– Хотя и поговаривают, что перестал владеть ситуацией.
Амир не сразу понял, что сказал его гость. Он продолжил кивать, а сообразив, бросил на Мурада яростный взгляд:
– Думай, что говоришь.
– Да брось, Шеф. – Парень продолжал крутить коньяк в бокале, стараясь выглядеть как можно равнодушнее. – От тебя уходят преданные люди.
Мурад дерзко посмотрел в глаза Амиру.
– Я вот, например, готов уйти.
Амир оттолкнул висящую на его плече девушку и резко склонился к гостю. Остальные присутствующие, стараясь делать вид, что ничего не слышат и не видят, замерли на своих местах.
– Да кто ты такой, чтобы говорить мне это? Это я сделал тебя! Я давал тебе работу и деньги, я!
– А я приводил тебя к целям, сколько ты сделал моими руками? – Мурад также склонился к Амиру.
Шеф усмехнулся, чуть выпрямляясь, и вдруг резко схватил парня за шею, прижимаясь своим лбом к его. Голос дрожал от злости:
– Ты решил поиграть со мной, вацок? Приходишь и ведешь себя как хозяин в моем доме?
– Пытаюсь предостеречь тебя, ведь ты стал ходить по головам. Делаю это в лицо, брат.
Амир раздраженно оттолкнул парня и снова развалился в кресле.
– Я выпущу твоего брата на бой с Расулом, но ты сольешь мне его расписание и ответишь на вопросы. И не приведи Аллах, если там будет хоть одна лживая минута!
– Зачем тебе?..
– Не твоего ума дело. Как всегда, ты – мне, я – тебе. Завтра ответ дашь, а теперь пошел вон.
Мурад молча встал, поставил бокал с нетронутым коньяком на стол и быстро вышел из комнаты. Если бы кто-то пару месяцев назад сказал, что ему будет так мерзко от общения с Шефом, он бы покрутил пальцем у виска.
А теперь он шел к машине и думал: как же так вышло, что для помощи брату его необходимо предать?
Аида постучала в дубовую дверь папиного кабинета. В душе – ни боли, ни страха, только тягучая бесконечная печаль.
– Заходи, дочка, – голос отца был тихим.
Девушка робко прошла к большому рабочему столу и села в кресло для гостей.
– Почему ты не дома? – отец старался говорить мягко, но недовольство все равно чувствовалось.
– Спасалась бегством, папа.
– От чего же?
– От мужа, который поднял на меня руку.
– Амир ударил тебя? – Брови отца взлетели к волосам. – Не может быть!
В ответ она молча стянула с шеи платок. На белой коже отчетливо виднелись синяки. Отец резко откинулся в кресле и уперся руками в стол, словно пытался оказаться как можно дальше от страшных отметин. Аида видела, как ему сложно подобрать слова. Папа посерел, нахмурился и вдруг тихо произнес:
– Что ты сделала?
Девушка удивленно подняла брови и, прикрыв ладонью шею, растерянно смотрела на отца.
– Что ты сделала, что муж тебя так наказал?
В сердце будто вонзили нож. Она даже не сразу поняла, что от обиды и боли вскочила со своего места.
– Я узнала, что он мне изменяет, – с трудом выдавила из себя, когда пауза затянулась.
– Дочка… – Отец медленно поднялся и подошел к ней.
Он какое-то время молчал, крепко обнимая ее. Аида не могла обнять его в ответ, ей казалось, что тело оцепенело от предательства, хотя она изначально понимала, что, скорее всего, папа так и скажет.
– Будь твоя мама жива, она бы научила тебя, как быть, дочка. Я не знаю, чем тебе помочь. Ты должна говорить с мужем. Строить отношения так, чтобы он на руках тебя носил.
– Он плохой человек, отец.
– Так исправь его. Ты же женщина, дочь своей матери.
Аида уткнулась лбом в плечо отца. Невыносимая тяжесть овладела ею, руки бессильно повисли вдоль тела, а по щекам потекли тихие слезы.
– Папа… я не могу. Хочу развестись.
– Это исключено, – его голос стал строгим.
– Папа…
– Аида, разве так мы тебя воспитывали? Разве ты можешь допустить такой позор семьи?
– Он убьет меня, – проговорила едва слышно.
– Веди себя прилично, будь хорошей женой, и все будет в порядке.
– Но…
– Аида, ты подумала, что скажут люди? Кто захочет иметь дело с нашей семьей? С твоим братом, дядями, со мной? – Отец отодвинулся от нее и крепко взял за плечи. Его внимательные глаза были полны сочувствия и боли, но голос звучал твердо и жестко: – Я запрещаю тебе даже думать о разводе. Аллах дал тебе такого мужа, найди к нему подход.
– Он обманывает тебя в…
– Аида, хватит. Разговор окончен. Ты сейчас же соберешься и поедешь домой.
Отец отступил и, смерив ее взглядом, быстро вышел из кабинета. Она видела, насколько сложно ему далась эта строгость по отношению к единственной дочке, но он делал то, что считал правильным для семьи. Старался уберечь всех от позора, от расторжения сделок и осуждения. Ценой ее жизни.
Аида слетела по ступенькам родительского дома, не помня себя. Ей хотелось быть как можно дальше от этого места. Она чувствовала себя преданной, хотя в душе понимала, что отец поступает так, как велит традиция. Он просто не может поступить иначе. Но от мысли, что ее использовали как разменную монету, было невыносимо больно.
