Мишель ответил короткое «да» и сразу повесил трубку.
Меня трясло, снова начались спазмы. Мои друзья, слушавшие разговор, хмурились и сосредоточенно молчали. Я поделилась своими соображениями о том, что Алинка скорее всего находится с ним, и предложила разработать план «выкрадывания» своей дочери. Хотя что значит «выкрадывания»? Хотя «выкрасть» неправильное слово, мне было нужно забрать обратно своего ребенка. Но в том контексте все звучало именно так.
Жан-Мишель с минуту молчал, а затем скомандовал:
– Так. Сейчас едем к нему! Постарайся как угодно проникнуть в квартиру. Я тоже думаю, что Алина там. Просто его «накачал» адвокат. Запретил общаться с тобой, так как в этой ситуации для него это лучше всего. Буду ждать тебя в машине час или даже два, недалеко от входа в ваш дом. Постарайся как-нибудь усыпить его бдительность, например, предложи выпить вместе. И при первой возможности хватай дочь и беги к машине. Надеюсь, что Мишель напьется и не сможет угнаться за вами. Если же Алины действительно там нет, тогда не вступай с ним в переговоры, а немедленно возвращайся к машине!
Не теряя времени, мы тотчас двинулись в путь. Франсуаза решила остаться дома. С нами поехал ее младший сын, их общий с Жан-Мишелем.
Через пятнадцать минут мы были перед моим прежним домом. Уже стемнело, и окна были закрыты ставнями. Через них слегка просачивался свет. Но увидеть что-то внутри было невозможно.
Я глубоко выдохнула, стараясь успокоить сильное сердцебиение, и решительно позвонила в дверь. Сознательно не нажала на кнопку при входе в холл, чтобы зажечь свет, – Мишель не должен был увидеть меня в глазок.
– Кто там? – раздался резкий вопрос.
– Соседка.
Я изменила голос. Ждала, затаив дыхание, пытаясь понять, разгадал он меня или нет.
Тут дверь распахнулась. Мишель ошеломленно уставился на меня.
– Что ты здесь делаешь?! Я же сказал тебе, что мы пока не должны общаться!
Он быстро попытался захлопнуть дверь. Но было поздно.
Я предполагала такую реакцию с его стороны и мгновенно просунула ногу в дверной проем. Мишель больше не мог закрыть дверь. Конечно, он мог бы сломать мне ногу, сильно хлопнув железной дверью, но все же не пошел на это. Тогда я сильно толкнула дверь, и он отступил. Я влетела в прихожую.
В глубине коридора стояла напуганная Алинка. Она прижимала ручки к груди, безмолвно наблюдая за происходящим. По всей видимости, получила от Мишеля указания молчать.
Я бросилась к дочке. Смотрела и не узнавала ее! Перед мной стояла маленькая сморщенная старушка! Смотрела на меня очень серьезными, строгими, очень взрослыми глазами и тяжело молчала. Никаких эмоций! Никакого, даже малейшего жеста, движения. Крошечная мраморная статуя!
Снова сильно защемило сердце. Что Мишель сделал с ней?! Я принялась горячо целовать дочь, тискать, тормошить.
– Алинусенька, что с тобой, родная?! Доченька, ты что, не узнаешь меня?!
Алинка так же серьезно односложно ответила «узнаю» и продолжала смотреть на меня неподвижным взглядом. Я разрыдалась. Повернулась к Мишелю, который наблюдал за нами.
– Что ты сделал с ребенком?! Почему Алина такая… странная?!
Мишель казался смущенным.
– Она просто отвыкла, не ждала тебя… У мамы она много плакала и постоянно спрашивала нас о тебе, звала тебя во сне. Может, думала, что ты ее оставила. Хотя я объяснил ей, что нет, что это временно, но она все равно плакала. Поэтому я увез ее оттуда. Ну ничего, сейчас она придет в себя. Но зачем ты приехала сегодня, я же предупредил тебя!
– Но ты ведь столько раз просил меня вернуться! Вот я и вернулась!
– Нина, я же только что попросил тебя пока не видеться и не звонить мне! Я тебе объяснил эти вынужденные меры!
Мишель был растерян, смотрел на меня с недоверием. Он явно не ожидал моего прихода и не смог подстраховаться. Мы с друзьями правильно рассчитали нашу «блицатаку». Главное в поединке с врагом – неожиданность. Как странно, как страшно – считать врагом человека, который совсем недавно был для меня одним из самых близких…
Я не стала отвечать ему – все это уже не имело никакого значения. Главное – Алинка, то, что я добралась до нее. Прижимала к себе дочку, шептала ей:
– Я здесь, моя ласточка! Я тебя очень люблю, и мы больше никогда не расстанемся! Обещаю тебе – никогда!
Тем временем Мишель снял телефонную трубку.
– Жоз… тут такое дело… моя жена вернулась… Не кричи, пожалуйста, я ее не приглашал, она сама пришла! Догадалась, что Алина здесь, и ворвалась… Нет, я не видел ее в глазок… Ты с ума сошел, как я ее выгоню?! Ты хочешь, чтобы я дрался с женщиной? Я просто ставлю тебя в известность, как ты просил. Ладно, будет видно… Позвоню завтра.
Мишель повесил трубку и задумчиво уставился на меня. Я почувствовала, что он все же рад моему приходу, вернее, вторжению.
