Новый взрыв смеха у Григория был на этот раз более продолжительным. Но когда отсмеялся, заговорил вполне серьёзно.
— Вот это, конечно, уже серьёзная проблема. Надо бы подключать «тяжёлую артиллерию» в виде Бехтерева и прочих психиатров. Ведь когда узнают, что к ним пришло — они этих церковников голыми руками порвут.
— Вряд-ли! — мрачно отрезал Василий. — Ты прикинь, какое бабло единовременно у попов из рук уплывает. Тут, кажца, битва будет «ещё та».
— Всё равно. По любому надо срочно приниматься пиарить наши лекарства. Причём не только здесь, но и в Европах.
— А как ты это сделаешь, если мы им ещё нихрена не поставляли? Опираться на то, что уже есть некие «впечатления» у местных врачей?
— А что остаётся делать? — развёл руками Григорий. — Не дрейфь! Выплывем. А если чо — у нас есть «зеркало»!
Оба понимающе ухмыльнулись, вспоминая давешний случай.
— Но и это тоже не всё…
— А разве мы что-то ещё производили? — ехидно заметил Григорий.
— Нет, но будем. И речь пока-что о пенициллине. И о промышленном шпионаже.
— Есть уже кто-то на примете? Кто-то уже интересуется? — тут же посерьёзнел Григорий.
— Всё хуже. Шпионаж в России ненаказуем. Поэтому, иностранный шпион ничем не рискует. Он просто считается «любопытствующим человеком». А промышленный шпионаж — вообще никак. Особенно от «своих же». Никак не закроешься.
— Это мы ещё посмотрим! — многообещающе вставил Григорий. — От кого и «никак»…
Василий с сомнением покачал головой и продолжил.
— Патентное право тут таково, что совершенно не препятствует знакомиться с новинками ни конкурентам, ни вообще каким-либо иностранным гражданам.
— То есть, ты не запатентовал пенициллин… по этой причине?
— Да я как увидел что надо писать в патенте, когда узнал, что с ним может ознакомиться любой — мне тут же расхотелось! Это же получается, что мы тут создавать будем, а пользоваться будут не «дарагия рассеяне», а всякие наглосаксы.
— Ты по какому-то наитию, назвал лекарство не «пенициллином», а «солью номер восемь»… Теперь вижу, что тут надо быть осторожным. И мне заказал называть иначе. Хм!
— Так, как назовём? Какова будет «товарная марка»?
— А что, дело уже стоит за промышленным производством?
— Да. «Первый бак» уже завтра выдаст сырец.
Григорий удовлетворённо кивнул и начал рассуждать вслух.
— Ну… давай подумаем… Реально, то, что мы тут начали выпускать — бензилпенициллина натриевая и калиевая соли. Первая — как раз и есть та самая «соль номер восемь». Калиевая — девятая. Следовательно, чтобы не уходить далеко от традиции… Кстати помнишь ту историю с тринитротолуолом?
— Это какую? — наморщил лоб Василий.
— Да я тебе рассказывал! Это когда немец его создал, так чтобы засекретить, назвали его не нормальным химическим именем, а сокращённым — не тринитротолуолом, а толом, тротилом.
— А-а! Так ты и пенициллин предлагаешь назвать так? В этом стиле…
— А почему бы и нет?! Например, безициллин, или бензицинин, безициннат…
— Ну… По моему мнению, бензицинин как-то лучше звучит.
— Так и будет. — заключил Григорий.
— Гы! — оскалился он спустя небольшую паузу. — А не слишком ли близко название к «бензину»?
— И что? — не понял юмору Василий.
— Не боишься, что из-за созвучия, некоторые идиоты будут пытаться лечиться от ангины бензином? — тихо заржал Григорий.
— Ну… это уже не наши проблемы, а проблемы идиотов!
И тут в дверь скромно постучали. Братья отсмеявшись посмотрели дружно в сторону входа.
— Войдите! — Громко крикнул Григорий.
В комнату, всё время кланяясь зашёл прилично одетый человек. Пальтишко, хоть и не дорогое на нём было, но добротное. Не потрёпанное Да и сам он имел вид вполне ухоженный, благополучный. Это ещё подчёркивалось жизнерадостным выражением круглого лица. Да и вообще, как обратил внимание Василий, этот человек был очень похож на киношного Портоса. Такой же квадратный и живой.
— Знакомься брат! — сказал Григорий подав руку зашедшему. — Тимофей Аполинарьевич Веселовский. Инженер.
— Очень приятно! — ответил инженер в ответ крепко пожимая руку Василию. При этом он также крепко прижимал к груди запорошённую снегом шляпу.
— С последнего вашего визита, у нас прибавилось мебели. — улыбаясь сказал Григорий Тимофею Аполинарьевичу. — Вон там вешалка, на которую можно повесить и шляпу и пальто.
Вошедший подпрыгнул, рассыпался сначала в извинениях, потом в благодарностях и разоблачился.
Без пальто он выглядел не менее благополучно. Но как-то стандартно для данной эпохи. Традиционно. Как обычно выглядят все более-менее преуспевающие инженера в это время.
— Вот, брат, представляю. Тимофей Аполинарьевич любезно согласился на моё предложение поработать на нас. Инженер-металлист.
— Очень хорошо! — Оживился Василий. — Нам как раз нужны инженеры такого профиля.
