– Алинуся, только что прибегал Дед Мороз! Смотри, что он тебе оставил!
Алинка недолго расстраивалась из-за того, что пропустила его «пассаж». Разворачивала подарки и хохотала.
– Какой хороший Дед Мороз! Он угадал все, что я хотела!
Вечер начался весело и беспечно, а закончился… жутким, отвратительным скандалом.
Под конец вечера Мишель снова напился сверх меры и начал припоминать все «страшные» обиды, которые я ему нанесла – «уезжала в Москву к бывшему возлюбленному», оставляя его одного. Хотела его «засадить в тюрьму», предпочтя ему свою дочь. Ушла из дома, начала развод. У него снова стали проявляться жесты и мимика, которые приводили меня в ужас – страшное выражение глаз, вылезающих из орбит, перекошенное гримасами лицо.
Праздник был испорчен.
Я схватила Алинку за руку и увела в ее комнату, уложила в постель. Положив рядом с ней подарки и поцеловав, вышла, закрыв дверь.
Мишель продолжал скандалить. Выбросил в окно новые сапоги, которые только что подарил мне, а затем отправился вниз подобрать их.
Попытки успокоить его оказались безуспешными. Муж продолжал наливать себе бокал за бокалом и без конца предъявлять мне «претензии», агрессивно выплескивая каждую фразу, как будто вынося мне суровый приговор. Я поняла, что самое лучшее для нашей с Алинкой безопасности – мое полное молчание. «Заткнув уши», я ушла на кухню мыть посуду.
Наконец, Мишель выдохся и отправился в свой кабинет – улегся спать. А я еще долго не могла уснуть. Существует французская поговорка: «Chasse le naturel et il reviendra au galop» («Изгони естество, и оно вернется галопом»). А русская звучит еще образнее: «Горбатого могила исправит». Тогда я еще раз убедилась, насколько права эта народная мудрость. Стало ясно – все начиналось сначала. Мишель снова входил в запой и в раж.
Стала очевидной необходимость принятия радикального решения. Я не могла оставлять дочь в такой обстановке. У нас уже был приобретен печальный опыт, который грозил повториться с новой силой и неизвестно чем закончиться.
Я уже больше не сомневалась в том, что мне нужно как можно скорее снять квартиру, о которой говорила Морисетт. Если, конечно, хватит денег. Должно хватить. А если нет… Я не хотела думать об этом – становилось страшно.
На следующее утро Мишель проснулся поздно, совершенно опухшим и с трудом вспоминал то, что произошло накануне. По своей привычке просил прощения и даже принялся делать уборку – я специально накануне оставила в гостиной все как было. Затем вышел из дома и вскоре вернулся с большим букетом красных роз. Но это больше не могло смягчить меня.
Пока он отсутствовал, я прошла в его кабинет и приподняла матрац. Под ним лежала батарея плоских бутылок из-под виски и коньяка. Мне стало окончательно понятно, почему денег становилось все меньше и меньше.
Набрала номер Морисетт. Поздравила с Рождеством и в двух словах объяснила нашу обстановку.
– Мори, извини, пожалуйста, что беспокою тебя в такой день своими проблемами! Я хотела бы знать, когда можно связаться с владельцем квартиры, о которой ты говорила? Я хочу снять ее!
– Хорошо, Нина, завтра утром я позвоню им и договорюсь о смотре. Встретимся вечером, сразу после работы. Я позвоню тебе в бутик. Держись!
После обеда, во время которого Мишель даже не притронулся к вину, чувствуя свою вину за вчерашнее, я решила поговорить с ним по-хорошему. Подготовить его.
– Миша, ты сам видишь, мы снова попробовали жить вместе и снова ничего не получается. Ты понимаешь, что нормальные люди не проводят праздники в скандалах, что это уже патология? Ты говорил, что лечился, обещал не пить, но обещания не сдержал. Или ты не лечился или не долечился, но продолжаться так больше не может. Нам нужно расстаться. По крайней мере на то время, пока ты будешь серьезно лечиться. Одним словом, я хочу снять квартиру.
Мишель взвился, подскочил на стуле.
– Какую квартиру? Ты шутишь? На какие деньги? Твоей зарплаты не хватит! И я не согласен! Ты забыла, что мы пока еще женаты?!
– А ты забыл, что клялся мне, что больше не будешь напиваться и скандалить? Я тебя предупреждала, что снова уйду, если это повторится! Так что не будем ссориться впустую – я приняла решение. Можем остаться в контакте, если ты хочешь. Как цивилизованные люди. Можешь звонить мне, если захочешь поговорить.
Мишель глубоко задумался. У меня возникло ощущение, что он не поверил мне. Вероятно, решил, что я просто пугаю его. Сменил тему, и больше мы к этому разговору не возвращались. Весь остаток дня он был внимательным и заботливым по отношению к Алинке и ко мне. Только меня это уже не трогало.
На следующий вечер, после работы, мы встретились с Морисетт и поехали на квартиру. Нам открыл хозяин, провел по ней. Она оказалась очень маленькой и запущенной. Я сразу поняла, почему она до сих пор не была сдана. Но по той же причине квартира была дешевой, и после оплаты у меня должна была оставаться небольшая сумма на питание. Это был положительный, решающий аргумент. Я сказала «да». Выписала чек на первую квартплату и получила ключи.
