Громкие голоса у подножия теокалли прервали речь Жуана де Торреса. Он взглянул вниз и увидел толпу испанских солдат, взбиравшихся наверх по ступеням храма.
Без сомнения, этих солдат Нарваеса также подстрекало любопытство повидаться со старым сторожем в Семпоалле и узнать от него подробности о победах соотечественников, сражавшихся под знаменами Кортеса. Жуан де Торрес с улыбкой приготовился к встрече.
Виллафана не обратил внимания на вновь прибывших товарищей, он прислонился к стене теокалли и задумался над странной игрой природы. Алонсо Авила был жив, и потому он не мог доставить на родину свидетельство о его смерти, за которое ему обещано было хорошее вознаграждение. Оставалось пристроиться к наследнику. Но ему совсем не нравилось, что Алонсо Авила был молодой отважный воин. «Он искатель приключений, — думал Виллафана, — и навряд ли согласится бросить победоносное поприще, на котором подвизается Кортес со своими смельчаками!»
Виллафана успел уже достаточно ознакомиться с образом мыслей этих отважных завоевателей. Если бы природа наделила Алонсо нравом Рамузио, ему было бы легко уговорить счастливого наследника вернуться на родину.
Мысли Виллафана перенеслись на далекую родину, в Аранду. Он вспомнил, как его схватили, как повели к Мартину Авиле, опекуну мнимых наследников, и как он, чтобы избегнуть правосудия, дал клятву исполнить все, что от него потребуют. Его отпустили на свободу и обязали привести из Нового Света свидетельство о смерти наследников. И он ясно припомнил весь свой разговор с Мартином Авилой.
— Может быть, оба Авилы находятся в вожделенном здравии, господин Мартин Авила, и живут себе плантаторами на Эспаньоле? Какие же свидетельства могу я вам привезти в таком случае?
— Нет, нет, — ответил Мартин, нахмурив лоб, — их нет в живых, и мне нужны только свидетельства об их смерти. Если бы они были живы, то дали бы о себе весть. Нет, Виллафана, я знаю, ты вернешься не иначе как со свидетельством об их смерти.
— Я не сильнее судьбы, — возразил Виллафана.
При этих словах Мартин Авила рассмеялся:
— Не болтай глупостей, Виллафана. Наше условие касается свидетельства их смерти, потому что только с этими документами я могу сделаться наследником и только за них ты получишь тысячу червонцев. К моему денежному шкафу ты впотьмах нашел дорогу! Теперь твое дело добыть необходимые мне свидетельства. Привези мне документы, и я тебе заплачу тысячу червонцев. Такой суммы тебе нигде не удастся украсть. Ну, пойдем к нотариусу составлять условие.
— А если я встречу Педро и Алонсо в живых?
— Это меня не касается! Конечно, они также могут вознаградить тебя за твой труд, но помни, что у меня припасено для тебя словечко судье в Аранде.
Виллафана прекрасно понял Мартина, этого с виду благочестивого купца.
«Ну что он мне может сделать, — думал Виллафана, — если я вернусь с богатым наследником? Разве у него есть свидетели? Только он и его жена знают о моем покушении на кражу. Кто им поверит, если я вернусь на родину с Алонсо Авилой? Я скажу судье, что он меня чернит из мести, и мне поверят! Но… Мартин, согласно условию, платит тысячу червонцев. А что мне заплатит Алонсо? Это надо прежде узнать. Правда, мексиканское золото очень ценно… но император получает львиную часть его, а Кортес и Нарваес также не забывают себя, потом все эти начальники: солнцеподобный Альварадо, отважный Сандоваль, смелый Олид, и как их всех там зовут, тоже не станут спокойно смотреть, как другие греют себе руки. А простой солдат? Он будет доволен, если получит столько, чтобы хватило на одну неделю кутежа на Эспаньоле. Ну а владения Авилы в Аранде? На высоком холме расположен прекрасный замок, кругом, насколько глаз хватает, простираются владения Авилы: мельница в долине, виноградники на высотах, рогатый скот на лугах, золотистая пшеница на полях! Это все имеет свою ценность и не требует перевозки через океан. Дурак тот, кто откажется от всего этого и станет добиваться короны Монтесумы!.. Впрочем, есть и дураки на свете!» — прибавил он задумчиво.
В эту минуту он был отвратителен. Голова его наклонилась, и ястребиный нос сделался как будто еще длиннее: его длинные пальцы машинально играли рукояткой кинжала, висевшего у него на поясе, левой рукой он гладил свою черную взъерошенную бороду, а рот его кривился в омерзительную улыбку.
Никто не обращал на него внимания. Воины Нарваеса обступили старого бойца Жуана де Торреса и закидывали его вопросами о Кортесе. Сначала со всех сторон слышались шумные возгласы вперемежку с язвительными замечаниями.
— Он приехал сюда на деньги Веласкеса, он вор!
— У кого он украл мужество и талант полководца?
— Он изменил наместнику Кубы!
— Полно, он торжественно сложил с себя это звание и затем был выбран жителями Вилла-Рика-де-Веракрус начальником и главным судьей новой колонии. Об этом он писал королю Карлу, и тот, без сомнения, его утвердит.
— Его отвезут в цепях!
— Кортеса в цепях? Ха, ха, ха! Он не Колумб! Испанцы! В жилах Кортеса течет испанская кровь. Если вы хотите взять его в плен, то убедитесь прежде, насколько остры ваши мечи, а затем, раньше чем подступиться к нему, удостоверьтесь, крепко ли сидят ваши головы на плечах! Поняли?
Подобные возгласы и вопросы сыпались со всех сторон на Жуана де Торреса, который не оставался в долгу и метко возражал всем.
— Рассказывай, рассказывай! — закричали наконец солдаты.
