И, не обращая больше на караиба внимания, он вошел в дом и высыпал золото к прежним сокровищам.
«Как оно медленно прибавляется, — думал он, роясь в сундуке. — Если все это сплавить, то получится небольшой кусок. Из-за этого не стоило отваживаться на такое далекое путешествие. Маркена счастливец! Он здесь нашел золотую руду! И молчит как могила. Ни малейшего намека, а золото и карта между тем исчезли из сундука… У него, значит, есть другие потаенные места, где он прячет свои сокровища, в сундуке я не видел этого мешочка с золотом!
Стыдись, Кастанеда, — говорил он самому себе, — в Испании ты справлялся с любым замком и в самых обширных палатах умел найти потайные ящики, а здесь не можешь отыскать тайников в жалкой усадьбе.
Правда, — размышлял он дальше, — он постоянно мешает мне, я не могу, не смею оставить нигде малейшего следа своих розысков. А сколько кусков золота он уже, вероятно, прибавил к первым трем? Можно бы обвинить его, что он не отдает третьей части в казну, но какая мне от того будет польза? Вся ватага из Чибао нагрянет сюда… и разделит между собой добычу. А для чего делить? Я не люблю таких дележей. Вот если бы мне можно было без помехи, как следует перерыть, перешарить весь дом: найти карту и найти место того загадочного крестика! Гм… тогда, тогда, конечно, я скоро бы достиг цели. Но тогда Маркена должен будет внезапно исчезнуть… в какой-нибудь пропасти! Это не трудно, но возбудит подозрение в Маргарите, и хотя он также ненавидит этого мальчишку, но золото он очень любит и, наверное, станет разведывать о золоте. Нет, этого делать не следует».
Тем временем, пока Кастанеда составлял свои низкие планы, слуга его, Каллинаго, сидел перед домом и также размышлял о чем-то. Глаза его с ненавистью обращались в сторону Лигурии. Там теперь находилась Ара — будущая жена ненавистного Энрико. Но разве она не его рабыня? Разве не он ее добыл?
Караиб размышлял недолго, он быстро решился на что-то, дьявольская улыбка скользнула по его губам, и, взяв лук и стрелы, он скоро исчез в темном лесу.
В это время Маркена оставил свою усадьбу и направился в горы, за ним следовал счастливый Энрико. Им предстоял долгий и тяжелый путь. Маркена намеревался посетить прекрасную долину, чтобы в ней приискать удобное для поселения место. Мысль о выселении из Королевской области занимала его сегодня еще более, чем вчера.
Маркена предполагал купить всю долину. Правительство в Изабелле продавало земли за бесценок, и настолько-то Кастанеда еще оставил ему золотого песку. Там, в этой мирной долине, он хотел ожидать возвращения Колумба и затем указать ему богатые золотые рудники для эксплуатации в пользу его и короля. Он не хотел допустить к расхищению сокровищ жадных золотоискателей Чибао и Изабеллы. Но отчего он не открыл своей тайны брату адмирала, наместнику Диего Колону? О, Маркена знал, что последний только слабой рукой удерживал бразды правления.
Реквизиция
Недели через две Маркена собирался в долгое путешествие в Изабеллу. Кастанеде он пока еще ничего не говорил о своем плане. Однако поездка откладывалась со дня на день. Приближалась первая жатва пшеницы, и Маркене хотелось свезти в Изабеллу первый уродившийся на Эспаньоле хлеб. Этому, однако, не суждено было сбыться. Маркена счастливо сжал свою пшеницу, но в Лигурии не было тока и потому ее не молотили, а индеанки вынимали драгоценный плод из колосьев по зернышку. И теперь три корзины средней величины стояли готовые для отправки в Изабеллу.
Между тем в один прекрасный день ранним утром в саванне послышались конский топот и лай собак, прерываемый дребезжащими звуками боевой трубы. Изумленный Маркена выбежал на веранду посмотреть, какие гости жалуют к нему? Уж не вернулся ли адмирал?
Толпа всадников быстро приближалась, они остановились против его огорода, и Маркена узнал в предводителе Маргарита. Маркена не ожидал от этого посещения ничего хорошего, потому что Маргарит никогда не благоволил к нему и полушутя-полусерьезно называл его «маленьким бунтовщиком».
— С добрым утром, любезный арендатор, — ответил он на приветствие Маркены. — Вот, я лично явился освидетельствовать состояние Королевской области. Нам доставляют только индейские бураки да корни кассавы, с промывкой которых нам же еще приходится возиться. Мы голодаем, потому что в Изабелле нет более мяса. Не есть же нам змей да ящериц, а лесная дичь дается с трудом. Вот мы и вспомнили о быках в Лигурии и хотим убедиться, стали ли они жирнее. Веди нас на скотный двор, Маркена?
Маркена должен был повиноваться. Маргарит привел с собой солдат, лица которых слишком ясно говорили, что они не расположены уйти с пустыми руками.
— Добро пожаловать, Маргарит! — сказал, подходя, Кастанеда. — Вы кстати явились в Лигурию!
— Как так? — спросил Маргарит.
— Ну, что вы все ослепли, что ли, там в Чибао? Посмотрите на то поле у опушки леса: это ведь сжатое поле; Маркена нажал пшеницы.
Маргарит усмехнулся, сказав:
— И об этом мы слышали и снабдим транспорт пшеницы надежным конвоем. Если я не ошибаюсь, здесь предстоит даже маленький сбор винограда? Бочек у нас в Чибао много, но они все пусты.
