»? Что именно? Вымысел о себе? Естественно!
Ощущение кощунства по отношению к Алине, которая рано или поздно узнает об этом, которую ждет новое потрясение. Она уже неоднократно наталкивалась на эти, далеко не музыкальные сочинения отца, которые он публично распространяет о ней, о нас.