Теперь пришла очередь вздрогнуть Демарко.
– Томас Хьюстон?
– А разве не о нем мы говорим?
– И куда он вас возил?
– В Кливленд. Я сделала аборт в тот четверг, после обеда. И ночь мы провели в «Сьюпер 8», чуть в стороне от федеральной трассы. А утром вернулись назад.
– Вы же знаете, я могу все это проверить, – сказал сержант.
– Проверяйте, – пожала плечами Бонни. – Аборт я делала в Женском центре на Уотер-стрит. Назвалась Бонни Джин Бернс. Это Томас подсказал мне такое имя. По-моему, оно из стихотворения одного старого поэта.
– Но почему Хьюстон? – спросил Демарко. – Почему именно он возил вас туда?
Бонни повернула голову и посмотрела на него сквозь темноту:
– А вы как думаете, почему?
– Вы хотите сказать, что это был его ребенок?
– А я о чем вам твержу! – услышал сержант вымученный ответ.
– Хьюстон изменял с вами своей жене?
– А что, в это так трудно поверить? Или вам просто не хочется в это поверить?
Демарко не нашелся, что ответить.
– А вы когда-либо говорили с ним о том, чтобы быть вместе? Я имею в виду – постоянно?
– Нет.
– И вы никогда не обсуждали с ним, что было бы, не имей он жены или семьи?
– У нас был просто роман. Ни к чему не обязывающий. Понимаете, сержант? Он знал это, и я тоже это знала. Пару раз мы перетрахнулись, и раза три я ему отсосала. Что вас еще интересует? В каких позах мы занимались любовью? Это имеет значение для вашего расследования?
– И что, вам обоим не хватило ума предохраняться?
– У меня спираль. Но, похоже, все эти штуки ненадежны.
Демарко откинулся на спинку сиденья и вперил взгляд в руль. Усталость, слышавшаяся в голосе Бонни, похоже, передалась и ему. Спокойствие куда-то улетучилось, тело налилось тяжестью, руки и ноги вдруг занемели. Впервые за долгое время сержант почувствовал: если он сейчас закроет глаза, он тотчас же заснет.
Но внезапно вспыхнувший свет ошарашил Демарко. Под желтой лампочкой над задним входом появился рослый, широкоплечий, мускулистый, лысый мужчина, сжимая в правой руке бейсбольную биту. Он толкнул дверь до упора, прошел несколько шагов вперед, потом остановился и, прищурившись, посмотрел на парковку. За пару секунд он углядел силуэты в машине Демарко и зашагал прямо к ней.
Сержант распахнул свою дверцу:
– Вам следует вернуться в клуб, приятель.
Но вышибала и не подумал остановиться, а только ускорил шаг. Демарко вышел из машины, включил фонарик и направил его в глаза упрямому верзиле:
– Это дело полиции, и я приказываю вам вернуться назад.
На мгновение вышибала замер на месте, потом отступил на полтора шага назад, развернулся и направился к клубу. А войдя, с силой захлопнул за собой дверь. Демарко снова уселся на свое сиденье.
– Расскажите мне о Тексе, – попросил он.
– Его зовут Текс, – съехидничала Бонни.
– Это все, что вы можете сказать?
– Он – вышибала.
– А как его фамилия?
– Кажется, он говорил, что Дойл.
– Кажется?
– Вам уже известно мое отношение к именам в этом заведении. Теперь вы арестуете меня за то, что я дала парню работу, не пробив его по базе МВБ?
– Почему он так волнуется из-за того, что вы общаетесь со мной?
– Потому что я плачу ему за то, чтобы он обеспечивал безопасность и девушек, и меня самой.
– Он устроился к вам на работу недавно?
– Месяца два тому назад.
– А кто у вас был вышибалой до Текса?
– Мой брат, Моби. Вы его видели. Так что вам должно быть понятно, почему я наняла на эту работу другого.
– А откуда Текс родом?
– Наверное, из Техаса.
– Я слышал, что вы питаете слабость друг к другу.
– Да, – подтвердила Бонни. – Я не знаю его фамилии, я ничего о нем не знаю, но я трахаюсь с ним. Черт, да я трахаюсь со всеми в этом заведении. Я пересплю и с вами, если вы захотите. Я держу клуб, в котором девицы трясут сиськами и задницами перед мужиками; значит, я и сама – шлюха. Так, по-вашему? Тогда доставайте свой член, Демарко, и займемся делом.
Сержант помолчал. А потом спросил:
– На каком из этих автомобилей ездит Текс?
– Откуда мне знать?
– Вы не знаете, какая у вашего телохранителя машина?
– Я нахожусь в клубе, когда он приезжает. И остаюсь еще в клубе, когда он уезжает. Мне известно только, что его доставляет сюда летающая тарелка.
– Вы вынуждаете меня обойти все припаркованные машины и проверить их номера?
– Я ничего не вынуждаю вас делать. Да и какая разница – кто такой Текс? Он никаким боком не причастен к делу Хьюстона.
– Может, мне просто не нравятся парни с бейсбольными битами в руках.
– Это ваша проблема, не моя.
Демарко положил голову на подголовник и прикрыл глаза. Рев музыки снова начал его нервировать. Сержант ощущал вибрацию даже в своих глазных яблоках.
– Так вы будете его доставать или нет? – спросила Бонни. – В чем проблема? Боитесь показать мне, что у вас в штанах?
