– А если я скажу, что все склоняются к тому, что ты отравил собак? Ощущения по-прежнему чумовые?
– Ну… Не такие чумовые, как когда я смотрел, как они дохнут. И дергают лапами. Но тоже ничего.
– Значит, это сделал ты.
– У них еще пена изо рта шла. И головы тряслись. Было круто.
– Значит, ты.
– Больше ведь некому. Пена изо рта не всякому понравится.
– А тебе понравилась.
– Было круто, да.
– И зачем ты это сделал? Просто так?
– Не-а. Мне они не нравились – раз. Клички у них дурацкие. Петров и Васечкин. Два. Они тупые. Три. Достаточно?
– Достаточно, чтобы упечь тебя. За жестокое обращение с животными.
– Ни хрена не упечете. Я несовершеннолетний. Вломите штраф папаше. Вот и все.
– И где ты достал яд?
– А чего его было доставать? Он у местного бородатого хмыря в сарае стоит. В большом пакете. На пакете так и написано – яд.
– А то, что это живые существа, – ты не подумал?
– Они были злые. Эти существа. Могли кота загрызть.
– Побеспокоился о коте, выходит?
– Здесь еще есть маленький мальчик. Тёма. О нем тоже.
– И как ты это провернул? Технически?
– Сунул яд им в еду. Пока стыли плошки, а хмырь отвернулся. Потрусил опять в свой сарай.
– А если бы не отвернулся?
– Не-а. Исключено. В сарае обвалилась полка с инструментами. А на нее обвалился брусок. Брусок висел на толстой веревке. Подрезанной на две трети. Веревка продержалась три минуты. Исходя из веса бруска. Как и было задумано. Как рассчитано.
– А рассчитал ты?
– Не вы же.
– Соображаешь в математике?
– Не только. Я первый ученик в классе. Факультативно изучаю физику.
– Собак не жалко?
– Не-а.
– А бабушку?
– Могу сказать, что жалко. Но это будет неправда. Вам же не нужна неправда?
– Нет.
– Тогда я скажу, что мне все равно. Я ее не знал. И она не стремилась меня узнать.
– Она оплачивала твою учебу.
– Оплачивал фазер. Но я не просил. И не просил, чтобы меня отправляли в Англию.
– Лучше было бы учиться здесь? В России?
– Мне все равно. Я был бы первым учеником где угодно.
– Для тебя это важно?
– Для меня это правильно. А вы, наверное, были троечник.
– С чего ты взял?
– Выглядите как мудак. Как неудачник. Но кот у вас зачетный. Мне нравится. Можно погладить?
– Погладь.
– Как его зовут?
– Мандарин.
– Мандарин. Хороший. Расстроились из-за мудака? Не расстраивайтесь. Здесь все мудаки. Лгуны. Небольшого ума люди.
– Прямо-таки все?
– Думаете, так не бывает?
– Нет.
– Думаете, не все врут?
– Не все.
– Можем поспорить. На сто фунтов.
– У меня нет ста фунтов.
– Вот видите! Вы уже допускаете, что я могу выиграть.
– Просто у меня нет ста фунтов. А забиваться на пари, не имея денег, – нечестно.
– Давайте тогда на вашего кота.
– Не получится.
– Скажите еще, что он ваш друг.
– Он мой друг. А у тебя есть друзья?
– Давайте поспорим просто так. Я утверждаю, что все лгуны. Исключаем только кота как не тождественный всем остальному элемент.
– И собак.
– Собаки сдохли, так что их мы вообще не рассматриваем. Смотрите. Все говорят, что им жалко грэндмазер. И все врут.
– Почему?
– Потому что она была богатая. А теперь деньги ей не нужны. Но нужны всем остальным. И они их получат. Просто так, на пустом месте.
– Кое-кому ее действительно было жалко. Тем людям, которые жили здесь. А теперь им придется искать новую работу. Они сильно проигрывают. Так что их печаль вполне искренняя. Ты проиграл, парень.
– Нет. Мы еще не рассматривали частности. Например, Алекс.
– Саша?
– Да. Он здесь самый главный по вранью. Всем сует в нос свою невесту, а на самом деле он – гомик.
– Что?
– Он гей. Не ожидали, да?
– С чего ты взял, что он гей?
– Вчера ночью я видел, как он целовался со своим дружком-испанцем. Прямо в коридоре, возле комнаты этого Хавьера. А потом они туда ввалились и двери захлопнули. А невеста ночевала одна. Это не вранье? Вранье.
– Нет. Это по-другому называется.
– И как же?
– Донос. Подлость. Выбирай, что тебе нравится больше.
– Я выбираю кота. Можно я его еще поглажу?.. А вы за геев?
– Я против доносов.
– Вот вы и попались. Говорите, что против доносов. А сами что делаете? Вызываете всех по одному и заставляете стучать друг на друга. Кто где был, когда пристрелили грэндмазер. Кто что говорил. Кто оказался не в то время и не в том месте. Ну и все такое. Скажете, нет?
– Ты путаешь. У следствия другие задачи. Не поймать на вранье, а установить истину. Найти убийцу.
