Много знакомых… может, знакома и с Максимом, раз знает Женю? Я недоумевала: неужели это он что-то такое сказал Арине? После того как я отказалась поехать с ним на просмотр в Дом кино?
Или женщина сама все придумала, чтобы поссорить меня с Мишелем? Развести меня с ним? Тогда почему, зачем ей это нужно?
Но что бы там ни было, Арина не должна была говорить подобное моему мужу, даже если бы все это было правдой, даже если бы кто-то сказал ей такое. Напрашивался единственный вывод, что она сделала это из желания навредить.
Вечером я рассказала Мишелю о моем разговоре с Женей. Он на минуту нахмурился, задумался, а затем резко встал с кресла и направился в прихожую к телефону. Ничего не объясняя мне, снял трубку и набрал номер. Как оказалось, Аринин. Включил громкоговоритель, чтобы я слышала их разговор.
– Алло? Здравствуй, Арина…
– Ах, Миша, это ты! Привет! Очень рада слышать тебя! Как ты? – послышался оживленный кокетливый голос.
– Послушай меня, я звоню тебе по делу! Скажу коротко: если ты будешь продолжать собирать сплетни и наговаривать на мою жену, то обещаю тебе, что все это плохо кончится!
– Что такое?! Ты угрожаешь мне?! – взвизгнул голос.
– Я тебя предупреждаю, – спокойно, но твердо ответил Мишель и повесил трубку, не дожидаясь ответа.
Повернулся ко мне с усталым лицом.
– Ну вот, я все уладил… Теперь забудем об этом, – тяжело выдохнул он. У него был совершенно несчастный вид. Мне стало очень жаль его. Возникло желание приласкать как обиженного ребенка. Наверно, правду говорят, что русская женщина любит, когда жалеет.
Поцеловав Мишеля, я отправилась на кухню. Готовила пищу и думала: «Какой парадокс! Именно после того как я в Москве отказала Максиму, меня обвиняют в измене мужу с ним!» Все это показалось мне даже комичным, я знала, что мне не в чем было оправдываться.
Приготовив на скорую руку ужин, я позвала Алинку и Мишеля за стол. Атмосфера постепенно разрядилась. Выпив бокал хорошего красного вина «millésimé», муж повеселел. Подшучивал над Алинкой, спрашивал, когда она, наконец, научится «готовить как мама».
Некоторые люди говорят, что готовить нужно «с любовью». Я полностью согласна с этим. И даже не так важно к кому – к мужчине, детям, друзьям или к самой еде. Главное – делать это с удовольствием. Это как раз мой случай. Я наблюдала, как мои «дети» уплетали «за обе щеки» мой «воздушный» омлет с сыром и грибами и радовалась, что все успокоилось. Инцидент, казалось, был полностью исчерпан. Но это только «казалось».
На следующий вечер Мишель вернулся с работы «заведенным». Я сразу почувствовала это, как и запах алкоголя, который резкой волной пришел от него ко мне. Муж всегда пил вино за столом, часто с аперитивом перед едой, но никогда раньше не приходил с работы выпившим.
Я шутливо обнюхала его, внимательно посмотрела в глаза.
– Встретил по дороге приятеля, выпили в бистро, – коротко объяснил муж.
Во время ужина Мишель был несколько задумчивым, ел вяло и рассеянно, с отсутствующим видом. Хотя, по его собственным словам, просто «обожал» мою русскую кухню и «смаковал» все, что я ему готовила. В конце ужина, после четырех бокалов красного вина, он неожиданно вернулся к истории с Ариной.
– Я знаю, почему она все это устроила! Она делала мне «авансы» – пока тебя не было в Париже! Попросила мой телефон в конце вечера в одной компании и потом часто звонила мне. Приглашала к себе в гости, говоря, что ей «одиноко». Хотя знала, что я женат! Я не видел причин отказать ей в телефоне, сказал, что ты в Москве, но скоро приедешь. Подумал, что вы подружитесь, будете общаться. Но не ожидал, что она станет названивать мне. Она жаловалась, что муж после развода несправедливо отнял у нее дочь, обвинив в том, что она ему изменяла. Я тогда поверил ей, сочувствовал, давал советы, как лучше действовать в суде. А теперь думаю, что дочь отняли не просто так… Думаю, что, скорее всего, Ирина захотела развести нас, так как ее собственный брак распался. Скорее всего, из зависти… должно быть, она почувствовала, как сильно я тебя люблю…
– Как-то странно, Миша, она ведь такая взрослая женщина, зачем ей… но, конечно, все возможно…
Я посоветовала мужу больше не думать об этой нелепой истории. Для меня вопрос был уже закрыт. Но этот инцидент глубоко засел ему в душу. Позднее, почти каждый раз, когда у нас возникала ссора, он вспоминал эту историю. Снова сомневался, строил гипотезы, снова ревновал. Все это было мучительно, портило настроение нам обоим и «ломало» наши вечера.
В общем-то я понимала Мишеля. Думаю, что тоже засомневалась бы на его месте. Неоднократно слышала о подобных случаях, когда недоброжелатели разбивали браки, оговорив жену или мужа. Так как «червь сомнения» в супружеской верности – очень навязчивая вещь.
Но все же я ни в чем не чувствовала себя виноватой и поэтому даже не реагировала на вспышки ревности Мишеля. Все это казалось мне пустым и не заслуживающим внимания.
Время шло. Я продолжала самостоятельно учить французский язык и начала подумывать об устройстве на работу. Меня не привлекало оставаться домохозяйкой. Хотелось быть среди людей, заниматься чем-то интересным и полезным. Записавшись в бюро по трудоустройству, я принялась активно искать работу.