Демарко не открыл глаз. Они просидели в молчании еще с минуту. Наконец он поинтересовался у Бонни:
– Как вы можете заниматься таким дерьмовым бизнесом?
– Так весь мир вокруг нас дерьмовый. Вы еще этого не поняли?
Прошла еще минута. Демарко выпрямился, пристегнул ремень безопасности и положил руку на ключ зажигания.
– Я дам вам знать, если у меня появятся к вам новые вопросы.
– Буду ждать с нетерпением, – фыркнула Бонни.
Стук дверцы пробрал его до костей. Демарко завел мотор, и передние фары озарили парковку светом. Сержант проводил взглядом Бонни. Ее поступь на обратном пути уже не выглядела такой твердой и решительной, как прежде. Теперь шаги ее были усталыми и неверными. В попытке показать сержанту, что их разговор не подействовал на нее, Бонни расправила плечи и приподняла подбородок. Но вялая походка выдавала ее. Иногда даже казалось, что она сейчас пошатнется и накренится на бок. Демарко наклонился вперед, чтобы лучше ее видеть, но уже в следующий миг Бонни добрела до двери клуба, открыла ее, шагнула в столб желтого света и исчезла из виду.
– Сукин сын, – пробормотал Демарко. Он повернулся, достал с заднего сиденья свой портфель и раскрыл его на пассажирском месте. Затем включил верхний свет, отыскал среди бумаг блокнот Хьюстона и пролистал его, пока не нашел нужную страницу:
Есть в ней некая скрытность, какая-то блеклая аура стыдливости. Она походит на танцовщицу, пытающуюся спрятать свою хромоту, хотя с ними все в полном порядке; ноги у нее красивые. Не просто красивые, а очень красивые. И хромота совсем в другом месте – в ее голове или в сердце, в движениях ее мятущейся души.
В блокноте Хьюстона был и другой фрагмент, примерно месячной давности. Демарко нашел его быстро:
Это женщина с темными волосами и зелеными глазами, полная тайн и секретов. Губы у нее чувственные, но грустные, ножки длинные и изящные, движения медлительные и томные. И даже ее улыбку сдерживает скрытая печаль.
Эти описания больше подходили Бонни, чем Дэнни. На самом деле они полностью соответствовали Бонни. Демарко взглянул на «Уисперс», закрытую дверь, тусклую голую лампочку. «Это она – Аннабел…» Он еще не понял, что это значило, но теперь был твердо уверен в одном: «Они обе – Аннабел».
Глава 43
По дороге домой Демарко три раза порывался позвонить Нейтану. В третий раз он все-таки набрал его номер.
– Надеюсь, я еще не надоел вам своими звонками. Но вы для меня уже стали настоящей палочкой-выручалочкой в литературных вопросах.
– Нет-нет, вы мне совсем не надоели, – сказал Нейтан, хотя его голос показался сержанту сонным. – Только не такой уж я большой специалист, которым вы меня выставляете.
– Но вы собираетесь стать писателем. Поэтому знаете, как работает писатель. И вам известно, как работал Томас Хьюстон. Я в свое время прочитал много всяких романов, но от этого не стал понимать лучше, что происходит в уме сочинителя.
– Думаю, вы переоцениваете меня, но чем могу – помогу. Что вы хотели бы узнать? Спрашивайте!
– Возможно ли, чтобы Хьюстон писал свою Аннабел с двух прототипов? С двух разных женщин – одной помоложе и другой постарше?
Нейтан надолго замолчал. А Демарко не стал торопить его с ответом.
– Составной персонаж, – наконец произнес студент. – Почему бы и нет? Может быть, одна из них виделась ему более юной ипостасью Аннабел, а другая – ее взрослой версией. Либо Том использовал в образе своей героини особенности и черты характера каждой из них. Он всегда повторял нам, что персонажи должны быть сложными и многогранными, подчас даже противоречивыми. Именно эта противоречивость в образах героев создает конфликт, основной двигатель сюжета и катализатор напряжения. Ведь противоречие, как известно, лежит в основе всякого движения.
Нейтан опять погрузился в молчание.
Демарко подождал несколько секунд, а потом переспросил:
– Сердце в конфликте с самим собой?
– Именно так, – ответил Нейтан и снова замолчал.
– Вас что-то озадачило? – поинтересовался Демарко.
– Извините, я просто задумался над тем, что Томас говорил нам о создании образов и концепции персонажей. Он говорил, что мы – то есть писатели – не должны торопиться, постигая своих главных героев. Мы должны четко представлять себе, что они за люди. Прорабатывать их образы неспешно, постепенно дополняя и усложняя их.
– Боюсь, я не вполне понял, что вы подразумеваете, Нейтан.
– Я об Аннабел. Томас все еще создавал ее. Постигал и прорабатывал ее характер. И, возможно, использовал для этого черты и особенности разных женщин, а не одной или двух. То, как одна говорит. То, как другая смотрит. Какие-то факты из прошлого третьей.
– Иными словами, прообразом его Аннабел была не одна реальная женщина.
– Маловероятно. Тем более что отталкивался он от героинь Набокова и Эдгара По. И на их основе выстраивал свой образ, перекликающийся с ними, но отличный от них.
Демарко подавил вздох, который – вырвись он на волю – больше бы походил на стон.