– А если убийца не один? Если они задумали убийство все вместе? Фазер и компания? Захотели избавиться от грэндмазер поживее, к тому же она впала в слабоумие. Смысла в ее жизни ноль, а все равно надо кормить и поить, пока не загнется. А сердце у нее здоровое, она еще лет сто протянет.
– Ты откуда знаешь?
– Да так… Слушаю всякие разговоры. А-ааа… Подслушиваю, так лучше?
– Так вернее.
– Вы вроде не против этого сейчас?
– Я даже не против версии, которую ты начал озвучивать.
– Про фазера и компанию лгунов?
– Да.
– Смотрите. Они все сговорились. Придумали друг для друга алиби. Или вообще полностью поменяли картинку. А вам преподнесли фальшивую. Один покрывает другого, и все срабатывает.
– Про картинку хотелось бы подробнее.
– Ну… Кто-то один убил грэндмазер, и все знают – кто. Но при этом убийцу усиленно выгораживают и доказывают вам, что убийца был с ними. В тот момент, когда произошло убийство. Вот и все.
– Как вариант засчитано. А ты где был в момент, когда произошло убийство?
– Меня подозреваете?
– Ты же отравил собак. А с человеком справиться еще легче. В новогоднюю ночь все сидели за столом.
– Я тоже сидел за столом.
– Но тебя очень быстро выгнали. Что ты делал после того, как тебя выгнали?
– Пошлялся по дому и спать пошел.
– А свидетели у тебя есть?
– Ну вы же несерьезно.
– Серьезно. Твоя теория работает в обе стороны. При ее помощи можно, конечно, обелить убийцу. Но и подставить невиновного тоже можно.
– Вообще-то, у меня есть свидетель. Если это ребенок – засчитывается?
– Смотря какой.
– Спящий. Маленький спящий мальчик. Я нашел книжку в холле. Какая-то детская фигня. «Рождество в домике Петсона», что ли. И решил отнести ее в комнату, где живут родители этой сучки Аньки.
– Ты ее терпеть не можешь?
– Почему? Это она меня терпеть не может. А мне она нравится. И сиськи у нее классные.
– Не рановато ли думать о сиськах?
– Не-а.
– Книга – только предлог?
– Ну да. Просто хотел в сумках порыться. Это хуже, чем донос и подлость?
– Не лучше точно. Много наскреб?
– Поначалу ничего. Пришла Анькина мазер, так что срочняком пришлось прятаться за штору.
– А прятаться зачем? Ты же просто хотел вернуть книжку. В фальшивой реальности это выглядело бы именно так.
– В фальшивой реальности… Там, где книжка. Пришлось бы извиниться и отвалить. Но я выбрал правильную. За шторой.
– И полчаса там простоял?
– Полчаса? Почему? Она и заходила-то на минуту. Порылась в сумке и ушла. Я потом туда тоже заглянул.
– И что нашел?
– Можно я поглажу кота?..
…Что-то не связывалось, как задумал Вересень.
Что-то не связалось с самого начала. С самой смерти Беллы Романовны Новиковой, абсолютно бессмысленной, если учесть то состояние, в котором она пребывала. Зачем было убивать старуху, если она и без того практически перестала существовать как личность? И признание ее недееспособности было вопросом времени – очень и очень недолгого. После этого ее засунули бы в тот самый чудесный пансионат с полным медицинским сопровождением, который рекомендовал светило неврологии Федор Валентинович Кубаев. И уж там за сравнительно небольшую (или наоборот, весьма внушительную) плату безобидный цветочек по имени Белла тихо и шаг за шагом довели бы до ума. Одними медикаментозными средствами пристроили в могилу. И никакой эвтаназии не надо, ударный курс феназепамчика или еще какого-нибудь вполне привычного, но дающего побочные эффекты препарата. При этом все будет шито-крыто, не подкопаешься. И останется только торжественно и со всеми почестями похоронить рядом с мужем и сыном.
Исчезнувший в ночь убийства Беллы Виктор нашелся. Он прибыл в «Приятное знакомство» во второй половине дня, вместе с лейтенантом Калязиным на странного вида транспортном средстве, больше похожем на крытую гондолу на гусеничном ходу. Краснофлотский лейтенант оказался румяным и улыбчивым парнем лет тридцати и чем-то неуловимо напомнил Вересню его друга капитана Литовченко. Литовченко-lite, весь залепленный снегом по самую макушку, лихо козырнул Вересню и гаркнул:
– Лейтенант Калязин прибыл в ваше распоряжение! – А потом интимным шепотом добавил: – Не один.
Неужели привез зазнобу из телефонной трубки? Учитывая калязинское отношение к субординации, с него станется, – еще успел подумать Вересень. Но ответ Калязина огорошил его:
– С трупом.
– С трупом?
– Так точно. Подобран мной на обочине, с правой стороны, по ходу движения. Метрах в двадцати пяти – тридцати от дороги.
– Тридцать метров – это уже не обочина.
– Виноват.
– Как далеко отсюда? – В душе Вересня зашевелились нехорошие предчувствия.