А Алинка продолжала ходить в садик. Там у нее появился первый поклонник.
Однажды она мне показала его издали, когда я забирала ее из садика. Мальчик был прехорошенький – худенький брюнетик латинского типа с голубыми умными глазками.
– Николя говорит, что я красивая, – как-то задумчиво произнесла Алина, разглядывая себя в зеркало.
– Ну, конечно, красивая, – рассмеялась я, поцеловав ее, – кто бы сомневался!
Через несколько дней у нас в квартире раздался телефонный звонок.
Незнакомая женщина объяснила, что взяла наш номер телефона у директрисы садика.
– Извините за беспокойство, но мой сын Николя с утра до вечера говорит только о вашей дочке! Просит меня пригласить ее к нам. У него много игрушек, он хочет показать их Алине. Мы могли бы с мужем в воскресенье заехать к вам на машине, взять вашу девочку? Привезем ее обратно, когда прикажете!
В воскресенье Алинка надела свое самое красивое платье – синее, расклешенное книзу, с большим бантом на спине. В нем она была похожа на экзотичную бабочку. Готовилась, как на бал. Долго стояла перед зеркалом, старательно расчесывая свои кудри. Строила себе глазки. Настоящая маленькая женщина.
Я наблюдала за ней, внутренне смеясь: «Вот что значит акселерация! Моя дочка в пять лет влюбилась в первый раз – на год опередила меня!»
Я передала с Алинкой для мамы Николя букет цветов. Из гостей дочка вернулась очень оживленная и довольная. Рассказала, что у Николя много интересных игрушек и что мама угощала их «всем вкусным». Я подумала, что теперь была наша очередь пригласить к себе мальчика.
Во Франции ценится «куртуазность» – вежливость предполагает пригласить человека, в свою очередь, к себе или в ресторан, – после того, как он пригласил тебя. Потому я позвонила маме Николя, и мы договорились, что Мишель заедет за ним в следующее воскресенье.
Накануне прихода мальчика дочка была необыкновенно взбудоражена.
С деловым видом бегала по квартире и давала мне указания. Я смеялась, наблюдая, как впервые она так тщательно и красиво убирала свою комнату.
А затем выдала мне «перл»:
– Мамочка, ты не забыла, что завтра придет Николя? Ты купила сладости? Поставь мне в комнату вот эту вазочку! А что я завтра надену? Я хочу вот это красное платье, оно элегантное! И ты тоже надень красивое платье и красивые трусики!
Я внутренне ахнула, но пошла выполнять ее поручения. Чего не сделаешь для любимой дочки? Но вот только ее просьба о трусиках меня несколько озадачила!
Николя приехал, как маленький джентльмен, – с коробкой шоколадных конфет для Алинки и с букетом цветов для меня. Дочка, как хозяйка дома, поместила цветы в вазу, открыла коробку конфет и хорошо поставленным, как будто вдруг повзрослевшим голосом стала объяснять своему другу, какие игры у нее есть и чем они будут заниматься.
Николя смотрел на нее как завороженный, широко открытыми глазами.
«Да, любви все возрасты покорны», – с умилением подумала я и пошла на кухню готовить им горячий шоколад с круассанами.
Так они ездили в гости друг к другу еще несколько раз, а затем все «заглохло».
Алинка мне о нем больше ничего не рассказывала. На мои вопросы ответила, что Николя ходит в садик, но что ей «с ним больше играть неинтересно». М-да, любовь дело хрупкое.
Мы с дочкой начали привыкать к жизни во Франции и с удовольствием общались с людьми, встречающимися то здесь, то там, обрастая знакомыми и друзьями. Я уже достаточно хорошо говорила по-французски, а Алинка уже давно разговаривала, как истая француженка.
Мишель регулярно уходил на собрания масонской ложи, а остальные вечера неизменно проводил с нами. Мы периодически выходили в театры, которые муж любил не меньше, чем я, но чаще в рестораны, которые он любил больше, чем я. Мне они быстро «приедались».
Время от времени Великий Мэтр ложи организовывал для всех масонов с семьями выезды за город на пикники. Они всегда проходили на высоком уровне, в различных старинных замках, которые снимались на масонские взносы. Обычно нанимали также персонал из ресторанов, который обслуживал нас за столиками. Еда также заказывалась в ресторанах или у кулинаров (traiteurs), которые сами приезжали подавать свои яства.
Такие выезды всегда проходили очень весело. Это была также возможность познакомиться и пообщаться с другими семьями, завести новых друзей.
У нас сохранились фотографии, сделанные в таких замках и, в частности, даже фотографии Алинки с Великим Мэтром, который очень по-доброму отнесся к ней.
Как-то на один из таких пикников в старинном замке ложа пригласила человека, которых некогда в России называли «массовиками-затейниками». Во Франции их называют «аниматорами» или «animateurs» – то есть люди, которые «оживляют» праздник, его атмосферу. Посмешив публику анекдотами в течение часа и спев парочку шуточных песен, аниматор обратился в зал с микрофоном и спросил, есть ли желающие исполнить песню. Видимо, он устал и решил передохнуть. Все только смеялись, желающих не нашлось. И вдруг моя пятилетняя Алинка говорит нам с Мишелем: «Я могу спеть». Пока я с изумлением смотрела на нее, Мишель мгновенно сориентировался. Сразу ухватился за ее предложение и крикнул мужчине, что у него есть «певица».