— Военный трофей! Вы молодец, сэр! Хотите сигарету? Я не жадный.
Он дал Флетчеру прикурить и перебросил пачку и зажигалку другу. Багров понемногу приходил в себя. Несколько затяжек вернули ему самообладание. Он отвел взгляд от Мануэля, с силой потер лоб, звякнув наручниками. Превозмогая слабость, повернулся к пленнику.
— Расскажите, Флетчер, как вы попали в столицу. И что в лаборатории?
Флетчер беспокойно завозился.
— Мне не хотелось бы касаться этой темы, Богроуф…
— Ничего, придется коснуться! Итак, мы слушаем.
— Лаборатория… лаборатория… Мистер журналист, нельзя ли немного ослабить ремень? Режет руки…
— Не считайте нас идиотами, сэр. И что вы все глазеете на мертвеца? Он вам нравится?
— Я думаю о… о его пистолете… — сквозь зубы выдавил Флетчер.
— Эврика! — вскричал журналист. — Мы можем удвоить наш арсенал! Об этом мечтают многие правительства, а нам ничего не стоит! Благодарим вас, сэр, за деловое предложение, оно принято с восторгом!
Он подполз к Мануэлю и вытащил его «люгер», а вместе с ним и связку ключей на никелированном колечке.
— Погляди-ка, Гарри! Мы избавимся от украшений! Давай руки, дружище!
— Импульсы правды… — шипел Флетчер. — Проклятое изобретение! Я действую против своих интересов… Кошмар!
— Ради бога, подождите сходить с ума! — весело кричал Слейн, размахивая затекшими руками. — Ведь вам хотелось что-то рассказать? Ну не томите! Что же было в лаборатории?
И они услышали санта-дорский вариант дня «Вериты».
Все началось в горах на Каменном ручье, где группа сотрудников лаборатории проверяла действие новой радиоактивной установки. Секретные работы велись под видом астрономических наблюдений за искусственными спутниками земли, и официальная сторона дела была в полном порядке. Истинный характер эксперимента знали немногие, и эти немногие надежно молчали.
Эксперимент проходил удачно — наконец-то! Жители индейских селений, находившихся в зоне облучения, без всякой видимой причины постепенно — в зависимости от интенсивности излучения — теряли работоспособность, заболевали непонятной для них и для большинства врачей болезнью и в конце концов умирали. В первую очередь погибали более слабые — дети, старики. Молодые и здоровые еще могли некоторое время выполнять несложные работы. Если теперь излучение и прекращалось, их все равно ждал смертельный исход, хотя течение болезни затягивалось. В любых случаях облученные теряли способность к воспроизведению потомства. Пробы воды и грунта с подопытного участка почти не показали радиоактивного заражения. Военный врач, входивший в состав экспедиции, регулярно производил вскрытие трупов и собрал блестящий материал для диссертации. Словом, все шло как нельзя лучше, и Флетчер вместе с представителем Пентагона вылетел к Каменному ручью для заключительных наблюдений.
…Флетчер как будто совершенно примирился с необходимостью разоблачения своих секретов перед Слейном и Багровым. Говорил деловито, рассудительно, не скрывая удовлетворения успехом экспедиции, как будто речь шла действительно о новом телескопе. Волнение и даже негодование зазвучало в его голосе, когда он дошел до повествования о событиях, происшедших 17 августа…
В этот день к лагерю американцев потянулись группы окрестных жителей, больных и ослабленных, но странно возбужденных. Шестеро, спотыкаясь, несли на плечах носилки, в которых лежал похожий на мумию вождь по имени Одинокий Лось. Носилки опустили у крайней палатки, индейцы присели на корточки. Флетчер, не ожидая от больных людей никакой каверзы, приветствовал их как мог торжественнее, оказал знаки внимания вождю и собственноручно поднес старику стаканчик виски. Врач, обрадованный таким скоплением больных, поспешно делал записи в блокноте. Пришли и индейцы отдаленных поселков, не входивших в зону радиации. Это насторожило американцев, тем более что собралось уже около сотни туземцев.
— Что за парад мертвецов? — шепнул Флетчер доктору, чувствуя нарастающее беспокойство. — Уж не пронюхали ли они чего?
— Вероятно, им удалось достать виски. Обратите внимание, как блестят у них глаза.
— Глаза блестят и у вас, доктор. Что-то мне начинает не нравиться этот базар.
Одинокий Лось приподнялся на носилках, поддерживаемый двумя мужчинами, и сказал по-английски:
— Белые люди из Америки и ты, белый начальник! Мы пришли спросить: зачем явились вы в наши горы? Для чего принесли трубы и машины? Почему с вашим приходом стали болеть и умирать люди племени тхеллуков? Ответьте, белые люди из Америки!
Одинокий Лось был почти слеп. Но странно блестевшие, несмотря на подернувшую их дымку, глаза смотрели в упор на Флетчера, требовали ответа.
«Что ты мелешь, старый хрыч!» — хотел сказать Флетчер. Но получилось совсем другое:
— Мы испытываем аппаратуру… излучение альфа-частиц… Смертоносное действие на человека… Блестящий результат! Ликвидация ненужного населения, новое оружие для будущих войн!.. Бесшумное и…
Белые искорки прыгали перед глазами и мешали хорошо видеть старика, крутились метелью и — пропали.
«Что я сказал? Что я говорил им только что?! Зачем, отчего? Да я спятил, что ли! Дьявольщина!..»
