Я, естественно, пообещала, и то, что она мне рассказала, ошеломило меня. Хотя, конечно, будь я более искушенной, смогла бы догадаться и сама.
– В общем, об этом знают все, но молчат! Колет – любовница Фонтанеля. Сам он женат, трое детей. А она одинокая. Колет мечтала работать за панелью одна – всем доказывала, что два человека там не нужны. Не знаю, что она там делала, но думаю, что просто ей не нужны свидетели визитов Фонтанеля и их разговоров. Это он ее устроил в «Carita». Начальница отдела кадров – его родственница. Вначале Колет удалось договориться с ней о том, что будет работать одна, шесть дней в неделю, за повышенную зарплату. Видно, снова помог Фонтанель. Но об этом узнал генеральный директор и сказал, что это неправильно, что сомневается в том, что она справится одна, что нужны два человека. Принял на работу тебя, когда отсутствовала кадровичка. Колет очень расстроилась, она мне сама сказала, что ты ей в работе не нужна, что ты лишняя! Я совершенно убеждена, что ты ничего не сломала – все это подстроили Колет с Фонтанелем! Некоторые обсуждали это на работе «вполголоса»: панель невозможно разладить одним ошибочным движением и даже двумя, нажав не на ту кнопку. Чтобы ее распрограммировать, нужно набрать целую комбинацию!
Я слушала, затаив дыхание. Начало гореть лицо. А Клер продолжала:
– Я уверена, что все это просто инсценировка, чтобы доказать главному, что он совершил ошибку, приняв тебя. Это на руку Колет, Фонтанелю, а также кадровичке, чтобы генеральный больше не вмешивался в ее сферу. Колет заявила всем, что панель починили они с Фонтанелем, что они спасли ситуацию и фирму. Ну, просто смех! Я абсолютно уверена, что она не была сломана, иначе они были бы обязаны вызвать мастера-техника извне! А так никто ничего не видел, никто не проверял. А ты оказалась виноватой с их слов и совершенно бездоказательно! Колет – отъявленная интриганка! Теперь она всем демонстрирует, что хорошо справляется сама, что второй оператор не нужен. Сидит – торжествует… Но думаю, ей все еще вернется бумерангом! В общем, не жалей, что ты ушла – тут сплошные грязные интриги! Нина, но все это строго между нами, иначе и у меня будут неприятности. Ок?
– Конечно, Клер, я тебе обещаю! Никаких проблем у тебя не будет.
Мы горячо распрощались, расцеловались. Я шла к машине, обдумывая полученную информацию. Она с трудом укладывалась в моей голове. Как возможно подобное? Какой ужас! В такой известной и престижной фирме!
Анна выслушала меня и совсем не удивилась.
– К сожалению, Нина, «Carita» не исключение – такое возможно везде, в любой фирме. Эта Колет – банальная аферистка, которую поддерживает влиятельный любовник. Поэтому она и позволяет себе все, что хочет. Ты, конечно, могла бы подать жалобу в профсоюз, но проблема в том, что это ничего не даст – ты ничего не докажешь. Они будут стоять на своем, что ты сломала панель, а они починили. Поверят директору салонов, который давно работает там, а не тебе. Это как пить дать! Поэтому плюнь на них. Стажерка права – им все равно это отольется! За все в жизни однажды приходится расплачиваться. Никто не отвертится – таков закон жизни! Не жалей ни о чем – тебе сейчас гораздо лучше на новой работе.
Анна была совершенно права. Мне было по-настоящему хорошо на новом месте. Я чувствовала себя сильной, уверенной в том, что делаю. Меня уважали коллеги, уважал владелец бутика и, главное, уважала Манон, так как я продавала товары на крупные суммы, не была болтлива и ни минуты не оставалась без дела. А я любила полностью отдаваться работе и получала от этого удовольствие и моральное удовлетворение. И у меня, наконец, была довольно приличная зарплата. Чего желать еще?
Скоро стали сказываться результаты моих усилий. При продаже нашей обязанностью было сопровождать клиента до кассы и перед оплатой называть цену каждой выбранной вещи. На кассе обычно сидела Манон или ее заместительница. Почти каждый раз клиентка, которую я обслуживала, говорила ей о том, как хорошо я ей посоветовала, квалифицированно помогла сделать правильный выбор, как она довольна и придет в следующий раз именно ко мне. Я видела, что Манон была очень довольна – она признательно улыбалась мне, а после ухода клиентки поздравляла меня или по-дружески подмигивала мне, делая комплименты. У нас с ней установились очень теплые, неформальные отношения.
Манон часто расспрашивала меня о моей жизни в России и во Франции, но я отвечала коротко и односложно – мне было неприятно рассказывать мои «хождения по мукам». Да и не нужно это было на работе – смешивать личную жизнь с профессиональной. Сама же Манон рассказала мне, что во время Второй мировой войны, будучи маленькой девочкой, находилась в концентрационном лагере и выжила там совершенно случайно. Рассказывала мне это улыбаясь, но я чувствовала, что ей было тяжело это вспоминать, еще немного, и она расплачется. Такое не забывается, такие раны никогда не заживают до конца. Теперь я понимала, почему Манон показалась такой доброй и человечной. Когда человек проходит через подобные тяжелейшие жизненные испытания, он смотрит на жизнь и на людей другими глазами. Манон была сильной и великодушной женщиной. Мне очень повезло, что я встретила ее. Она дала мне работу, фактически спасла меня, когда я стояла на краю пропасти. Пусть не зная этого, но тем не менее. Она поверила мне. Меня очень трогало это доверие, которое я не имела права обмануть. Я была бесконечно благодарна Манон и знала, что никогда не подведу ее.