Ее оставили один на один с монстром и винили за невозможность контролировать его. Просто немыслимо!
Девушка села в машину и громко хлопнула дверью. На крыльце показалась Медина, она, подхватив юбки, попыталась догнать подопечную, но Аида нажала на газ и рванула по дорожке к забору.
На часах было около восьми вечера.
Она проехала полпути до дома, а затем резко развернулась и рванула в другую сторону.
На улице быстро темнело, но ее это совершенно не заботило. Единственная мысль, что завладела сознанием, была: «Я должна поговорить с мамой».
Она остановилась посреди дороги рядом с кладбищем. Выключила фары. Все кругом погрузилось в черноту ночи. Аида замерла на мгновение и вдруг горько разрыдалась от собственного бессилия.
Где-то рядом залаяли собаки, призрачными тенями пробежала целая стая. Осенний ветер трепал деревья. И в темноте ночи эти звуки и образы словно подтверждали ее беззащитное и одинокое положение.
Девушка вытерла слезы и, закрыв глаза, прижалась затылком к подголовнику. Она чувствовала себя жертвой ситуации, вещью, не имеющей права голоса. Но разве мама этому учила ее? Разве она не должна бороться за свое счастье?
Решив обязательно вернуться сюда завтра, когда будет светло, Аида медленно поехала в сторону дома, тихонько молясь, чтобы Амир не возвращался этой ночью.
Впервые за долгое время они завтракали втроем. Марьям заваривала чай, а сыновья с жаром обсуждали расписание на неделю. Старший настаивал на жестком плане действий, а младший отмахивался и шутил про тотальный контроль.
Из приоткрытого окна веяло осенней влажностью, небо затянуло жемчужными облаками. Бабушка Патимат уже работала в саду. Она бережно обрабатывала и заматывала ветви деревьев и, кажется, что-то им шептала. Старушка любила этот процесс, всегда все делала сама и говорила, что так ее сад чувствует заботу и в следующем сезоне ответит красотой.
Марьям разлила чай по кружкам. На поднос поставила стакан и сладости для бабушки и уже хотела было выйти на улицу, как кто-то забарабанил в железную дверь забора.
– Ле, кого принесло в такую рань? – Мурад выглянул в окно, осторожно придерживая занавеску.
– Это за тобой. В министерство расписаний заберут, главным будешь, – отозвался Руслан.
Бабушка Патимат выглянула через забор и, всплеснув руками, бросилась к воротам.
Парни, не сговариваясь, метнулись в коридор. Вместе оказавшись в дверном проеме, потолкались плечами, со смехом выкатились на крыльцо.
В это же время к воротам подошла бабушка Патимат. Стоило ей дернуть задвижку, как во двор влетела Диана, громкая и радостная:
– Всю ночь рулила, чтобы утром тут быть! А двери заперты, что за беспредел? – Она тепло обняла старушку и двинулась к парням.
– Ты ошалела, что ли? Зачем не сказала, что приедешь? – Мурад был рад видеть жену, но в то же время от мысли, что она проделала весь этот путь одна и ночью, да еще и не сказав ему ни слова, его разбирала злость.
– Конечно, не сказала, ты бы мне запретил. – Диана обняла вышедшую за сыновьями Марьям. – Как я могла пропустить такой важный день? Я тут должна быть.
Все немного притихли, но тут же постарались сделать вид, что все в порядке. Сегодня мама ложилась в больницу, чтобы подготовиться к операции. Конечно, волнение было. И, разумеется, никто не хотел показывать его, чтобы не расстраивать Марьям.
– Аллах-Аллах! Ты там совсем не кушала, дочка? Такая худенькая! Пойдем скорее завтракать! – засуетилась бабушка.
– Как дед? – тихонько на ухо спросил Мурад, приобнимая Диану.
– На следующей неделе на скорой привезут, я договорилась. Нам нужно много чего обсудить, нашла кое-что.
Он кивнул и пропустил девушку вперед.
На маленькой кухне стало тесно, но невероятно счастливо.
Амир так и не вернулся домой, но его мать заметила отсутствие невестки. Утром Аиду ждал разговор.
Когда девушка спустилась в столовую, свекровь уже допивала чай.
– Доброе утро.
– Тебя вчера не было весь день.
– Навещала семью.
– Теперь мы – твоя семья, Аида, – с нажимом проговорила женщина и, словно точку в конце предложения, поставила чашку на блюдце.
Девушка прошла к столу и села напротив. В голове было столько едких и колких ответов, но произнести их было невозможно. Вместо этого она молча смотрела в стол, напряженно выпрямив спину и крепко сцепив похолодевшие руки.
– Ты ведь понимаешь, что, если тебя кто-то увидел, пойдут слухи?
– О том, что я встретилась с отцом?
– Не дерзи. Что ты собираешься сегодня делать?
– Заеду в больницу, а потом хотела проехать на кладбище к маме.
– Зачем тебе в больницу? – Цепкий взгляд свекрови скользнул по закрытой шее девушки.
– Договорилась с подругой выпить кофе.
– Не смей никому рассказывать, что в доме происходит, поняла меня?
Аида резко кивнула. «Как же так? Почему в погоне за сохранением репутации своего сына женщина готова растоптать чужого ребенка?» Эта жестокость пугала и вызывала бурю протеста.