– Класс! Никогда не пекла имбирные пряники. Почему-то…
– Хочешь – присоединяйся! – улыбнулась Жози.
– Правда? – удивилась Кларисса и вытерла рукой рот от крошек слоеной булочки.
– Конечно. Но если ты планируешь остаться у меня до вечера. Тебе все же есть куда идти.
Жози подлила кипяток в чашки.
– Спасибо, – сказала Кларисса, вдыхая ароматный пар. – Это мелисса? – Она будто только сейчас смогла почувствовать запах.
– Да.
– Бабуля разбиралась в травах. Моей любимой игрой в детстве была «угадай, что за чай». Бабуля заваривала травы, а я по запаху угадывала, что за сбор.
– В этом еще чабрец.
– Ну вот, теряю хватку. – Кларисса взяла чашку в ладони, откинулась на мягкую спинку стула и посмотрела в окно. Небо нависло серыми тучами низко над городом, что вообще было нехарактерно для Перпиньяна с его солнцем круглый год. – Я бы побыла немного у вас, если вы не против, – нехотя вернулась к разговору Кларисса.
– Я буду только рада компании. Но я поддержу, если ты решишь отправиться на Рождество в квартиру напротив.
– Я поняла вашу мысль, Жози. Но ни вы, ни я не знаем, как меня там встретят. Вполне возможно, я просто испорчу Рождество нам с ней обеим. А у меня и так что-то с утра не задалось.
– Ты давно приехала?
– Вчера… А знаете что, давайте я пока прогуляюсь, проветрю голову и заодно куплю все, что нужно для пряников. А что там нужно, кстати?
Жози встала со стула и начала заглядывать в шкафы, приговаривая:
– Муки у меня полно, в холодильнике есть молоко, яйца. Нужно будет специй вроде корицы, кардамона, мускатного ореха и обязательно сушеный имбирь. Можно взять немного меда, для аромата…
– А какао? Какао пригодится? Сделаем еще и шоколадного печенья!
– Бери какао тогда. И нужна смесь для глазури. Проще купить готовую.
– Тогда я пойду, пока магазины еще не закрылись. Вы куда-то еще собирались сегодня?
– Думала к подруге зайти. Или она зайдет. В любом случае это только вечером будет, гуляй, сколько тебе нужно.
– Хорошо, – кивнула Кларисса.
Кларисса прогуливалась в центре города, в котором больше не ощущала себя как дома. Все вокруг как будто осталось по-прежнему: никаких новых зданий, все те же деревья и цветы вдоль канала, только открылись новые магазины, агентство путешествий куда-то подевалось, по дороге на вокзал прибавилось арабских магазинчиков, в которых все было дороже, зато можно было купить еды, когда кругом все закрыто.
Она прошла мимо своей начальной школы. Огромные ворота были закрыты, дети сегодня не учились.
«Белобрысая!»
Удивительно, как простой факт того, что у тебя светлые от природы волосы, может стать оскорблением, злобно произнесенным одноклассниками. Одного слова хватит, чтобы почувствовать себя не просто блондинкой, а кем-то вроде альбиноса. Не такой как все. Слишком не такой. Дети с ушами чуть больше среднего становятся лопоухими. С пухлыми губами – губошлепами. Какое бы слово ни слетало с острых детских языков, суть была одна: «Ты какая-то не такая. Уходи. Мы тебя ненавидим».
Ветер стал усиливаться, и Кларисса вспомнила, насколько он в этих краях может быть безумным. В детстве бывало так, что она не могла даже поставить ногу, когда шагала, ветер подхватывал ее, и приходилось напрячь все тело, чтобы противостоять ему. А один раз он вырвал у нее из рук совсем новенький красный зонтик. Она пыталась догнать его, но это оказалось бесполезно. Домой в тот день она идти не хотела, а когда пришла, мама ее отругала. Но невозможно противостоять стихии, когда ты ребенок. Она и сейчас с трудом добрела по аллее до скамейки напротив закрытого газетного киоска. Ветер гнал мимо нее сухие листья и пыль. Не самая подходящая погода для прогулок. Но Клариссе почему-то не хотелось двигаться. Как будто ветер мог выдуть из нее все обиды, претензии и недовольство. Она подняла повыше шарф, надела капюшон и легла на скамейку лицом к небу.
– Я купила все для пряников и шоколадного печенья! – Дверь была открыта, и Кларисса снимала куртку в прихожей. Жози сидела в кухне и молча смотрела за окно. – Представляете, дождь пошел! – продолжила Кларисса, входя в кухню. – Это же просто волшебство! Рождественское чудо! Дождь в Перпи! Были бы мы севернее, возможно, у нас был бы снег даже.
Жози улыбнулась, а Кларисса принялась вытаскивать свои покупки.
– Для глазури я взяла смесь. И вот еще посыпка всевозможных форм и цветов… Интересно, из чего они это делают? Если честно, выглядит не очень съедобно. Но празднично. А что ваша подруга? Придет?
– Она заходила, принесла половину индейки с каштанами, еще теплая. Но Рождество у нее будет дома, к ней дети приехали, сюрприз решили сделать.
– И вы расстроились? – спросила Кларисса, глядя на покрасневшие глаза Жози, которые она попыталась спрятать за очками.
– Немного расстроилась чего-то, – вздохнула Жози.
– Так оно и понятно: всегда расстраиваешься, когда у твоих подруг дела идут лучше, чем у тебя.
