– Ну и зря. И вообще, может, в Париже нам и везло. Туристы и все такое… Да и то, в Париже слишком много гостиниц, намного больше, чем туристов. Но в Пуатье вряд ли поедут толпы под Рождество.
– Откуда ты знаешь? Ты там была?
– Нет, ни разу.
– Даже во всемирно известном «Футуроскопе»? – округлил глаза Даниэль.
– Даже там, – поджала губы Кларисса.
– Ну и зря. Прекрасный парк. Мы туда несколько раз ездили. И не говори, что это развлечение для «богатеньких».
– Конечно. Как и парижский Диснейленд.
– Ну вот, выяснили, чем можно заняться в Пуатье.
– Видишь, даже тебе уже интересно! Все веселее, чем сидеть в твоей унылой квартирке в Лилле!
– Эй, а чего это она унылая? – возмутился Даниэль.
– Такое все белое и безжизненное, – поморщилась Кларисса. – Как в больнице.
– Вернемся, и я обязательно спрошу у тебя совета по оживлению моей квартиры.
Кларисса задумчиво посмотрела на Даниэля:
– Ну прости меня!
Даниэль, нахмурившись, молча обошел машину и сел на водительское сиденье. Кларисса села сзади.
– Я поищу пока отели, гостиницы, хостелы… что-нибудь в Пуатье.
– Папа, папа! Мы так быстро едем!
– Ты читаешь там? Вот и читай, – рявкнул отец на меня, а потом добавил кому-то на дороге: – Твою мать! Гребаный дебил! Кусок дерьма!
Отец злился. Наверное, у него на работе что-то случилось. В такие моменты лучше было молчать и притворяться, что тебя не существует. Я мысленно надевала на себя шапку-невидимку и старалась дышать как можно тише. Потом мне будет казаться, что шапку-невидимку я однажды забыла снять и она приросла ко мне намертво. Невидимка не для людей, но для тех сил, которые одаривают их чем-то хорошим в жизни и подстраивают приятные сюрпризы. Иначе как можно объяснить, что всем хотя бы иногда везет, а мне вот – никогда? Но пока я сидела, сжавшись на заднем сиденье отцовской машины, и пыталась понять по виду за окном, где мы едем и сколько еще до дома. На улице было еще светло, хоть и вечерело, но я все равно не могла разобрать дорогу, потому что отец вилял из стороны в сторону, перестраиваясь и обгоняя. Еще грубее он выругался, когда за нами появилась полицейская машина с включенной сиреной. Ему пришлось прижаться к обочине и открыть окно, чтобы поговорить с женщиной-полицейским. Она попросила его документы и стала выписывать штраф за превышение скорости. Потом она увидела меня и спросила:
– Это ваша дочь?
– Естественно, это моя дочь! Чья еще? – Как ни пытался отец сдерживать свой гнев, ему это не удавалось.
– Девочка, – обратилась женщина ко мне. – Это правда? У тебя все в порядке?
Могу только догадываться, насколько испуганной я выглядела, если она решила, что отец похитил меня. Внезапно у меня в голове промелькнула мысль: «Скажи, что это не твой отец. Тебе поверят, тебя заберут у него. Тебе больше не будет страшно…» Но тут же вмешалось подобие здравого рассудка: «Соврешь сейчас, все выяснится, тебя вернут домой, и тогда тебе не жить…» И я кивнула, конечно. Женщина с подозрением несколько секунд переводила взгляд с отца на меня, а потом опять обратилась ко мне:
– А где вы живете?
Я выдала выученный наизусть адрес, она сверилась с документами отца и кивнула.
– Не гоните больше, месье. У вас ребенок в машине. И в других машинах тоже люди, у них тоже есть семьи.
Всю дорогу до дома отец молчал, а я смотрела в открытую книгу у себя на коленях и не могла прочитать ни строчки…
– Даниэль… – Кларисса подвинулась ближе и положила руки на спинку переднего сиденья.
– Что? – Даниэль следил за дорогой.
– Ты злишься?
– Да уже нет. Сам виноват – уснул, потерял бдительность. Тебе только волю дай, так и дотащишь меня до Перпиньяна.
Кларисса оперлась подбородком на тыльную сторону ладони, лежавшую на спинке переднего сиденья.
– Как ты собиралась ехать в такую даль, если ты плохо ориентируешься в сумерках и в темноте?
– Я уже давно в такое время не ездила никуда кроме работы и дома, но туда я и с закрытыми глазами добраться смогу.
– Вот только не надо с закрытыми глазами экспериментировать, когда я в машине, ладно? – усмехнулся Даниэль.
Кларисса молча смотрела на то, как уверенно Даниэль ведет машину. Ее машину. Она вдруг почувствовала себя как в детстве, когда давала кому-то поиграть со своими игрушками и после этой игры сразу понимала, стоит ли дружить с человеком.
– Ты не против, если я попробую поспать? – спросила она.
– Не против.
– А ты не увезешь меня обратно в Лилль?
– Нет. Ты теперь знаешь, где я живу, и мне страшно возвращать тебя обратно в Лилль. Я оставлю тебя где-нибудь подальше.
– Надеюсь, ты шутишь. Я действительно знаю, где ты живешь, а вернуться домой поездом ничего не стоит.
– Это стоит денег.
Кларисса легла на заднем сиденье и быстро уснула под мерное покачивание машины.
