Я старалась работать как можно лучше, усердно поворачиваясь к клиентам «здоровой» стороной лица, не открывая широко глаза. Мне показалось, что день прошел нормально и мой внешний вид не шокировал никого из посетителей. Бывают же кровоизлияния в глазах от перемены давления и еще чего-то, например, когда сильно трешь глаз или тушь попадет. Но перед закрытием бутика шеф вызвал меня к себе в кабинет.
– Нина, я тут еще раз просмотрел ваше резюме. У вас высшее образование, высокий уровень знаний, владение четырьмя языками, хороший диплом. Вы заслуживаете самого лучшего. Мне кажется, что вы могли бы найти гораздо более интересную и высокооплачиваемую работу, чем у нас. Я тем самым хочу сказать, что если вы желаете найти себе что-то более подходящее по вашему уровню образования, то мы не обидимся и не станем задерживать вас.
Я спокойно выслушала и вежливо поблагодарила, без комментариев.
Но для меня это было маленькое потрясение, новый шок. Предложение «на выход» чисто по-французски! Вежливое и лицемерное. «Мы не обидимся…»
Было совершенно очевидно, что им не нравился работник «с проблемами», как говорят во Франции, и они решили от меня избавиться. Только пока не знают, как это сделать, чтобы не пострадала их репутация. Ведь работаю я хорошо, клиенты делают мне комплименты, все довольны. А семья Франсуазы – их клиенты.
Я очень расстроилась, но, нужно признаться, понимала их. Зачем им чужая головная боль? Но и себя я тоже понимала. Мало того, что моя семейная жизнь рушилась, как карточный домик, а тут еще угроза потери работы. Опасалась также того, что меня могли в любой момент «подставить» – сказать, например, что в бутике что-то пропало или что я не справляюсь с обязанностями. При желании все возможно. А если я потеряю еще и работу, тогда это… Я боялась даже задумываться об этом.
Вечером, выйдя из бутика после его закрытия, я столкнулась нос к носу с Мишелем. Он стоял поблизости, поджидая меня. От неожиданности я оторопела.
– Привет! Я уже давно здесь. Нина, нам нужно серьезно поговорить!
Мишель мрачно пристально рассматривал меня. Он был трезв.
– Где ты ночевала две ночи?! И где ты была вчера днем, почему не работала?! Я приезжал, искал тебя. Ты понимаешь, что то, что произошло, это смерть для меня?! Что теперь меня посадят в тюрьму! Кто тебя подучил? Твоя подружка Франсуаза? Ты ведь не знаешь французских законов, и ты не злая, я уверен, что сама бы ты не пошла на это, не стала бы жаловаться на меня врачам! Так это Франсуаза научила тебя?! Что-то странно, почему она игнорирует меня последнее время, после моей ссоры с Жан-Мишелем! Раньше она была со мной очень общительной! Ты остановилась у нее, у них?
– Нет, Мишель! И уверяю тебя, с Алиной в больнице все произошло совсем непроизвольно и неожиданно. Я абсолютно ничего не говорила, не жаловалась на тебя. Врач осматривал Алину и сам догадался, стал допытываться у ребенка, а дети в таком возрасте не умеют врать. Причина беды только в тебе самом! Как ты смог так обращаться с маленьким ребенком?! В тебе есть какая-то человечность?! Если бы ты не пил, то не дошел бы до такого состояния! Я много раз уговаривала тебя прекратить, но ты не слушал! В общем, ладно… не бойся, все уладится, ты не пойдешь в тюрьму. Вчера я была у адвоката, начинаю развод. Адвокат сказала, что тебя это избавит от вызова к судье и от всех тяжелых последствий, обещала, что все уладит. Так что можешь успокоиться!
Мишель опешил, изумленно уставился на меня.
– Как у адвоката?! Почему развод?! Когда ты успела?! Кто за всем этим стоит, кто тебе помогает?! Скажи мне правду! Франсуаза? Эта шлюха?!
Я очень испугалась за подругу.
– Нет, Мишель, она тут совершенно ни при чем! Она мне даже не звонит на работу последнее время, наверно, чем-то очень занята. Если уж ты так хочешь знать, то мне помогла моя коллега по работе. Она одинокая женщина, поэтому пригласила меня к себе, я сказала ей, что развожусь с тобой. Все в бутике заметили мой кровоподтек в глазу! Все всё поняли – люди не дураки!
Мишель смущенно замолк. Затем заговорил с прежним пылом.
– Я знаю, что виноват! Прости меня, пожалуйста, это больше не повторится! Не понимаю, что на меня тогда нашло… я и сам себя не узнавал. Но вчера весь день думал об этом и очень раскаиваюсь… Ты должна простить меня – у меня накопилось столько неприятностей! Вернись домой, прекрати иск! Я люблю тебя, как и раньше, даже больше! А судья по детским делам не узнает, что вы вернулись, раз ты сообщила в полиции, что больше не живешь со мной. Вот так все само собой и успокоится.
У меня снова начались спазмы в сердце, как это часто бывало, когда я сильно нервничала. Еще чего не хватало – вернуться к нему с Алинкой после такого!
У меня все по-прежнему стояло перед глазами – весь кошмар происшедшего.
Мы стояли, разговаривая рядом с бутиком, я не хотела, чтобы Мишель видел, в каком направлении я уйду. Дом Франсуазы находился через две улицы.
За день я очень устала – простояла восемь часов на ногах. Очень хотелось скорее дойти до дома, присесть, а Мишель все не отпускал меня.
