- Мне приоритет ни к чему, - сказал он. - Дарю его тебе.
- Слишком драгоценный подарок. Не принимаю.
- Не умно, - сказал Борис Архипов. - Когда б ко всем твоим заслугам прибавилась еще и эта, может, и наградили бы тебя значком «Отличник морского флота».
- Ядовитый ты и ехидный человек, - вздохнул Овцын. - Змей аспидный, сын кобры и брат скорпиона. Хватит дуться друг на друга, разомкни в улыбку свои обветренные губы. Прости меня, если я тогда не так сказал.
- Я не дуюсь, - сказал Борис Архипов и улыбнулся. - Твоя же была идея, сынок, не топтать ковры друг у друга в каютах.
- Топчи мой ковер, как я топчу твой, и забудем все это к бесу болотному. А почин я завтра обнародую. Организуем архиповское движение. Дело поставим на солидную ногу: часы занятий, учебники, пособия, капитан-наставник из СЗРП, опрос учащихся и взыскания за уклонение.
- Ну уж! - засмеялся Борис Архипов.
- Все как полагается, без кустарщины, - покачал головой Овцын. - К концу стоянки выучим все правила, сдадим экзамены и пойдем в реки без варягов.
Постучавшись, в каюту вошел Марат Петрович Филин. Глаза его поблескивали, выражение лица заключало в себе тайну.
- Ну, не мнитесь, говорите, в чем дело, - сказал Овцын.
- Иван Андреевич, к вам девушка пришла, - произнес старпом сдавленным голосом.
Овцын догадался, что за девушка, сказал старпому:
- Незачем было самому ходить, у вас есть вахтенный матрос для таких оказий.
- Выскочило из головы, - произнес Марат Петрович уже спокойнее и поправил фуражку. - Я, знаете ли, так поразился...
- Что у меня есть знакомая женщина ? Проведите ее в мою каюту. Я скоро приду.
- Ты не торопишься, - сказал Борис Архипов, когда старпом вышел, а Овцын принялся допивать кофе.
- Все подмечаешь, - проговорил Овцын. - Не глаз, а нож вострый. Может, все-таки сам доложишь Крутицкому об идее?
- Я робею перед начальством, - усмехнулся Борис Архипов. - Давай уж лучше ты.
Когда Овцын пришел, Марина стояла у раскрытой дверцы буфета и рассматривала этикетки бутылок. Стало неприятно, что она сразу повела себя бесцеремонно. Никто еще не позволял себе такого.
- Где ты был? - спросила она.
«Еще и отчитываться надо», - подумал Овцын.
- У соседа, - сказал он.
- У тебя здесь красиво, - похвалила Марина.- Как в богатой квартире. Только зачем так много бутылок?
- Порой и бутылки пригождаются в жизни.
- Кто тебе принес эти веточки?
- Обслуживающий персонал, - сказал он. - Хочешь, я покажу тебе судно?
На него вдруг навалилась усталость - все же не спал две ночи. Он не знал, о чем говорить с Мариной. Слишком уж равнодушное выражение было на ее лице, только бутылки да веточки заинтересовали ее, и он не мог определить, от застенчивости это равнодушие или ей неинтересно то, среди чего она оказалась.
- Покажи, - сказала она. - Я для этого и пришла.
- А я подумал, ты по мне соскучилась, - неловко пошутил он и взял из настенного ящика несколько ключей.
Он провел ее по каютам и салонам, Марина с интересом разглядывала убранство и полировку и несколько раз повторила: «Честное слово, это шикарный отель, а не корабль». И Овцыну опять не о чем было с ней говорить, потому что для него это прежде всего был теплоход, а не отель. Отелем «Кутузов» станет для других. Жаль, что Марина из тех.
В штурманской рубке она заскучала. Непонятные приборы не интересовали ее, понравилось только, что высоко и хорошо видно.
- Ты здесь стоишь свою вахту? - спросила она.
- Примерно так, - сказал Овцын.
Сперва он хотел показать ей и радиорубку, и машину, и трюм, и еще многое, но вдруг подумал, что это ни к чему, лишнее утомление и она в свою меру уже знает судно. Она узнала, что помещения для пассажиров оборудованы роскошно, она увидела уже все то, на чем могли бы задержаться ее глаза.
- Мне дали три дня отпуска, - сказала Марина.
- Мало, - отозвался он.
- Больше не дают, срочная работа. И три дня пришлось выпрашивать... Когда ты придешь... туда? - спросила она.
- Давай уж говорить «домой», - сказал он. - Так проще. Думаю, я приду часов в шесть. Ты пообедаешь у нас?
- Если это удобно, - сказала Марина.
Он помедлил и ответил честно:
- Лучше не надо. Будут смотреть во все глаза. Не люблю.
- Тогда я поеду и приготовлю что-нибудь дома.
Он проводил Марину, и на душе стало легче.
- Меня на судне нет, - сказал он старпому, который поодаль пялил
глаза.
Вернувшись в каюту, быстро разделся и лег в прохладную постель, посмотрел на славные зеленые, веточки. Смотрел на них, пока сами собой не сомкнулись веки. Замелькали волны, мачты, облака, человеческие лица - все то, что он видел с тех пор, как последний раз проснулся. Почему-то промелькнула еще и девушка-метеоролог с острова Гогланд и Марат Петрович Филин перед ней на коленях. Он удивился, откуда знает лицо девушки, потом понял, что это Ксения, а на коленях перед ней стоит не Марат Петрович Филин, а он сам. Он рассердился, подумал, а вдруг кто увидит, попытался подняться, но ватные ноги не подчинялись ему, он все стоял и стоял на коленях перед своей буфетчицей.