Жози рассмеялась.
– Сейчас испечем пряники, и сразу станет полегче. Выпечка творит чудеса. Не только когда ее ешь, между прочим.
– Бери все, что нужно. Вся посуда вот здесь, в нижних шкафах, продукты в холодильнике и наверху. Давай я займусь пряниками, а ты подготовь печенье. А когда пряники остынут, сядем украшать.
– Отличный план. Только вот надо музыку включить для настроения.
– Это мы легко устроим!
– Вы же когда про ошибки в отношениях с детьми говорили… Вы имели в виду вовсе не мою маму, да? – спросила Кларисса, взбивая яичные белки в пену.
Жози вздохнула, вмешивая в тесто для пряников все специи, которые принесла Кларисса.
– Я не так хорошо знаю твою маму, но, думаю, все мамы похожи в одном: мы думаем, что где-то мы могли бы поступить по-другому. Что-то мы могли сделать лучше.
– Дети тоже считают, что родители могли бы относиться к ним лучше. Хотя бы в этом два поколения могут согласиться.
– Но загвоздка в том, что нет, не могли. Родители всегда делают все, что в их силах. Просто дело в том, что сил никогда недостаточно. И даже когда мать оставляет новорожденного у дверей приюта, это значит лишь то, что ей хватило сил только на такой поступок. Иначе она бы сделала по-другому.
– Нет, не верю. Всегда есть выбор. Просто некоторые выбирают не заморачиваться и не усложнять себе жизнь, чтобы совершить по-настоящему правильный поступок.
– Я понимаю тебя. Да что уж говорить, я помню, что сама так рассуждала в твоем возрасте.
– Вы хотите сказать, что я просто молодая и неопытная и поэтому не понимаю, как дела обстоят на самом деле?
– Нет. Я думаю, никто не знает, как обстоят дела на самом деле. Просто с возрастом меняется угол зрения. И я не говорю, что он обязательно становится шире. Ты просто смотришь на вещи по-другому. Конечно, если бы у меня не было детей, я бы рассуждала иначе. А если бы мои отношения с детьми сложились по-другому, то и мои мысли могли быть совсем иными.
– А где ваши дети? – задумчиво спросила Кларисса. – Я никогда их не видела.
– Разумеется, – улыбнулась Жози, – к тому моменту, когда ты родилась, они уже уехали. Дочь выскочила замуж, сын еще раньше уехал учиться.
– Вы с ними общаетесь?
– Да, мы созваниваемся. Не так часто, как хотелось бы, конечно… Жизнь очень иронична. Дети требуют особого внимания, когда у тебя совсем нет времени и ты крутишься, чтобы все успеть, заработать денег, накормить их и одеть. А когда у тебя полно времени, то самим детям уже некогда, они уже точно так же заняты, как ты, когда они учились в школе и жили дома под боком.
– А вы знали моих родителей до моего рождения? – Кларисса выложила кругляши будущих печенек на противень и отправила в духовку, из которой, словно из пасти дракона, вырвался горячий воздух.
– Да, я уже жила здесь, когда они переехали в квартиру напротив. Твоя мама была беременна тобой. Твой папа не разрешал ей таскать коробки, а она все ходила вверх-вниз. То люстру возьмет, то чайник – по мелочи. А отец твой ругался. Шутя, но видно было, что переживал.
Кларисса задумчиво смотрела на противень через стекло, как будто ждала, что тесто сразу начнет меняться.
– Как думаете, они были рады моему рождению?
– Думаю? Я знаю, что были рады. Твоя мама ко мне заходила иногда, советовалась по поводу беременности, родов, детей… Твоя бабушка уже тогда далеко жила. А она любила посидеть вот так на кухне со мной. Говорила, ей здесь уютно. Я с удовольствием рассказывала ей всякие истории из своей жизни, а она делилась тем, как рада, что наконец забеременела. Они долго пытались, оказывается.
– Так странно… Совсем на них не похоже. И отец был таким заботливым, вы говорите. Мы как будто с вами о разных семьях… Вы уверены, что это вы не про другую пару? С третьего этажа, может быть? Мадам Шафран с мужем или как их… Шифоньер.
Жози рассмеялась:
– Нет, я точно не про семью Шефаньи. Я уверена, что твои родители тебя любили. Да, возможно, их отношения не выдержали и в какой-то момент дали трещину, но это никак не связано с тобой.
– Да, все так говорят. Дело не в тебе, дело во мне и все такое. Ребенка уверяют, что его все любят несмотря ни на что. Жози, я понимаю, что вы хотите как лучше, хотите помирить нас с матерью … Но вы не можете быть уверены в этом. Я вот уже ни в чем не уверена. Я только знаю, например, что дома мне было страшно, отец мог накричать ни с того ни с сего, мама могла назвать меня воровкой, а еще отправить меня к бабушке, когда я им мешалась дома. На поезде. Одну.
Жози задумалась.
– Я помню один такой случай… Ты была еще совсем маленькая. Твоя мама прибежала ко мне и попросила переждать, потому что твой отец совсем вышел из-под контроля. Своего же. Она боялась, что он начнет кидаться на вас и ты пострадаешь. Она отправила тебя к своей матери и только сидя здесь, у меня, осознала, что не предупредила проводников, не написала разрешение… Да, в тот раз она, наверное, все успокоительное у меня выпила.