И Жуан начал красноречиво и увлекательно описывать подвиги Кортеса в Мексике.
Виллафана не слышал рассказа о высадке на берег и о первой встрече с ацтеками. Он очнулся от своих грез в то время, когда старый Жуан описывал въезд Кортеса в Семпоаллу.
— Скоро мы оставили за собой пустынный песчанистый берег, на котором высадились, и вступили в благодатную страну. Вероятно, вы также поражены были красотой этих зеленеющих лугов, стройных пальм, кокосовых рощ и с наслаждением упивались нежным ароматом ванили! Вероятно, вы также охотились за прекрасными ланями и дивились красоте фазана. Страна эта показалась нам земным раем, в который мы вступали как боги. Наш путь пролегал по цветникам и фруктовым садам, навстречу нам выходили индейцы всех возрастов — мужчины, женщины, юноши, девы и дети, все они были украшены цветами и усеяли ими наш путь, девушки надели на боевого коня Кортеса венок и украсили золотой шлем полководца венком из роз. Но мы были настороже и подвигались вперед в боевом порядке, а вступив в город, расположились в нем лагерем на военном положении. На следующее утро Кортес поехал с визитом к князю тотонаков в сопровождении своей переводчицы, индейской прекрасной принцессы, донны Марины. Там он узнал, что город Семпоалла находится под властью Монтесумы и что народ тотонаков с неудовольствием терпит иго победителей. Кортес объявил князю, что король послал нас сюда для защиты угнетенных. Но князь продолжал жаловаться на свою судьбу и говорил о могуществе владыки ацтеков, столица которого находилась в горах внутри страны, среди большого озера, он говорил, что Монтесума может выставить несметное число воинов и что все народы дрожат перед ним. На это Кортес с достоинством ответил, что боязнь чужда испанцам и что они явились сюда как судьи, наказывать виновных и награждать правых…
— Молчи, молчи, рыцарь Жуан! — крикнул вдруг вахмистр, перебивая речь оратора. — Мы знаем, какими путями вы добились помощи тотонаков. Вы их обманули и сыграли с ними и Монтесумой двуличную игру!
— Разве вы можете назвать обманом военную хитрость? — возразил насмешливо старый воин. — Разве вы были здесь, что смеете осуждать действия Кортеса? Слушайте, товарищи! Однажды в город явились какие-то чужеземцы с горделивой осанкой, видно было, что они принадлежали к другому племени, они шли с цветами в руках в сопровождении множества слуг, из которых одни несли палки с веревками, а другие веера, отгоняя ими от своих господ мух и других насекомых. Проходя через город, эти люди едва удостаивали ответить на наш поклон. Вожди тотонаков в большом смущении последовали за ними и всеми силами старались оказать им всякое внимание. Когда же наш полководец спросил, кто эти чужеземцы, ему ответили, что это знатные ацтеки, сановники владыки Монтесумы, явившиеся требовать двадцать молодых мужчин и женщин для жертвоприношений на алтарь столицы. Но Кортес тотчас объявил, что он отныне защитник тотонаков, и приказал вождям арестовать этих ацтеков. Он поступил как христианин! Не так ли, друзья?
— Не совсем так! — возразил вахмистр. — Он приказал отправить этих дворян на свои корабли, а потом тотчас тайно отпустил их к Монтесуме, чтобы уверить того в своей дружбе. Он сыграл двуличную игру, выдавая себя то другом Монтесумы, то подстрекая его подданных к восстанию. Вот какими путями он добился союза с тотонаками и в то же время сделался другом Монтесумы. Сначала этот ваш герой изменил Веласкесу, затем обманул тотонаков и наконец захватил в плен самого Монтесуму!
— Тише, тише, не горячитесь! — вмешался подходя офицер. — Полководец должен служить не только примером храбрости в бою, но в случае нужды прибегать к военной хитрости, и я должен сказать вам, что это умение Кортеса приобрести союзников во вражеской стране достойно удивления и не имеет себе примера! Не забывайте, что только благодаря благоразумию Кортеса мы вошли в этот город без кровопролития и были радушно приняты индейцами. Нам надо у него многому поучиться!
— Вот это речь, достойная воина! — вскричал Жуан де Торрес. — Благодарю вас, капитан, от имени Кортеса, я думаю, что наш король так же взглянет на это дело.
— Вы оба правы, — сказал вахмистр. — Так уж водится на свете: победителя не судят, а богача не спрашивают, откуда у него взялись деньги. Но это несправедливо, я уверен, что такие поступки не останутся безнаказанными.
— Наказание за завоевание целого государства! — возразил Жуан де Торрес со смехом. — Э, полноте, господин вахмистр, вы проповедуете перед глухими!
Виллафана не слышал продолжения разговора. Он оставил храм и пошел искать уединения за городскими воротами. «Свет не спрашивает, как мы разбогатели. Он прав: цель оправдывает средства. Хотя этот Кортес и совершил неблаговидный поступок, все уверены, что король утвердит его в присвоенном им себе сане и, кроме того, еще наградит его». Виллафана забыл, что великий завоеватель преследовал не корыстные цели и хотел воздвигнуть Крест на окровавленных алтарях язычников. И в поступках полководца он находил оправдание своим преступным и грязным замыслам. «Мартин Авила — это мои тотонаки, — размышлял он, — Алонсо Авила — мой Монтесума, посмотрим, кого из них мне удастся обмануть». Но лучше всего было бы последовать примеру Кортеса и забрать в свои руки все наследство. Что, если я воспользуюсь необычайным сходством и привезу в Испанию Лже-Авилу, трусливого Рамузио, вместо настоящего Алонсо Авилы? Тогда наследник сделался бы моим орудием и подставным владельцем имущества, а я остался бы действительным хозяином всего! Да, это