Наша с Алинкой жизнь действительно начала постепенно налаживаться. Теперь я могла заняться какими-то другими делами, не ломая себе голову, чем завтра кормить ребенка. С каждой зарплаты постепенно и с удовольствием принялась покупать что-то из недорогой мебели в комиссионных магазинах, а также посуду, столовые приборы, простыни и даже некоторые декоративные изделия. И еще зеленые растения, которых мне очень не хватало. Я очень устала от нескончаемой нищеты за последних два мучительных года, с тех пор, как мы ушли от Мишеля, от всех перипетий, от неприятных сюрпризов, от постоянной нервотрепки. Наконец-то я могла доставить немного удовольствия дочке и себе, регулярно покупать ей фрукты и иногда даже сладости.
На работе меня уважали все больше и больше. По словам Манон, я работала лучше француженок. Она неоднократно говорила мне, что очень ценит меня, и даже по собственной инициативе уговорила владельца фирмы поднять мне зарплату.
Все коллеги ко мне относились дружелюбно – все, за исключением одной молодой кругленькой арабки. Она родилась во Франции, но ее родители приехали сюда из Алжира. Ей очень не нравилось, что я работаю, не останавливаясь ни на минуту. Видно, считала, что это может повредить ее собственной репутации, так как она часто отлучалась или «считала ворон». Однажды она попыталась устроить мне провокацию, но Манон заметила это и быстро поставила ее на место. Манон была моим настоящим ангелом-хранителем. В этом бутике я чувствовала себя в полной безопасности. Теперь, наконец, я могла спать нормально по ночам, не думая о том, чтобы бесконечно писать письма в поисках работы. Уже одно это казалось мне чем-то похожим на счастье.
Наша с Алинкой квартира начала понемногу приобретать уютный вид. Стало приятно возвращаться с домой. И я с радостью в душе наблюдала за моей девочкой, которая приходила в восторг от каждой приобретенной мною мелочи. Так же я постепенно купила Алинке раскладную кровать, письменный стол, комфортабельный стул на колесиках. Теперь она могла делать уроки не за обеденным столом. Только на телевизор у нас пока не хватало средств.
Соблазнов было очень много. Хотелось абсолютно всего. Всего того, в чем я себе, нам отказывала все последние годы. И, конечно, мне очень хотелось, наконец, купить себе и дочке красивую одежду, о которой я раньше даже не задумывалась. Начала что-то приобретать – по мелочам и с большой оглядкой. Очень боялась потратить лишнее и снова попасть вместе с ребенком в катастрофу. Мне кажется, что френезия покупок – это как вождение автомобиля, главное – вовремя остановиться.
Я очень гордилась дочкой – несмотря на все наши перипетии, Алинка всегда прекрасно училась и даже была первой в классе. Мне никогда не приходилось стоять за ее спиной, в чем-то подгонять ее. Всегда поражало ее чувство ответственности – с раннего возраста. Девочка могла делать уроки до полуночи или даже дольше, пока не закончит, какой бы усталой она ни была. Не хотела, чтобы учительница сделала ей замечание или отчитала ее. Каждый раз на школьных собраниях, на которые я исправно ходила, учителя отзывались о ней только в хвалебных выражениях. Ее стихи и другие сочинения на заданные темы постоянно находились на школьной выставке. Радуясь дочкиным успехам, я начала иногда баловать ее – то, чего так давно не было: покупать ей книги и игры, иногда красивое платье, по ее выбору. Стала даже задумываться над тем, как воплотить в жизнь ее и мою давнюю мечту – дать ей возможность заниматься музыкой и балетом, к которым ее тянуло с тех пор, как она еще только «вышла из пеленок».
Жильбер начисто исчез из нашей жизни, так и не расплатившись со мной за работу. Но я не расстраивалась и не жалела о том, что произошло. Я вообще не люблю о чем-то жалеть. К тому же мое финансовое положение намного улучшилось. Конечно, говорить о достатке было слишком рано, но нам уже хватало на самое необходимое. А это в нашей ситуации было уже немало. Конечно, Жильбер отвратительно проявил себя – не по-человечески и не по-мужски. Но, к сожалению, не он первый. Пусть все остается на его совести. Что он может думать о себе, смотря на свое отражение в зеркале? Но я отметала от себя мысли об этом инциденте и вскоре забыла о нем.
Время шло. И вот однажды в калейдоскопе нашей жизни выскочило неожиданное и приятное событие. Своего рода реванш за неприятность в прошлом. Был мой выходной день. Помню, я сидела перед окном, зашивала Алинкину порванную ночную рубашку. Слушала разливающуюся из маленького радиоприемника завораживающую классическую музыку, когда зазвонил телефон. В трубке раздался незнакомый мужской голос.