Когда она проснулась, «Фиат» стоял на месте, мотор молчал. Даниэль, немного откинув спинку кресла, полулежал на нем.
– У нас кончился бензин? – вскрикнув, подскочила Кларисса.
Даниэль вздрогнул от неожиданности и открыл глаза.
– Нет. И незачем так пугать.
– Извини, – уже тихо сказала Кларисса. – Просто на секунду представила, как было бы ужасно застрять в какой-нибудь глуши, где никто не ездит… А чего мы стоим тогда? Устал?
– Нет, приехали. Только вот я искал подходящий отель, а нигде нет мест. А если есть места, то нет круглосуточной стойки регистрации, а уже одиннадцать. Я написал в пару мест, где сами владельцы сдают квартиру, но мне не ответили.
– Да, – вздохнула Кларисса, – я тоже ничего не нашла, если честно… Придется ночевать в машине? – пробормотала она, оглядывая пространство вокруг.
– Нет, это очень неудобно. Мы замерзнем.
– Мы включим обогрев.
– Я, конечно, понимаю, что тебе безразлично, в какую сумму мне обойдется это внезапное рождественское приключение с тобой, но я на самом деле не настолько богат, чтобы за мой счет включать обогрев на всю ночь.
– Ну и что ты предлагаешь? – разочарованно протянула Кларисса.
Даниэль немного помолчал, а потом победно поднял в воздух указательных палец.
– О! Нам просто нужно найти тех, кто в одиннадцать еще работает.
– Кого?
Даниэль схватился за телефон и стал что-то искать.
– Что-нибудь вроде арабского магазинчика… или кебабной.
– И чем они нам помогут, даже если они работают допоздна? – удивилась Кларисса. – Мы купим у них одеяла?
– Ну ты что! Такие ребята держатся семьями, целыми диаспорами, у них же по всей Франции родственники, готовые прийти на выручку, а уж в том же городе наверняка не один такой найдется.
– И что с того? Даниэль, это же их родственники, а не наши… Зачем их родственники вдруг станут нам помогать?
Даниэль серьезно посмотрел на нее.
– Думай, Кларисса, думай. – Он постучал указательным пальцем по своему виску. – Наверняка какой-то из их родственников как-то связан с гостиничным бизнесом. Может, в отеле работает, или у него там связи. Они же общительные ребята, у них и друзей полно всюду. Или как минимум кто-нибудь из их знакомых может сдать какую-то комнату… Что-то должно получиться.
Кларисса скептически смотрела на Даниэля:
– Я бы на их месте не стала нам помогать.
– Ты бы на их месте вообще не выжила бы. И, скорее всего, никому не станешь помогать даже на своем месте.
Кларисса скривилась:
– Много ты обо мне знаешь.
– Не много, но ты усиленно делаешь вид, что ты тот еще мизантроп и что лучше бы жила на необитаемом острове.
– Ну да, там хотя бы не нужно ни с кем разговаривать из вежливости.
– Здесь самое время спросить, зачем тебе напарник в дороге, если ты предпочитаешь ни с кем не разговаривать. Но мне некогда, я нашел то, что нужно.
Даниэль завел мотор.
Пуатье
Оживление в кебабной было видно даже сквозь закрытую стеклянную дверь. От одного только желтого света лампочек на потолке, не прикрытых абажурами, становилось тепло. Они зашли с холодной улицы внутрь под звон колокольчика на двери, в нос ударил запах вкусной жареной еды, и Кларисса поперхнулась слюной. На секунду голоса стихли, и все посетители повернули головы в сторону Даниэля и кашляющей Клариссы.
– Вы здоровы? – с подозрением спросил крупный смуглый мужчина за столиком в углу.
– Да, конечно, спасибо, – сказал Даниэль и похлопал Клариссу по спине, чтобы та быстрее прокашлялась.
Кларисса злобно посмотрела на него, потому что своей огромной ладонью Даниэль чуть не сломал ей ребра.
Помещение было небольшим, всего пять столиков, но три из них были заняты мужскими компаниями разного возраста: рядом с крупным мужчиной, который задал им вопрос, сидел худощавый и седой старик, за другим столиком собралась компания из четырех арабских парней лет двадцати, а за третьим – трое мужчин лет сорока. Из подсобки вынырнул симпатичный кареглазый парень в джинсах, футболке и сером фартуке. Даниэль и Кларисса подошли к стойке. Посетители потеряли к ним интерес и продолжили шумно общаться.
– Добрый вечер! – поприветствовал их парень за стойкой. – Что желаете?
– Здравствуйте! – начал Даниэль. – Вы случайно не знаете, где можно переночевать?
Парень не ожидал такого вопроса и немного растерялся.
– Ну не здесь точно, – широко улыбнулся он.
– Да, я понимаю, – продолжил Даниэль. – Но, может быть, у вас есть какие-то знакомые, которые сдают комнату или что-то вроде того… Мы уже искали, но кажется, что все отели, куда можно заселиться в такое время, заполнены.
Парень задумчиво выдохнул и обратился к одному из парней за столиком. Они заговорили на неизвестном Клариссе и Даниэлю языке. Вероятно, на арабском.
Кларисса в детстве придумала тайный язык, на котором они с другом иногда общались. Но тот часто путал, когда нужно добавлять приставку, когда окончание, а когда – произносить слово задом наперед. Насколько проще было бы знать другой язык и говорить на нем. Вот, например, арабский звучит совсем непохожим на французский.