Я запнулась, не зная как объявить ему, что уже сняла квартиру. Но жребий был брошен, отступать уже не могла.
– Миша, я тебе сказала в тот раз, что сниму квартиру. Я думала, что мы поняли друг друга и договорились. Поэтому… только что сняла ее…
– Что?! Что значит – сняла? Ты серьезно?! – Мишель дернулся на стуле, впился в меня зловещим взглядом, глазами снова начинающими вылезать из орбит. Мне всегда становилось страшно от его глаз, когда он был в гневе.
– Конечно, серьезно! К чему бы такие шутки? Я ведь тебя предупредила, что сделаю это.
Мишель рывком налил себе полный бокал вина и залпом, как водку, выпил его. Затем снова впился в меня «убийственным» взглядом.
– Ты что, издеваешься надо мной?! Я постоянно стараюсь быть вам с Алиной приятным, внимательным, заботливым, а ты сняла квартиру?!
Я молчала, чтобы не раздражать его еще больше. Но бесполезно – Мишель уже пришел в ярость, начал кричать.
– Как ты могла?! На какие деньги?! Где ты ее сняла?!!! Когда собираешься уезжать?!!! Ты знаешь, что тебя ждет, если ты поселишься с ребенком одна? Ты, вообще, в курсе, где здесь кончают свою жизнь одинокие женщины с детьми и с мизерной зарплатой? На панели! Ты иностранка! К тому же сутенеры подсадят тебя на иглу и на алкоголь! Ты станешь сексуальной рабыней! Но, конечно, ты красивая, будешь котироваться, а-ха-ха-ха! А твоего ребенка отберут социальные органы! Когда ты это поймешь, то на коленях приползешь ко мне обратно! Но я не знаю, приму ли тебя снова! Смотри, чтобы не было поздно!
От стресса у меня началась сильная головная боль, застучало в висках. Голова просто раскалывалась. Хотелось прилечь, но было необходимо закончить разговор. И обязательно мирным путем.
– Не беспокойся, Мишель, обратно не приползу. Что бы ни произошло. Но мы с тобой будем созваниваться, останемся в хороших отношениях. Если, конечно, ты этого захочешь…
Наверно, мои слова были наивны, это была утопия. Мишель взревел, разразился потоком ругательств.
Вдруг я услышала Алинкин плач. Дочка стояла в дверях салона, смотрела на нас испуганными глазами. В перепалке с Мишелем я не подумала, что она услышит нас. Мысленно отругав себя, я подбежала к ней, увела в детскую.
– Почему папа так кричит?
– Ничего, киска моя, не страшно, просто мы поссорились. Это пройдет! Спи сладко, ласточка!
Я уложила ее в постель и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Мишель сидел за столом с угрюмым видом и наливал себе новый бокал вина.
У него уже были «стеклянные», осоловевшие глаза. Я попыталась смягчить его.
– Миша, давай не будем ссориться, а? Сегодня праздник! Мой переезд – временная мера. Во всяком случае, если в нашей жизни произойдут перемены к лучшему, то мы с тобой всегда сможем снова сойтись, если захотим! Все зависит только от нас и главным образом от тебя. Отдать квартиру никогда не поздно, ты ведь сам знаешь. Время покажет!
Но Мишель не успокаивался.
– Какой праздник?! Ты что, шутишь?! Ты мне испортила праздник! Я хотел сделать все как лучше, очень старался, а ты меня бросаешь! Где ты сняла квартиру? Знай, что ты отсюда не выйдешь! Я запру тебя на ключ! И заберу твои документы – без них ты никто!
Мишель бросился к моей сумке, открыл ее. Я попыталась вырвать ее, но он ударил меня по руке – был уже совершенно пьян. Снова перекошенное злостью лицо и вылезающие из орбит, страшные глаза.
Я стиснула зубы от боли и тут услышала пронзительный крик Алинки:
– Папа! Не трогай мою маму! Не трогай!!!
Маленькая кукольная Алинка бросилась к Мишелю, вцепилась в его брюки, изо всех силенок пытаясь оттащить его от меня. Мишель рывком откинул ее, и Алинка отлетела в сторону как мячик. Одновременно он выпустил меня.
Я в ужасе бросилась к лежащей на полу Алинке. Она смотрела на Мишеля широко раскрытыми непонимающими глазами. Кудряшки рассыпались по заплаканному личику. У меня сильно защемило сердце. Моя малышка защищала меня!
А он, мой муж… Не находилось эпитетов, я дрожала от негодования.
Схватив дочку на руки, я понесла ее в комнату. Положила в кроватку, принялась ощупывать, спрашивать где болит. Она сказала, что нигде. Я взяла ее на руки, прижала к себе и стала укачивать – как когда-то в младенчестве. Вскоре она уснула.
В салоне послышался сильный грохот – Мишель что-то швырял на пол, ломал мебель. Было впечатление, что он крушит дом. Если бы он пришел к нам в комнату и снова прикоснулся к ребенку, мне казалось, в тот момент я была способна убить его. Хорошо, что до этого не дошло.
Проверив, что Алинка крепко спит, я вернулась в гостиную. В ней был полный развал. Сломанные стулья, разбитые белые каминные часы, которые я так любила, которые когда-то купила сама в антикварном магазине.
Мишель сидел за столом, подперев руками голову, уставившись в одну точку. Когда он поднял на меня глаза, взгляд был мутным и бесконечно усталым.
– Я закрыл дверь и спрятал ключ… Ты отсюда не выйдешь… живой…
– Миша, тебе нужно отдохнуть… Поспи немного, а? – ласково сказала я.
Муж немного пошевелился. Он был совсем обмякшим. Казалось, с трудом фиксировал меня глазами.
– Дааа… я хочу спать… ложусь…
Медленно, с трудом, поднялся и, покачиваясь, поплелся в свой кабинет.
Я услышала, как он тяжело рухнул на диван-кровать.
У меня стучало в голове, к горлу подкатывала тошнота, как всегда в моменты сильного волнения. Я села, облокотившись на стол, положила голову на руки. Ничего не соображала, в голове был туман.
Через некоторое время пришла в себя. Сна не было ни в одном глазу.
В кабинете слышался тяжелый храп Мишеля. Тем лучше – пока он храпит, он спит.
Немного успокоившись, я принялась думать, как выйти из этого положения.
Первым делом проведала Алинку. Она по-прежнему спала, временами слегка постанывая во сне. Во мне снова проснулось нехорошее чувство к Мишелю.
Но решила не поддаваться ему. Скоро все будет кончено. Навсегда! Мы в последний раз находимся в этой квартире.
Проверила входную дверь. Мишель и в самом деле закрыл ее на ключ и где-то спрятал его. Может быть, у него в кармане? Но как тогда вытащить его не разбудив? А если нет, то в поиске нужно было бы перерыть всю квартиру.
Затем я бросилась к своей сумке. Ключ от съемной квартиры остался в карманчике на «молнии», Мишель не заметил его. Это была удача!
Я постаралась собраться с мыслями и хладнокровно оценить ситуацию. Главное, не паниковать. Паника – враг в экстремальных ситуациях.
Мишель полностью дошел до «необратимой точки», как говорят французы. «Point de non retour». Последнее время я стала замечать за собой, что стала думать по-французски. А раньше всегда думала по-русски и затем в голове переводила фразы. Значит, я уже достаточно овладела языком, это хорошо. Но не понимала, почему такие посторонние мысли приходили мне в голову в такой неподходящий момент.
Заставила себя сконцентрироваться и стала в деталях продумывать ход дальнейших действий.
Главное – было необходимо осторожно перенести Алинку на большую кровать в нашей спальне, так как там дверь закрывалась на ключ. Это казалось мне мерой безопасности – хрупкой, но все же лучше, чем никакой.
Я бесшумно пробежала в нашу комнату и проверила – дверь закрывалась без проблем. Мишель с тех пор починил защелку и вставил замок с ключом. Я не знала зачем, но это был мне неожиданный подарок.
Затем я наскоро собрала и засунула в спортивную сумку – нашу с Алинкой непременную спутницу за последние месяцы – самую необходимую одежду, всунула две дочкины игрушки – куклу и маленькую настольную игру. Из дома ничего не взяла – нельзя было нагружать себя. Сумку поставила возле кровати в спальне. В рюкзачок Алинки положила пачку печенья и бутылочку воды. Затем сложила на краю кровати одежду, которую она наденет на выход.
Теперь оставалось самое важное. Я осторожно протянула свои руки под Алиночкину спинку и шаг за шагом медленно перенесла ее на большую кровать в нашей с Мишелем спальне. Ребенок крепко спал.
И, наконец, я бесшумно пробралась в кабинет Мишеля. Он по-прежнему сильно храпел, лежа на спине и откинув голову назад.
Я смотрела на него и удивлялась себе – во мне зашевелилось чувство… жалости к нему. Совершенно нелепо, некстати, несмотря на все, что произошло. Наверно, потому, что он бросал «псу под хвост» свою жизнь, потому, что не ценил свою молодость. Потому, что истреблял себя. Потому, что не способен жить нормально.
Добраться до его карманов, поискать ключ от входной двери мне не удалось – Мишель крепко завернулся в одеяло. Значит, нашим выходом станет окно.
Выходя из кабинета, я оставила дверь приоткрытой. Так будет слышно, когда он проснется.
Рассчитала все по минутам.
Алинку не стану будить до последней минуты. Ей нужно обязательно выспаться и набраться сил, ей и так выпало нелегкое испытание. Детский мозг должен отдохнуть.
Дверь в нашу комнату я закрою на ключ и лягу на кровать рядом с ребенком.
Буду лежать одетой, только без пальто. Надену его в последний момент.
Я услышу, когда проснется Мишель – заядлый курильщик, он каждый раз подкашливает при пробуждении. У него всегда так бывает, особенно после выпивки и большого количества выкуренных сигарет.
Как только услышу его, то тотчас разбужу Алиночку и быстро одену ее.
Дверь в комнате будет заперта на ключ, а ставни заранее приоткрыты, чтобы выиграть время. Мне нужно будет лишь перевесить дочку через подоконник наружу (спасибо низкому первому этажу!), а затем перекинуть сумку и рюкзачок. В последнюю очередь выпрыгнуть самой. На все это должно уйти две-три минуты, этого вполне достаточно.
У Мишеля обычно тяжелый подъем после пьянки. Скорее всего, он не сразу сообразит в чем дело. И не будет торопиться, зная, что сам запер входную дверь на ключ и ключ находится у него. Пока он раскачается, поймет все и сломает дверь в комнату, мы уже успеем убежать. Он не подумает, что с ребенком я смогу убежать через окно. А я смогу. Мы сможем!