А в Москве были родные, друзья, культурная и социальная жизнь, мой привычный и приятный круг общения. Но тогда мне очень захотелось нормальной семьи, хорошего, любящего, заботливого папы для моей девочки. В Москве, к сожалению, такого не нашлось. А Мишель показался мне именно таким. Но оказался больным человеком. Как можно было это знать заранее, как угадать?
Но для меня факт оставался фактом – я не смогла создать дочке нормальные условия для жизни. Допустила большие ошибки – ошиблась в людях, в выборе решений. Обрекла, пусть и не осознанно, свою дочь на муки, через которые она прошла в таком маленьком возрасте! И кто знает, что еще ее, нас ждет впереди? Мы находимся в полной нищете, и помощи искать негде.
Я не могу позволить себе даже занять деньги, ведь не смогу их отдать!
В груди постоянно жила огромная тяжесть, от которой я не могла избавиться. Чтобы не разрыдаться перед спящим ребенком, не разбудить, я встала и вышла на кухню. Стульев там не было, поэтому я просто прижалась спиной к стенке и медленно сползла по ней, сев на корточки. Глубоко задумалась.
В какой-то момент, машинально подняв голову вверх, я увидела в потолке огромный чугунный крюк. Почему-то раньше никогда его не замечала.
Я смотрела на него, как завороженная. Крюк загипнотизировал меня. Почему мне попалась квартира с таким крюком, что это значит? Я смотрела на него, не в силах оторвать взгляд, чувствуя, как по щекам начинают течь слезы. Беззвучно роняла их, не в состоянии даже пошевелиться. Неужели это намек? Знак?
Неужели все так плохо и нет выхода?! Меня пронизал ужас. НЕТ ВЫХОДА!
Нет, невозможно, он должен быть! Я резко встряхнулась, очнувшись от мрачных мыслей, оторвала взгляд от зловещего крюка.
Нужно продолжать бороться, искать решение несмотря ни на что! У Алинки нет никого, кроме меня, ей нужна мама.
Мы оказались в жутком положении. Виновата я одна – втянула ее в эту тяжелую ситуацию. Значит, я и должна ее вытянуть – только я и никто другой.
Нужно бороться. Иначе ее заберут социальные органы – отдадут в детский дом или в чужую семью.
Я должна найти в себе силы, я должна их дочери!
Мы выкарабкаемся! Но не любой ценой, как пророчил мне Мишель, а ценой работы и усилий.
Мне почему-то снова вспомнились чередой старые черно-белые документальные фильмы об Отечественной войне, о героизме русских солдат. Тяжелые кадры об изможденных голодных бойцах в окопах. А также щемящие сердце кадры чудовищного существования людей в концентрационных лагерях. Некоторые люди выживали в этих страшных условиях. Не все, конечно, но кто-то выжил, тот, кто был более сильным, упорным, кто верил в свет в конце тоннеля.
Значит, это все-таки было возможно.
И им ведь было гораздо тяжелее, чем мне сейчас! Так как я могу хныкать, плакать, жалеть себя?! Нет, не имею права. Мне стало стыдно.
На любую проблему есть решение. Нужно сопротивляться, действовать, искать решение. А чтобы его найти, мне необходимо все тщательно продумать, до мелочей, и сконцентрировать, направить на это все мое сознание и все мои силы – объединить их в единое целое. Тогда обязательно найдется какой-то выход!
Завтра я должна все обдумать спокойно, «на свежую голову». А пока – спать – на время забыть обо всем. Снова вспомнилось: «Будет день и будет пища». От этих мыслей мне стало легче.
На следующее утро, отведя Алинку в школу, я, как обычно, поехала на работу.
Но по дороге заглянула в киоск прессы. Продавец уже хорошо знал меня. Я часто заходила туда посмотреть объявления в газетах. Он понял мое бедственное положение и любезно давал мне смотреть их бесплатно. Всегда мило разговаривал, шутил со мной.
– Добрый день, мадам! Как поживаете? Еще не нашли работу вашей мечты? Знаете что? Я смогу вам давать бесплатно каждую неделю приложение к «Le Parisien». Там печатают предложения о работе. Покупатели обычно не хотят брать приложение. Буду оставлять его для вас!
Я сердечно поблагодарила его. Ну вот, уже начинаются хорошие события как следствие моего позитивного настроя! Положительная энергия, мысль способны притягивать положительные события, материализовываться. Это работает! Нужно глубоко верить в то, что делаешь, тогда получится!
В обеденный перерыв я забежала в мэрию. У меня возникла еще одна идея о дополнительной работе. Обратившись в коммерческий отдел торговой палаты, о которой когда-то слышала, я попросила работницу помочь мне найти список предприятий, работающих с Россией. С целью предложить им посредничество в форме переводов.
Работница дала мне список. Он был маленьким. Но две фирмы, работающие с Россией, находились недалеко от меня. Одна, владеющая заводом и бутиками по производству велосипедов. Другая – завод по производству специй для кулинарии. Обе они работали на экспорт, в частности на Россию. Я решила, не откладывая, написать им деловое письмо.
Эта задумка все больше созревала во мне, и, позвонив родителям, я попросила папу срочно отправить мне почтой мою портативную пишущую машинку с русским шрифтом.
Вечером, уложив Алинку спать, написала письма на фирмы, предлагая свои услуги, как переводчицы, для работы с их российскими партнерами. Конечно, надежда была маленькой – у них наверняка уже было хорошо налаженное сотрудничество. В Париже существовало несколько бюро переводов. Но все же надежда оставалась – по банальной поговорке, она умирает последней.
Я всегда шла до конца задуманного. Ведь если не попытаюсь, то потом буду жалеть, что не все испробовала. Поэтому снова решила попытать Случай.
Закончила около трех часов ночи, так как еще долго и неважно писала по-французски. Все выверяла словариком, который когда-то привезла с собой из Москвы – он был моим неразлучным спутником.
А Морисетт когда-то привезла мне пачку листов чистой бумаги, конверты, ручку, набор почтовых марок – позаимствовала на работе. Так как даже на это денег у меня не было. Она и Анна старались поддерживать меня морально, как могли, и продолжали искать для меня и Алинки какие-нибудь предметы обихода.
По сегодняшний день я вспоминаю это с огромной благодарностью и нежностью к своим подругам. Мы и сегодня очень близки.
В последующие ночи я по такому же принципу писала письма по объявлениям в газете – не забывала более чем прозрачный намек шефа о том, что мне было бы лучше уйти. Утром посылала их вместе со своим «резюме». Это были преимущественно объявления по поиску продавцов, так как в то время я еще не владела свободно французским языком, чтобы делать что-то другое.
Но главным для меня была не должность, а возможность найти лучшую зарплату. Предложить дочери лучшую жизнь, дать ей хотя бы то самое необходимое, чего у нас еще не было.
Каждый раз, отправляя очередное письмо, я загадывала желание. И свято верила в то, что результат будет. Рано или поздно, но обязательно будет.
Зима прошла, на улицах расцвела весна и приближалось лето. Почти постоянно светило солнце, и оно очень поднимало мне настроение, давало мне новые силы и поддержку.
На моем рабочем месте обстановка оставалась по-прежнему напряженной.
Было совершенно очевидно, что мой шеф и его высокобуржуазная мать были недовольны тем, что я приходила на работу усталой и в напряжении, хоть и всячески старалась это скрывать, широко улыбаясь клиентам. Кроме того, я очень сильно исхудала. Была похожа больше на скелет, чем на женщину, и у меня был очень бледный болезненный вид. У меня с раннего детства наблюдалась анемия, но теперь она особенно обострилась. Даже макияж, который у меня оставался еще с прежних времени и который я расходовала очень экономно, не помогал скрыть эту бледность – казалось, она пожирала его – через полчаса лицо снова бледнело.
По большому счету я понимала своих работодателей, их желание избавиться от такого работника, как я. И внутренне замирала от страха, что могу остаться с ребенком на улице, если они меня уволят. Это могло произойти в любой день – они не были обязаны церемониться со мной. Кто я для них? Никто. Они мне это ежедневно демонстрировали.
Лишь только жена моего шефа, итальянка Барбара, относилась ко мне с откровенной симпатией и с сочувствием. Я даже не понимала почему – уже привыкла к тому, что чужие проблемы никого не волнуют и еще менее работодателей. И поэтому была особенно растрогана ее отношением, искренне признательна ей за проявления человеческих чувств. За ее искренние улыбки, часто посылаемые мне, за теплое обращение. Думаю, что именно благодаря ей мой шеф и ее муж колебался, не решаясь уволить меня.
Но однажды он снова задал мне недвусмысленный вопрос, не ищу ли я себе «более высокооплачиваемую работу». Ведь мне «одной с ребенком, должно быть, трудно материально». Это был очередной намек на то, что он предпочитает, чтобы я ушла сама, добровольно. Чтобы не увольнять меня «по профессиональной непригодности» – это была обычная лазейка для работодателей. Но все же это могло произойти рано или поздно.
Нужно было что-то срочно предпринять, чтобы смягчить и выиграть время для поисков. Подумав, решила, что необходимо показать ему, что потенциально я могу быть ему по-настоящему полезной. Понимала, что незаменимым работником я не стану – незаменимых не бывает. Но вот если бы мне удалось проявить инициативу, стать более эффективной, то уже это повысило бы мои акции.
В бутике, помимо очков, фотопленок и отсека для фотосъемки, был еще и отдел с престижными фотоаппаратами. Этим отделом заведовала Барбара. Она прошла специальный инструктаж, где изучила все характеристики, и время от времени продавала аппараты требовательным клиентам. Это были нелегкие продажи, так как аппаратура была очень дорогой.
Но Барбара часто отсутствовала – у нее было трое детей, которыми она занималась вместе с няней, а также были и свои привычки. Она часто отлучалась для шопинга в бутики «люкс», в институты красоты, поиграть в теннис на парижских кортах и т. п. Шеф был не очень доволен этим и упрекал ее в этом даже при мне, но запретить жене «жить» он не мог – Барбара происходила из очень богатой семьи, и в семейный бизнес был вложен также ее капитал.