Как только обстановка определилась, мне сразу стало легче морально. «Машина» была запущена в ход. Теперь оставалось только осуществить переезд. А дальше… а дальше буду искать дополнительную работу. На первое время денег должно хватить… если очень скромно питаться. Но главное – отныне у нас с дочкой будет свое жилье, своя крыша над головой. Мы больше ни от кого не будем зависеть!
Домой я вернулась с большим опозданием. Тем более что мне нужно было еще забрать у соседки Алинку.
Мишель открыл дверь с испуганным видом. Напряженно разглядывал меня.
– Нинулечка, я уже не знал что и думать! Боялся, что с вами что-то случилось! Почему не позвонила?
– Извини, задержалась, не успела тебя предупредить.
Мишель успокоился и дальше пребывал в благодушном настроении. Заранее приготовил для нас хороший ужин, красиво накрыл стол – как это обычно делала я. Пытался искупить свою вину. Но это уже ничего не меняло, я перешла точку «невозврата». Я пыталась сосредоточиться и найти правильные прощальные слова, которые скажу ему напоследок, чтобы расстаться по-хорошему, но они с трудом приходили ко мне. Кроме того, в моей голове постоянно крутилась мысль – как переехать на новую квартиру, чтобы он мне не помешал? И чтобы не узнал нашего адреса?
Казалось, Мишель понял мое желание помолчать и вопросов больше не задавал. Но часто задумывался, останавливаясь на мне глазами, и хмурился. Выходил в сад курить одну сигарету за другой.
Пошел отсчет времени. Я уже внесла первую квартплату, через месяц нужно вносить другую. А переехать смогу только в свой выходной день, который в этом году совпадал с первым января. Значит, я должна переехать именно первого января. Во что бы то ни стало.
До Нового года оставалось несколько дней. Мишель не пил, вел себя прилично.
Но я уже не верила ему, чувствовала, что долго он не сможет держаться. Считала дни до первого января, раздумывая, в какой момент лучше сказать Мишелю о том, что уже сняла квартиру. Не могла понять, принял ли он мои доводы, смирился ли. Но заводить разговор об этом раньше времени я не решалась.
После долгих раздумий на 31 декабря по традиции я все же решила накрыть стол. Символически, так как радости в душе не было – праздновать было нечего и не хотелось. Попросила Мишеля на ужин ограничиться только одной бутылкой шампанского– «чокнуться за Новый год». Вначале он согласился, но потом сказал, что «на встречу Нового года так не полагается». Принес из кабинета две припрятанные бутылки дорогого красного вина.
Я расстроилась, но спорить с ним не стала, тем более при Алинке. До нашего переезда оставались считаные часы.
Мы ужинали перед телевизором, как всегда настаивал Мишель. Я никогда этого не любила, всегда считала, что ужин – привилегированный момент, когда семья общается за трапезой, обсуждает текущие события. А телевизор всегда помеха этому.
Но в тот вечер меня все устраивало. Шел новогодний праздничный концерт.
Он пришелся очень кстати – мне совершенно не хотелось разговаривать с мужем.
Время приближалось к полуночи, и Мишель открыл шампанское. Алинка осталась с нами за столом встретить Новый год. Я купила для нее бутылочку детского «шампанского» Champomy. По телевизору шла поздравительная речь президента. Последняя минута, последний удар курантов, и вот он наступил, новый 1991 год!
Мы втроем чокнулись и пожелали друг другу здоровья и счастья. Мишель снова уткнулся в телевизор с бокалом в руке. А я взяла Алинку за ручку и отвела в ванную комнату, – чистить зубки. Ей было пора ложиться спать. Сама же села за стол ждать, пока она закончит.
И в этот самый момент Мишель вдруг оторвался от телевизора, где продолжалось праздничное шоу, и обратился ко мне. Торжественно и проникновенно произнес, глядя мне в глаза:
– Нинусенька, знаешь, для меня этот Новый год очень важен и символичен! Я хочу, чтобы все наши ссоры и неприятности остались позади! Сейчас, в первые минуты Нового года, хочу сказать тебе, как сильно я тебя люблю! И Алиночку тоже. Вы моя семья, вы мой жизненный мотор, мое будущее. Я буду бороться ради вас!
Мишель редко называл меня Нинусенькой – только когда был в избытке чувств.
Я смутилась – это было так некстати! Но понимала, что отступать больше было некуда – нельзя было подать ему надежду и затем обмануть его. Через несколько часов нам с Алинкой нужно будет уже переезжать на новую квартиру. Необходимо подготовить его и обязательно уговорить.
– Миша, мы… наши отношения зашли в полный тупик. Ты должен понять – я уже все объяснила тебе на днях. Нам нужно какое-то время пожить раздельно. Подумать и окончательно разобраться во всем. Я больше так не могу. А дальше видно будет…
– Мне нечего думать, уже давно все обдумал! Я люблю вас и хочу быть вместе с вами! Только что сказал тебе, буду бороться! Уверен, что скоро найду работу и все будет хорошо!