– Ну ладно, пойдем ужинать! У меня есть авокадо, антрекоты, зеленый салат с итальянским сыром и орехами… как ты любишь… Поговорим за столом. А Алина уже съела свой суп. Алина, давай теперь бегом в комнату!
Алинка испуганно взглянула на Мишеля и побежала в детскую. Я сразу отметила, как она боится его. Внутри меня все протестовало против его «воинской» команды. Муштрует ее, как солдата! Но я знала, что ситуация была очень хрупкая – никак нельзя было спорить, ссориться с ним. На улице нас ждал в машине Жан-Мишель. Мне нужно было срочно найти выход, как покинуть с ребенком квартиру.
Но выйти нам пока не удавалось – мой муж не спускал с меня глаз, как будто угадывая мои намерения. Нужно было выждать, запастись терпением.
На столе стояла бутылка красного вина. Мишель принялся жарить антрекоты и одновременно перемешивал в салатнице мелко нарезанный зеленый салат с моцареллой и с грецкими орехами. Я наблюдала за ним, рассеянно слушая его.
А он уже расслабился, выпив бокал вина, разговаривал со мной как ни в чем не бывало. В голосе появилась мягкость. Рассказал, что Жоз – его адвокат, сильно отругал его за то, что он впустил меня в квартиру.
– Он не хочет, чтобы мы с тобой помирились. Уверен, что ты подстроила эту историю с больницей. Как я его ни убеждал, что хорошо знаю тебя, что это не в твоей натуре, он не верит. Или не хочет верить. Дело в том, что он очень дружит с моей матерью, а она, ты сама знаешь… не на твоей стороне. Но за последнее время я понял, что все это не главное. Главное – то, что я по-прежнему люблю тебя и хочу, чтобы мы снова были вместе. Но в настоящий момент сложилась сложная и опасная для меня обстановка. Сейчас мне нужно защищаться…
Я слушала, одновременно думая о том, как улучить момент и сбежать с дочкой. Но Мишель не отходил от меня ни на шаг, казалось, что-то подозревал. Он следовал за мной «хвостом», как только я направлялась в комнату Алинки. Внимательно слушал то, что я ей говорила. Поэтому предупредить дочь о том, что мы должны будем «по-тихому» уйти, у меня не было возможности – Мишель понимал и по-русски и по-французски.
Я лишь только без конца целовала дочку, истосковавшись по ней. Пыталась растормошить ее. Но Алинка по-прежнему оставалась «замороженной»: смотрела на меня широко открытыми недетскими глазами и молчала. Как я ни сгорала от желания расспросить ее о том, как с ней обращались Мишель и его мама в мое отсутствие, все же сдержалась – было ясно, что она ничего мне не скажет при нем.
В конце концов я поняла, что при Мишеле нам из дома не уйти. Время бежало. Приближалась ночь. После ужина, на котором мне кусок не шел в горло, я поняла, что придется заночевать на месте. Прошло уже около трех часов. Мои друзья наверняка уже уехали.
Я заметила, что муж за едой пил очень умеренно, не теряя контроля над собой. Он постоянно наблюдал за мной, не спускал с меня глаз при малейшем передвижении в квартире. Видимо, что-то чувствовал, сомневался в том, что я вернулась надолго.
В конце вечера Мишель объявил, что на следующий день Алинка должна идти в школу, ей пора спать. Но не разрешил мне заняться дочкой, сам пошел укладывать ее. Я не стала спорить, опасаясь его реакции. Поэтому только последовала за ним.
Временами вдруг мелькала лихорадочная мысль о том, что вдруг не получится сбежать? Как осуществить свой замысел? Как не допустить ошибки и не испортить все? Заходилось сердце – то бешено стучало, то, казалось, совсем переставало биться. Но затем я заставляла себя успокоиться – обязательно найдется какое-то решение!
Наконец, Мишель предложил мне ложиться спать рядом с ним. Я подчинилась. Легла на нашу большую кровать со стороны стены, куда он мне указал. Затем закрыл дверь на ключ, а ключ положил себе под подушку. Я оказалась в ловушке. Взять ключ, не разбудив Мишеля, было невозможно.
Вскоре он захрапел. Сказывалось выпитое спиртное. Я же не могла заснуть, думала об Алинке в соседней комнате, о том, как ужасно, что я не могу встать и пойти, пристроиться рядом с ней. Охранять ее сон, шептать ласковые слова, гладить ее шелковые локоны, говорить, как сильно я люблю ее. Я ворочалась в полусне, не в состоянии расслабиться.
Утром отвратительный скрежет будильника вернул меня к действительности. Мишель поднялся на постели и уставился на меня тяжелым взглядом.
– Доброе утро… Кормить и одевать Алину буду сам!
Тон был безапелляционным. Мишель снова занял позицию незаслуженно обиженного. Я не стала возражать. Нужно было выиграть время.
После поспешного легкого завтрака – кофе с печеньем – Мишель расписал мне дальнейшую программу и свои условия. Я могу ехать на работу, а он поведет Алинку в школу. Вечером, после работы, я могу приехать на ужин. Он не возражает, он хочет наладить совместную жизнь. Даже если его адвокат и мама против этого. Но все будет под его контролем, и я не должна оставаться с дочерью наедине.
Спокойно выслушав его, я сказала, что очень хочу проводить дочь в школу вместе с ним. Так как очень соскучилась по ней за время разлуки. Что могу немного опоздать на работу – это не страшно. Мишель мгновение колебался, но согласился.