— Я слышал, извините, господа у вас какие-то проблемы с заводом, который вы недавно приобрели. Надеюсь, чисто технического характера… А то знаете…
— Не волнуйтесь! — тут же поспешил заверить его Григорий. — Там проблемы совершенно технического характера. Рабочий люд там вполне тихий и довольный жизнью.
— И как Вам это удалось? — тут же горячо заинтересовался инженер.
— Придёте — увидите.
— Мы хотели перестроить тот завод и построить на его базе подшипниковый. А оказалось, что больше нужен инструментальный. Даже станко-инструментальный.
— Ого! А у вас размах! — удивился инженер. — Но смею Вас заверить, что России и подшипниковый тоже нужен. Ведь мыслимое ли дело — практически все подшипники закупаем в Европах!
— Но также нужна и спецсталь… — удручённо заметил Василий. — Она тоже больше там же, где и сейчас подшипники.
— Да, да, да! Дикари-с! Рассея-матушка, к сожалению, ещё дикая страна.
— Вот и сделаем её НЕ дикой. — посмеиваясь заметил Григорий и было заметно, что он пресекает начавшееся словоизвержение. Похоже, у этого господина, «рассуждизмы» на тему «тотальной отсталости России» — любимая тема.
Василий, заметив это, ехидно улыбнулся брату. Напоминая так ему о его давешних заблуждениях.
— Да… В России ныне всего не хватает.
— …И кто-то там писал о «переразвитости капитализма в России»! — не замедлил Григорий подколоть Василия. Намёк был очень прозрачный — на капитальный труд автора, пока мало известного в широких кругах образованной общественности, под названием «Развитие капитализма в России»[16]. Где-то как-то подколка была справедливой, так как «тезис» о «переразвитости» был развит и раздут противниками «совка», апологетами «России Которую Мы Потеряли» до немыслимых размеров. Сейчас над РКМП — смеются. Но уже поздно. Миф сделал своё дело. СССР — уничтожен.
— Ладно. Не будем углубляться в схоластические споры. — мягко закруглил Григорий. — А перейдём к делу. Чисто для Вас говорим.
Григорий сделал паузу и многозначительно кивнул.
— Мы рассчитываем сделать и станко-инструментальный, и прочие заводы. Но началом будет этот станко-инструментальный. Далее — подшипниковый. После — завод по производству ДВС.
— Пардон? — не понял инженер.
— Двигатели внутреннего сгорания. Для автомобилей самого широкого ассортимента. В том числе и более крупные двигатели. Например, для небольших судов. — пояснил Василий.
— Широчайший замах! — пожал плечами Тимофей Аполинарьевич.
— Ну… Пока что у нас удавалось всё, что мы задумали. — с апломбом заявил Григорий.
— Да… Самолёты — это нечто! — с восторгом поддержал собеседник.
— А будут не только самолёты. Как вы знаете, тут поле деятельности, в России — как бы не самое большое в мире. И перспективы тоже.
На последние слова инженер не выдержал и с сомнением пожал плечами.
Ага!.. «Отсталая, дикая, азиатская страна».
К сожалению, данное представление преобладало в среде технической интеллигенции. Причём больше в самом чернушном виде типа: «никогда не подняться России, так как рылом не вышли по сравнению с Западом». Типа: «там и люди лучше, умнее и вообще трава зеленее, солнце ярче светит»…:-).
Сколько не общались братья с подобными интеллигентами, неизбежно в той или иной форме, данный стереотип вылезал. Вкупе с преклонением «пред сверкающим Западом».
И ведь какой живучий миф оказался — до 21 века дожил, не сдох. Несмотря ни на что. Ни на победу над объединённым Западом во Второй Мировой, ни на технологическую, научно-техническую победу, далее оболганную в Перестройку, когда к середине восьмидесятых, СССР лидировал по 43 из 50 ключевых, научно-технических направлений.
«Колбаса» из сои заслонила всё…
Не стоило здесь и сейчас будировать этот вопрос, но вообще у обоих братьев чесались языки. У каждого по своему поводу. Еле сдержались.
— Трудности, они на то и трудности, чтобы их преодолевать! — философски заметил Григорий.
— А если вы сомневаетесь, в нас, то посмотрите с чем мы пришли. — подхватил Василий. — И не только на яхту, что за пределами возможностей Европейской техники. У нас с ВАМИ всё получится. И те инженеры, которых вы привлечёте тоже не пожалеют, ибо будут стоять у истоков великих научно-технических преобразований в России. Тем более, что уже в России началось много чего. Вал открытий нарастает.
Сказано было довольно трескуче. Но подействовало, как ни странно, нужным образом. В глазах инженера зажёгся огонёк энтузиазма. Впрочем сам он выглядел легко зажигающимся.
— Вы намекаете про те открытия, что делаются? — тут же вспомнил он.
— Да. И это только начало. Например, в астрономии. Как ближайший пример. Про медицину — пока помолчу. Там неоднозначно. Пока…
На последние слова инженер не обратил внимание. Воистину, русских всегда тянуло к небу, к звёздам. А болячки земные оставались как-то так — как «неизбежное зло».
— Про астрономические открытия сейчас трезвонят везде. Открыли планету. Назвали Плутоном. И говорят, что вы, господа, причастны к этому открытию. — с жаром начал Тимофей Аполинарьевич.