Но искорки вернулись, успокоили, заставили говорить дальше… Обычно уравновешенный, Флетчер потерял контроль над собой, все повышал голос и сорвался на крик… Одинокий Лось переводил его слова, и индейцы один за другим поднимались с земли.
— У них оружие! — крикнул кто-то.
Все еще крича об эксперименте, Флетчер вырвал из кобуры револьвер и выстрелил в Одинокого Лося. Старик повис на руках телохранителей.
Что произошло дальше, Флетчер помнил смутно. Он стрелял, пока не кончилась обойма, бил кулаками, ногами, головой, прорываясь к вертолету. Ослабленные лучевой болезнью тхеллуки падали, но к нему все тянулись смуглые, в кровоподтеках, худые руки, словно в бредовом сне. За спиной раздавались редкие выстрелы и вопли погибающих сотрудников. Флетчер отбился ногами, влез в кабину вертолета и захлопнул дверцу.
Снизу по вертолету начали стрелять из револьверов и найденных в лагере винтовок. Флетчер поднял машину выше и взял курс на Санта-Дору.
Порядком избитый и расстроенный прибыл Флетчер в свою резиденцию — лабораторию под Санта-Дорой. Здесь пока было тихо, не считая разве общего замешательства среди сотрудников. У них всплыли какие-то давние недовольства. Но так как работники разных отделов лаборатории были всегда разобщены, изолированы, то пока их волнения не вызывали тревоги. Флетчеру и без того хватало забот. Он убрался в кабинет, умылся, выпил коньяку и связался по телефону с американским посольством. В столице шла своя неразбериха, но когда он растолковал о «Верите», военный атташе проявил живейший интерес. Флетчер требовал подключить немедленно все имеющиеся в стране радиолокаторы, чтобы попытаться обнаружить место нахождения «Вериты», вызвать войска из Штатов, размножить и разослать фотографии Багрова всей наличной агентуре тайной полиции и начать самые энергичные поиски преступника.
— Тайной полиции больше не существует, — горестно заявил атташе.
Вызов американских войск он тоже не одобрил, обещав, однако, запросить роту десантников для охраны лаборатории, как особо важного объекта. Обессиленный Флетчер выпил еще коньяку и упал на кушетку.
Но отдохнуть не пришлось — за окном поднялась стрельба, крики, забил пулемет с вышки охраны. Торопливо набив обойму, Флетчер выбежал во двор. Но все уже кончилось. На асфальте он увидел несколько трупов.
— Хотел бежать, — коротко доложил Мануэль, живший теперь при Флетчере постоянно.
— С чего началось?
Двое сотрудников шли по двору. Рабочие рыли канаву и что-то спросили у них. Не знаю, что ответили сотрудники, но — вот видите… Пришлось уложить и сотрудников, их уже унесли.
— Вы понимаете, Мануэль, что происходит?
Немец виновато заморгал.
— Похоже… на «Вериту»…
— Вот именно! А вы нашли труп Багрова!
— Я думал…
— Бросьте, Мануэль! Думать вам не свойственно. Как охрана?
— Все в порядке, сэр. Бывшие солдаты фюрера знают дело.
— Зиг хайль! — насмешливо сказал Флетчер. Правая рука немца дернулась как у заводной куклы. — Нам надо лететь в столицу, Мануэль, — более миролюбиво продолжал Флетчер. — И искать, искать, иначе все пойдет к дьяволу! Но сейчас я просто не в состоянии двигаться, а вы без меня опять наделаете глупостей. И боюсь за лабораторию. Солдаты фюрера — хорошо, но лучше подождать, пока пришлют американских солдат. И необходимо отдохнуть хоть несколько часов. Приготовьте вертолет, на рассвете вылетим.
Смеркалось. Флетчер принял снотворное с виски и уснул в кабинете не раздеваясь.
На рассвете его разбудил Мануэль.
— Дело совсем плохо, мистер Флетчер. Ночью в полумиле отсюда вертолет высадил американских солдат…
— О’кей! Где их офицер?
— Офицера нет. И роты нет…
— Что такое? Что вы там городите?
— Молодой господин офицер вздумал произносить перед ротой речь и наплел такое, что вся рота взбунтовалась. Да еще подоспели какие-то личности из Санта-Доры, орали солдатам про нашу лабораторию, про какие-то сведения с индейской территории… О вас, сэр…
— Где рота, скажете вы, наконец?!
— Они все забрались в вертолет и улетели обратно. Я сам слышал, как они галдели: «Хватит с нас грязных войн!» И с ними офицер… В армии фюрера ничего подобного…
— Почему меня не разбудили, вы, несчастный болван фюрера!
— Я не мог добудиться, а все случилось очень быстро. Но еще…
— Что еще?!!
— Из Санта-Доры прется сюда всякий сброд. Охрана открыла огонь, но они накапливаются в оврагах…
Оттолкнув Мануэля, Флетчер схватился за телефон. Столица долго не отвечала, потом молчало посольство. Наконец ответили, и Флетчер, дрожа от нетерпения, потребовал позвать посла или атташе. Он кричал, просил, умолял атташе прислать надежные части, грозил гневом Пентагона и президента.
— Довольно, Флетчер, — сказал в трубку атташе. — И президенту, и Пентагону известно обо всем. Из Вьетнама сюда срочно перебросили особые команды, вполне надежные и проверенные. Они прибудут в ближайшие часы, держитесь пока своими силами. Да, кстати, у вас есть данные об этой машине, из-за которой пошла заваруха? Вам следовало бы явиться в столицу, ведь вы лучше, чем кто-либо, знаете это дело.