– Нинусечка, поедем сейчас к нам домой! Я купил на ужин все, что ты любишь! Поедем, спокойно поговорим!
– Нет, Мишель, я приняла решение. Алину ты не любишь и пить не бросишь. Я больше не могу идти на такой риск. Устраивай свою жизнь без нас. Я тебя прощаю и желаю тебе счастья, но теперь оставь меня в покое.
Мишель взял меня за руку. Из его глаз покатились слезы.
– Мне не будет счастья без вас! Я очень люблю тебя и Алину! Знаю, что сильно виноват, прости меня, не бросай! Я все исправлю!
Я занервничала еще больше. Франсуаза ждала меня на ужин, просила не задерживаться. А Мишель задерживал меня, и я не знала, как выйти из этой ситуации. Боялась, что если просто развернусь и уйду, то он действительно начнет шпионить за мной, пойдет по пятам. Решила не рисковать и не раздражать его, а постараться уговорить.
– Мне нужно подумать… Пока я тебе ничего не могу обещать. У меня голова идет кругом от всего этого. Иди домой, если что-то надумаю, то позвоню. Больше не приходи сюда, я все равно не могу сказать тебе ничего другого, чем то, что уже сказала. Уходи!
Но Мишель не собирался уходить.
– Раз так, то я провожу тебя. Где живет твоя коллега?
– Провожать меня не надо! К тому же это не в твоем направлении.
Я назвала ему первую пришедшую на ум станцию метро. Но знала, что эта станция совсем неудобна Мишелю, чтобы возвращаться домой. К тому же он где-то поблизости оставил свою машину, а в нее я отказалась садиться. Надеялась, что так он передумает и оставит меня в покое. Я чувствовала, что нужно было разговаривать с ним спокойно и миролюбиво, как с больным, а он был болен. Не раздражать, не провоцировать. Нельзя было обострять, отныне на мне лежала тяжесть ответственности не только за дочь, но и за семейную жизнь Франсуазы.
Но Мишель продолжал настаивать.
– Нина, я все-таки провожу тебя! Мне приятно хоть еще немного побыть с тобой.
Мы двинулись к метро. Я была растеряна – не знала, что предпринять. Дом подруги был недалеко, и было нелепо идти в обратном направлении к метро и затем еще проехать несколько остановок для того, чтобы потом вернуться обратно. К тому же я очень устала. И еще мне нужно было позвонить Алинке в больницу, к которой я уже не успевала. До которой я не смогу дозвониться, если поздно вернусь домой.
Но деваться было некуда – я не имела права рисковать благополучием подруги. Нужно было играть в эту вынужденную игру и заставить Мишеля поверить в то, что я живу у коллеги.
Подойдя к входу в метро, я понадеялась, что там Мишель попрощается и уйдет. Но он купил билеты и прошел через турникет вместе со мной. Мы спустились к поездам. Он снова что-то говорил про свои чувства, про его проблемы с матерью, про свои жизненные трудности, про несправедливость, которая царит в мире.
Я молчала и почти не слушала. Мне нечего было сказать ему. Мишель в одночасье стал мне чужим.
Сели в первый подошедший поезд. Я не знала, куда и зачем еду, но ехала подальше от дома Франсуазы. Никогда в жизни, даже под пыткой, не созналась бы Мишелю, кто меня приютил. Для меня дружба всегда была свята. Так же, как и любовь, если, конечно, это настоящая любовь.
Доехав до станции, на которую сослалась Мишелю, я поднялась. Мы сошли на перрон. Куда идти дальше, я не представляла – совершенно не знала этого района. Решила идти наобум к первому подходящему зданию, открыть входную дверь. Исчезнуть за ней. Дальше он не пойдет.
Но внезапно, в последний момент Мишель передумал выходить из метро.
– Ну, хорошо, Нинулечка, я очень рад, что увидел тебя! Все это глупости, нелепое недоразумение, поверь мне! Мы должны быть вместе и должны наладить нашу жизнь – все в наших силах! Подумай обо всем, вспомни наши лучшие времена! Жду твоего звонка!
Я не ответила. Мишель отправился в обратную сторону перрона, по-видимому, вспомнив об оставленной машине. Но как только его поезд отошел, я села на следующий, идуший обратно. Выйдя из метро, пошла к дому подруги. Но постоянно продолжала оглядываться, хотя точно знала, что Мишель уже уехал к себе. Сдавали нервы.
Подойдя, наконец, к дому друзей, я позвонила в дверь. Открыл Жан-Мишель. Хоть он и улыбался мне, но по его лицу я поняла, что что-то не так.
Франсуаза и ее сыновья с их девушками сидели за большим столом, заканчивали ужин. На столе стояли десерт и кофе.
У Франсуазы было очень напряженное, вытянутое лицо. Она холодно и театрально обратилась ко мне:
– Что случилось, Нина? Мы ждали тебя на ужин еще полтора часа назад!
Мне пришлось подробно рассказать, что приходил Мишель и как я увела его из нашего района, чтобы он не догадался, где я нахожусь.
Франсуаза слушала с мрачным видом, как будто не веря моим словам.
– То, что он пришел к бутику, что хочет тебя видеть, это только его проблема! А ты не обязана разговаривать с ним! Надеюсь, что ты не забыла, что разводишься?! По закону ты больше вообще не должна общаться с ним! Теперь всем занимается адвокат. Не понимаю твоей мягкотелости – как ты можешь разговаривать с ним после всего того, что произошло