— Виноград еще не созрел, Маргарит, — возразил Маркена.
Начальник не удостоил его ответа и, взяв Кастанеду под руку, сказал:
— Веди нас к стадам вице-короля… Мне кажется, кислое вино способствует пищеварению и будет кстати к жирному жаркому!
Маркена отстал от них, он был лишний. Маргарит отвел Кастанеду в сторону, чтобы передать ему новость.
— Мы пришли сюда, — говорил Маргарит, — за скотом, чтобы подкрепиться перед далеким переездом.
— Разве вы уже собираетесь в Испанию? — спросил пораженный Кастанеда. — Так скоро?
— Как только добудем корабль, так и отправимся. Нам придется подождать немного, быть может, недели две-три. Из Испании ведь прибыл другой брат лигурийца, Варфоломей. Он намерен ввести разные строгости, а в Изабелле не очень-то довольны этим. Варфоломей основывает новый город и хочет назвать его Сан-Доминго.
— Тут в самом деле одичаешь, — сказал Кастанеда. — Важнейшие происшествия в колонии здесь неизвестны.
— А ты с нами? — спросил его Маргарит.
— Так скоро! Боюсь, что мне еще нельзя будет.
— Еще нельзя! — смеясь, сказал Маргарит. — Ведь ты богаче всех поселенцев!
— Ты шутишь, Маргарит. Насколько я слышал, у тебя и у Ролдана больше всего золота!
— Ну, как знаешь, Кастанеда. Я обещал заблаговременно предупредить тебя о нашем отъезде. Может статься, ты еще передумаешь, но помни, что ты должен присоединиться к нам не позже как через две недели.
— Благодарю тебя, Маргарит! В самом деле, кажется, здесь искать больше нечего.
— Гм! А я думал, что ты открыл здесь богатые руды!
— Нет, Маргарит. Здесь я не нашел ни одной крупинки золота. Я только продал в Лигурию одну невольницу и сомневаюсь, чтобы Маркена мог купить другую.
Маргарит недоверчиво покосился на своего приятеля.
— Меня, впрочем, это больше не касается, Кастанеда. С меня достаточно, и я не останусь здесь дольше.
Они приблизились теперь к загону, за которым паслись три коровы с быком.
— Родоначальники будущих стад Эспаньолы! — заметил насмешливо Кастанеда.
— Мы сейчас пристроим их! — сказал Маргарит и приказал своим солдатам переловить животных.
Вернувшись в усадьбу, солдаты переловили и зарубили всех кур и уток, перевязали свиней, число которых достигло двенадцати, и заставили индеанок принести пшеницу и другие запасы, найденные у Маркены.
Потом Маргарит махнул шляпой, и отряд тронулся в путь. Сердце Маркены обливалось кровью. Ограбили лишь Лигурию, а на Королевском дворе ничего не тронули. Там, впрочем, и взять нечего было.
С насмешкой смотрел Кастанеда на Маркену.
— Эх, сосед! — сказал он. — На Эспаньоле не настало еще время для рациональных хозяйств. Здесь каждый год будет повторяться то же самое. Ты работаешь для разбойников. Не хочешь ли ехать в Испанию и жаловаться королю? Но, чтобы тебя выслушали, ты должен явиться не с горсточкой пшеницы, а с мешком золота. Вот если ты скажешь: «Это я один собрал, я открыл золотые руды», тогда будут тебя чествовать в Испании и снабдят охранной грамотой на Эспаньоле.
Маркена не мог теперь и думать о поездке в Изабеллу. Ограбленному имению грозил голод, и хозяин его должен был напрячь все свои силы, чтобы предотвратить его. Все рабочие руки были заняты посадкой новой американской свеклы; деятельно готовили также новую муку из корней кассавы. Кроме того, хозяину и его управляющему Энрико пришлось теперь чаще прежнего ходить на охоту, чтобы снабжать рабочих мясной пищей, в которой они очень нуждались.
Среди индейцев скоро разнесся слух, что испанцы готовятся покинуть Чибао. Кастанеда побывал там и узнал, что Маргарит намерен идти сначала в Изабеллу, а оттуда отплыть в Испанию.
Но эти вести не опечалили Маркену. Он надеялся, что уедет и сосед его, но ошибся. Кастанеда не делал никаких приготовлений к отъезду.
Тайна караиба
Кастанеда видел, что караиб Каллинаго питал непримиримую ненависть ко всему населению Лигурии и особенно к мужу Ары, управителю Энрико. Это его радовало, и он старался разжигать эту ненависть хорошо рассчитанными насмешками. Он внимательно следил за жизнью в Лигурии и заметил, что, когда Энрико уходил в лес на охоту, его караиб Каллинаго исчезал вслед за ним. Наблюдая за ним, он заметил, что, уходя в лес, дикарь всякий раз прятал под поясом небольшой мешочек. Кастанеда был уверен, что караиб нашел золотую руду Маркены и тайно собирает золото для выкупа Ары.
Однажды утром Каллинаго, по обыкновению, ушел со своим загадочным мешочком в лес. Кастанеда сделал вид, что не смотрит на него, и пошел в дом. Припав к щели в стене, он стал внимательно смотреть на опушку леса. Скоро он заметил караиба и видел, как тот исчез в лесной чаще. Он заметил место и, свистнув собаку, вышел из дому.
— Ну, Бецерилло, — сказал он, гладя собаку, — сегодня ты должен показать свое искусство и тихо, без лая, шаг за шагом идти по следу.