– Я отвечу тебе, молодой воин, коли ты и в самом деле имеешь такое право. Мой отец – сын графа Нормандского, которого звали Можером. Значит, этот граф – мой дед.
Вильгельм не переставал разглядывать собеседника. Удивление его, казалось, возрастало с каждым мгновением.
– Постой, это какой же Можер? – спросил он. – Я знаю одного, он архиепископ Руана и сын Ричарда Второго, моего деда. Но вряд ли ты похож на его внука.
– Ты говоришь о другом человеке. Мой дед был сыном Ричарда Первого.
– Но если так, – от неожиданности Вильгельм даже отступил на шаг, – то он был братом Ричарда Второго!
– Верно, приятель, твой дед и мой – родные братья, и чтоб мне провалиться в преисподнюю, если это не так. Но тогда выходит… черт возьми! Значит, ты сын того Роберта, которого звали Дьяволом, и ты – молодой герцог, правитель Нормандии?
– Это так, – кивнул юноша и добавил, но как-то невесело, точно сожалея о чем-то. – Наверное, ты слышал обо мне.
– Вот так история! – вскричал Ноэль, в свою очередь тоже отходя на шаг, словно для того, чтобы лучше разглядеть человека, стоявшего перед ним. – Получается, я встретил в королевском дворце не кого иного, как нормандского герцога, который к тому же оказался… – Ноэль рассмеялся. – Будь я проклят! Чтоб мне больше не видеть восхода солнца и отсох мой язык, если ты, парень, не мой троюродный брат!
– Кажется, и в самом деле так, Ноэль – воскликнул Вильгельм, и братья обменялись горячим рукопожатием. – Но я не удивляюсь. Мне рассказывали, что этот Можер был силачом и настоящим великаном. Разве может быть у такого, как он, хилый потомок? Волчица не родит дворового пса.
– Ты еще раз убедишься в этом, Вильгельм, когда увидишь мою сестру. Впрочем, она и твоя сестра. Такого, как ты, она одной рукой поднимет в воздух и будет держать от заутрени до обедни.
– Черт возьми! Однако, не ошибусь, и у тебя такая же хватка, брат. Мне повезло. Еще бы! Не произнеси ты свою клятву, мне пришлось бы провисеть гораздо дольше, от утренней зари до вечерней, без куска хлеба во рту и глотка воды.
– Согласись, это все же лучше, чем служить пищей воронам.
– Не сомневаюсь, что меня ожидала именно такая участь. Но скажи, как ты попал в Париж? Вернее, вы двое. Что вы здесь делаете?
– Это долгая история, брат. Объясни лучше, как ты сам оказался здесь? До Руана путь неблизкий. Ты приехал в гости к французскому королю или тебя привела нужда?
– Неладно на моей земле, – нахмурил брови молодой герцог, – на той, что оставил мне отец. Бунтуют нормандские бароны и графы, не хотят видеть меня наследником герцога Роберта. Не раз подсылали убийц. Они сильны, и я не могу с ними совладать. Догадываешься теперь, почему я здесь? Но расскажу обо всем потом, когда увижу короля Генриха. Идем, ты проводишь меня к нему.
– Король воюет. Вернется ли сегодня – Богу ведомо. С ним граф Эд, его брат. Поэтому я покуда поручу тебя и твое воинство заботам наместника. Потом отведу тебя к сестре.
– Отведешь? – удивился Вильгельм. – Она, что же, сидит взаперти?
– Лежит в постели. Бой был, ее ранили. Она ведь женщина-рыцарь.
– Я думал, такие есть только у нас.
– Как правило, это вдовы. Мстят за мужей.
– Или за сыновей. У нас так же.
Генрих вернулся поздно вечером, в начавших сгущаться сумерках. Вильгельм со своими воинами ждал его в галерее, Ноэль стоял рядом.
Король тепло поздоровался с юным герцогом и пригласил в свой кабинет. Они уселись за столом, с ними рыцари как с той, так и с другой стороны. Пламя из очага освещало их лица. В углу собаки грызлись из-за костей. За окном шумел внезапно начавшийся ливень.
– Государь, – начал Вильгельм, – я приехал к тебе как к своему сюзерену. В провинциях Нормандии бурлит смута. Мятежные бароны задумали лишить меня жизни. Норманны – самый сильный вассал короны, а мой прадед был другом Гуго Капета. Мой отец помог тебе завоевать трон, помоги теперь и ты его сыну. Откажешь – расколется герцогство, сгорит в огне междоусобиц.
– Твой отец много сделал для укрепления своих земель: обуздал непокорных вассалов, вернул многим аббатствам утраченное ими имущество. Кроме того, он помог Бодуэну Четвертому вернуть власть, с ним вместе мы противостояли интригам моей покойной матушки. Он же разбил Эда Шампанского, моего беспокойного соседа, и подчинил себе Бретань. Видит Бог, как сожалею я по поводу его ранней кончины. Уверен, не обошлось без недругов, которые отравили его, когда он возвращался из Иерусалима. У него остался сын; по праву, он должен наследовать отцу и стать седьмым герцогом Нормандии. Долг мой, как сюзерена, помочь своему верному вассалу. Говори же теперь, Вильгельм, я должен знать все. Ты бастард. Это и мешает знати признать тебя правителем?
– Да, король. Именно поэтому они считают, что я не имею прав на трон. Но других сыновей у Роберта нет, а моя мать, как тебе известно, была всего лишь дочерью фалезского дубильщика кож. Мой отец так и не женился на ней, церковь отказалась благословить их союз. Ухватившись за эту ниточку, бароны заявили, что покойный герцог не имел намерения видеть сына своим преемником. Но мой канцлер напомнил им, что герцог Роберт, отправляясь в паломничество, объявил меня наследником Нормандии. Тогда они попытались обвинить моего отца в связи с конкубиной, женщиной самого низшего сословия, дети которой не имеют права на наследство отца. Но им доказали, что моим дедом был знатный горожанин. Однако это ни к чему не привело. Едва умер отец, знать отказалась признавать мои права на герцогскую корону. Мне было тогда всего семь лет, сейчас почти двадцать. Двенадцать лет я вынужден скитаться по дорогам Нормандии, и все эти годы идет охота за моей головой. Но в этой своре убийц нет согласия: они не могут выбрать достойного из своих рядов.
– Ты сказал – убийц? Что это значит? Догадываюсь только, что ты одного за другим терял своих верных защитников, пока не остался последний – французский король.
– Увы, это так. Меня не хотели знать и стали искать замену. Но никого не находилось: одни были тоже незаконнорожденными, другие – вассалами своих сеньоров. Моим ближайшим другом был Роберт, архиепископ Руана. Именно он первый признал за мной право на корону отца. Однако через два года он внезапно умер. Спустя еще два года так же неожиданно скончался один из моих опекунов согласно завещанию отца – бретонский герцог Ален Третий. Затем настала очередь другого опекуна, графа Жильбера де Бриона. Его заколол мой родственник Рауль в собственном замке в том же году. Третий мой опекун сенешаль Осборн был зарублен в моей спальне, когда пытался защитить меня от рук убийц. Вместе с ним погиб мой наставник Турольд. Меня спас тогда мой дядя Готье. Темной ночью мы с ним вышли из замка потайным ходом и укрылись в хижине одного бедняка. Убийцы бросились в погоню, но не нашли нас.
Мне было тогда двенадцать лет. Знать стала подымать головы и бороться за власть. Первый – Можер, архиепископ Руана, мой дядя; второй – Гильом, граф Артуа. Оба – незаконнорожденные сводные братья моего отца от некой женщины по имени Поппея. Вслед за этими потянулись и другие ростки, в основном – мои родственники. Начались войны, реками лилась кровь. Но герцогская власть все же оставалась непререкаемой, уважение к ней сохранялось, а мой дворец в Руане был неприступен.
Видит бог, государь, я благодарен тебе за то, что уже тогда ты помогал мне, заодно устраняя беспорядки на границах своих владений. Спасибо и графу Фландрии: он протянул руку дружбы, когда мне было особенно тяжело.
– Все это мне более или менее известно, Вильгельм, – сказал король, – я даже могу продолжить. Когда тебе исполнилось четырнадцать лет, я посвятил тебя в рыцари. Я опоясал тебя мечом, ударил ладонью по затылку и сказал: «Будь мужественным!» Однако история твоя не известна многим в этом зале и представляет для них немалый интерес. Поэтому продолжай. Ты должен обрисовать кланы своих друзей и врагов.
– Междоусобицы продолжались, – вновь заговорил Вильгельм, – знать стремилась верховодить. Мне надлежало укреплять свою власть и границы. Какое-то время помогали преданные люди, но дальше так продолжаться не могло. У Нормандии должен быть единый властитель, довольно каждому, кто рядом, диктовать свою волю. Пора было брать власть в свои руки. Догадываешься, государь, чем это обернулось? Против меня восстала знать Нижней и Западной Нормандии – огромное войско, с которым мне никак не совладать. Я вынужден был покинуть Руан. Я бежал из Нормандии и прибыл во Францию к королю Генриху, которого прошу помочь мне военной силой. Только разбив на поле боя знать, я сумею поставить ее на колени. Не сделав этого, я лишусь трона, а ты, король, – своего преданного вассала. Ты спрашивал о друзьях? Они ждут меня у границ твоего королевства, но часть их находится здесь. Они сидят за этим столом: Хью де Монфор, Роджер де Бомон, Гильом де Варен, Вальтер Гиффорд.
Вильгельм поочередно подходил к каждому, кого называл; все они коротко кивали в ответ на устремленные на них взгляды. Эти люди имели замки и преданные им войска, которые ждали их под стенами Руана.
– Немало и врагов; они собрали целую армию, готовясь дать мне бой. Это в первую голову мои родственники. Их много – братья, дядья, кузены. Каждый стремится к трону, к наследству.
– Откуда же они все? – удивился Эд. – Ведь ты единственный сын у Роберта.
– Вожди норманнов всегда имели по нескольку жен. Мой отец и дед – не исключение из этого ряда.
– Надо думать, твои родичи – влиятельные люди?
– Среди них есть и церковники: архиепископ Можер, епископы Лизье, Байе, Авранша. Остальные – светские властители, и первый из них – Ги Бургундский, граф де Брион и де Вернон, мой кузен. Второй – Нил де Сент-Совер, виконт Котантена, что рядом с Бретанью. Затем виконт Бессина Ранульф де Брикассар, барон Гримоальд дю Плесси, барон Ральф Бессон и другие, называть которых дальше нет смысла. Таково положение дел, король. Решай. Моя жизнь и герцогство Нормандия в твоих руках. Но не медли. Как можно скорее собери совет. Время нынче дорого. Они могут захватить Руан, а за ним дворец. Мне же и моим друзьям отведи покои: видит бог, мы валимся с ног от усталости, вызванной бешеной скачкой.