13
Как он и предполагал, начальник конторы надолго задумался о выгоде экономии и опасности риска.
В обеденное время он прислал человека, который сказал, что никаких новшеств не будет. К концу рабочего дня тот же человек пришел снова, нагруженный книгами и схемами ограждения речных фарватеров. Следующим утром Крутицкий сказал:
- Раз уж затеяли это богоугодное дело, так поторапливайтесь. Я договорился с Речной инспекцией, чтобы через неделю у вас приняли экзамен.
- Дело затеял не я, - сказал Овцын. - Идея совмещения морской и речной профессии принадлежит капитану Архипову.
- Архипову... - поморщился начальник конторы. - Ах, да... Вы же
вчера говорили.
- Во всеуслышание, - подтвердил Овцын.
- Какая разница! - махнул рукой Крутицкий. - Действуйте. Занятия будет вести капитан-наставник Галкин у вас на «Кутузове».
Первое занятие капитан-наставник Галкин начал с заявления, что река - это ни в какой степени не море и что если у кого есть по этому поводу сомнения, тот вправе покинуть аудиторию. Его заверили, что сомнения не возникают. Капитан-наставник продолжил:
- В море вы можете своим плавсредством хоть балет танцевать. Па-деде, адажио и вальс цветов. Акватория позволяет. А что есть река? Река есть провод, и пароход должен бежать по нему, как электрон. Путь на реке один-единственный, и от того, насколько точно вы его придерживаетесь, зависит ваш успех, ваша безопасность, покой и благополучие вашей семьи.
Манера капитана Галкина вести урок понравилась. Шесть часов, три до обеда и три после, не утомляли. На четвертый день занятий капитан Галкин раздобыл речной буксир и устроил практику. Отрабатывая маневры и правила, дошли вверх по пустынной еще Неве почти до Петрокрепости и тут встретили Ладожский лед. Он двигался сплошной стеной, скрежеща, вспучиваясь, выкарабкиваясь на отлогие берега. Люди оттаскивали повыше черные лодки.
- Лед молодец, - сказал капитан-наставник Галкин. - Пошел очень вовремя. Пока он сойдет, отшлифуем полученные знания. Устрою вам зачет, а потом достойных допущу к экзамену.
Буксир повернул обратно. Вернувшись в Ленинград, застали там сырой туман, холод и северо-восточный ветер. Потом всей компанией пообедали на «Кутузове». Хоть время обеда давно прошло, у Ксении все было наготове.
- Гаврилыч опять гуляет? - спросил у нее Овцын.
- Мы через день, - сказала Ксения, и Овцын усомнился, потому что помнил, что вчера она тоже работала.
- Устаете? - спросил он.
- Не смертельно.
Утром Овцын, как обыкновенно, зашел в контору, и Крутицкий поздравил его со вскрытием Ладоги.
- Дней через пять выпущу вас, - сказал он. - Нечего зря место занимать. Правда, на Онежском озере еще лед, но это, бог даст, не надолго. Если что, в Вознесенье отстоитесь. Как ваши занятия?
- К финалу, - сказал Овцын. - Думаю, уже можем сдавать.
- А все сдадут? Ведь я надеюсь.
- Сдадут. Хитрого в этой науке ничего нет.
- Еще одно, - сказал Крутицкий, когда Овцын поднялся со стула и собрался прощаться. - Центральная кинохроника интересуется нашей экспедицией. Возьмете двух корреспондентов?
- Почему бы и нет? - сказал Овцын. - Посмотрим, каковы мы на экране. На весь рейс или до Архангельска?
- На весь, естественно. Самое интересное - Арктика. Если до нее не добраться, так нечего огород городить. На днях приедут, я пошлю их к вам. Устройте.
- Пусть будет кинохроника, - кивнул Овцын.
Он пришел на теплоход, отсидел три часа занятий, пообедал и отправился навестить Бориса Архипова - тот почему-то не был на занятиях. Капитан «Шального» ходил по своему буксиру в праздничном виде, помолодевший, необыкновенно свежий и глаженый, в тужурке с галунами и орденскими планками, из-под рукавов которой спускались на кисти рук белоснежные манжеты.
- Какие новости в конторе? - спросил Борис Архипов.
- Дней через пять выйдем. Мне грузят двух корреспондентов кинохроники. На Онеге еще лед. - Овцын, прищурившись, оглядел Бориса Архипова. - Ты приглашен на дипломатический прием?
- Просто по Неве идет ладожский лед. - улыбнулся Борис Архипов.
- Странная связь.
- Для непосвященных, - подмигнул ему Борис Архипов, взял под руку и повел в каюту.
- Опять пить кофе? - спросил Овцын.
- Сделаем передышку. Сегодня будем пить шампанское.
- Человек-загадка, - вздохнул Овцын и уселся на диван.
Борис Архипов отодвинул вентиляционную решетку, достал из трубы бутылку, осторожно откупорил и налил шампанское в бокалы. Уже подняли их, когда зашел вахтенный матрос и доложил:
- Товарищ капитан, к вам буфетчица с «Кутузова». Пустить?
- Олух царя морского! - рявкнул Борис Архипов и, оттолкнув матроса, выбежал из каюты.
Матрос, не обидевшись на «олуха», протянул руку в сторону стоящего в углу спиннинга, сказал: