Бриан не знал что ответить. Если явятся обстоятельства, которые заставят их вернуться, то, наверно, они будут очень важные.
Неужели им придется и третью зиму провести на острове Черман? Неужели не подоспеет никакой помощи? Может быть, летом эту часть Тихого океана посетят какие-нибудь коммерческие суда и заметят сигнал, выставленный на вершине холма Окленда.
Правда, этот шар, поднятый только на двести футов над уровнем острова, мог быть видим на довольно ограниченном расстоянии. После неудачной попытки с Бакстером сделать лодку, которая бы держалась на море, Бриан должен был придумать средства поднять сигнал на большую высоту.
Он часто говорил об этом и однажды сказал Бакстеру, что для этой цели можно было бы воспользоваться змеем.
— У нас достаточно холста и веревок, — добавил он, — и если сделать его довольно большим, он поднимется по крайней мере на тысячу футов.
— Исключая тех дней, когда не будет ветра, — заметил Бакстер.
— Такие дни бывают редко, — ответил Бриан, — и в тихую погоду мы притянем змея к земле. Но в другое время змей будет подниматься по ветру, и нам нечего будет беспокоиться о его направлении.
— Следует попробовать, — сказал Бакстер.
— Тем более, — ответил Бриан, — если этот змей видим днем на большом расстоянии, может быть, на шестьдесят миль, он будет так же видим и ночью, если мы привяжем фонарь к его хвосту.
В результате оставалось только осуществить на практике идею Бриана. Это не затруднило бы мальчиков, которые много раз запускали змеев в Новой Зеландии.
План Бриана был радостно встречен. Дженкинс, Айверсон, Доль и Костар смотрели на это как на забаву и прыгали от радости при мысли о таком громадном змее, какого они еще никогда не видели. Какое наслаждение тянуть за натянутую веревку, в то время как змеи будет покачиваться в воздухе.
— Ему приделают длинный хвост! — говорил один.
— И большие уши! — прибавил другой.
— Нарисуют на нем человечка, который славно будет болтать ногами.
— И мы пошлем с ним почту.
Все радовались. Но там, где дети видели одну забаву, крылся серьезный замысел, обещавший хорошие результаты.
Бакстер и Бриан принялись за дело на другой же день по уходе из грота Донифана с товарищами.
— Они удивятся, — воскликнул Сервис, — когда увидят подобного змея. Какая жалость, что моим робинзонам не приходило в голову пустить змея.
— Его можно будет видеть со всех сторон нашего острова? — спросил Гарнетт.
— Не только с нашего острова, — ответил Бриан, — но даже на большом расстоянии с моря.
— А в Окленде его увидят? — воскликнул Доль.
— Увы, нет! — ответил Бриан, улыбаясь. — Но, может быть, Донифан с товарищами, увидя его, захотят вернуться к нам.
Как видно, добрый мальчик только и думал об отсутствующих, и ему хотелось, чтобы эта разлука кончилась как можно скорее.
В этот и последующие дни занялись устройством воздушного змея, которому Бакстер предложил придать восьмиугольную форму.
Легкая и прочная основа была сделана из камыша, росшего по берегам Семейного озера. Она была настолько крепка, что могла выносить обыкновенный ветер. На этот остов Бриан натянул легкое просмоленное полотно, которым прикрывались решетчатые отверстия шлюпки, полотно было настолько непроницаемо, что даже ветер не проникал через него. Веревка будет плотная, длиной по крайней мере в две тысячи футов, и выдержит значительное напряжение. Конечно, змея украсят великолепным хвостом, предназначенным для поддержания равновесия.
Змей был так прочно сделан, что на нем безопасно мог подняться в воздух любой из юных колонистов. Но об этом и речи не было, требовалось только, чтобы он мог выдержать напор ветра, подняться на значительную высоту и чтобы его можно было заметить на расстоянии пятидесяти — шестидесяти миль. Понятно, что такого змея нельзя было держать в руках под давлением ветра, он увлек бы каждого за собой, и даже прежде, чем тот успел бы об этом подумать. Веревку следовало накрутить на роуленс яхты. Этот маленький горизонтальный вал был вынесен на середину спортивной площадки, крепко прикреплен к земле, чтобы сопротивляться тяге «воздушного исполина», как его назвали маленькие с общего согласия.
Окончив эту работу 15 октября к вечеру, Бриан отложил запуск до следующего дня.
Но на другой день нельзя было запускать змея. Разразилась буря, и змей был бы тотчас же разорван, если бы его запустили.
Это была та самая буря, которая застигла Донифана с товарищами в северной части острова и во время которой американская шлюпка разбилась о северные скалы, которые потом назвали Севернскими.
На следующий день наступило некоторое затишье, но ветер все еще был слишком сильный, и Бриан не решался запустить свой воздушный аппарат. Но так как погода изменилась после полудня, благодаря перемене ветра решили запустить змея на другой день.
Это было 17 октября, число, которое будет иметь огромное значение в летописи острова Черман.
Хотя это приходилось на пятницу, Бриан не считал нужным ради суеверия ждать еще сутки. К тому же и погода переменилась к лучшему, подул ветер, такой, какой нужен для запуска змея. Благодаря наклону он мог подняться на большую высоту, а вечером его притянут, чтобы привязать фонарь, свет которого будет виден всю ночь.
Утро было посвящено последним приготовлениям, которые продлились еще час после завтрака. Затем все отправились на спортивную площадку.
— Какая чудесная мысль пришла Бриану сделать нашего змея! — повторяли Айверсон и другие, хлопая в ладоши.
Было половина второго, змей лежал на земле с расправленным длинным хвостом, и все только ждали сигнала Бриана, чтобы пустить его, но последний почему-то переменил свое намерение.
Дело в том, что в эту минуту его внимание было привлечено Фанном, быстро побежавшим в лес с таким странным жалобным лаем, что можно было удивиться.
— Что с Фанном? — спросил Бриан.
— Не почуял ли он какого-нибудь зверя? — ответил Гордон.
— Нет, он бы тогда лаял иначе!
— Пойдем посмотрим! — воскликнул Сервис.
— Прежде надо вооружиться, — добавил Бриан.
Сервис и Жак побежали в пещеру, откуда вернулись с заряженными ружьями.
— Пойдемте, — сказал Бриан.
И все трое, сопровождаемые Гордоном, направились к лесу.
Фанн был уже там и продолжал лаять.
Бриан с товарищами не прошли и пятидесяти шагов, когда заметили, что собака остановилась у дерева, под которым лежал человек.
Это была женщина.
Одежда ее состояла из грубой юбки, такого же лифа и коричневого платка, завязанного у пояса.
На ее лице были видны следы страданий, хотя она была крепкого телосложения. Ей было на вид лет сорок или сорок пять. Истощенная от усталости, а может быть и от голода, она потеряла сознание, но еще слабо дышала.
Можно себе представить волнение детей при виде первого человеческого существа, встреченного со времени их пребывания на острове Черман.
— Она дышит! Она дышит! — воскликнул Гордон. — Конечно, голод, жажда…
Тотчас же Жак побежал в грот, откуда принес немного сухарей и фляжку с коньяком.
Бриан, наклонившись над женщиной, открыл ее сжатые губы и влил несколько капель коньяку.
Женщина пошевелилась и открыла глаза, ее взгляд оживился при виде окружавших ее детей. Увидев сухарь, она жадно поднесла его ко рту.
Видно было, что эта несчастная умирала скорее от голода, чем от усталости.
Кто была эта женщина? Можно ли будет обменяться с нею несколькими словами и понять ее?
Бриан тотчас же обратился к ней.
Незнакомка выпрямилась и произнесла по-английски:
— Благодарю вас, дети… благодарю!
Через полчаса Бриан и Бакстер отнесли ее в грот. Там с помощью Гордона и Сервиса они ухаживали за ней. Как только ей стало лучше, она рассказала свою историю. Она была американка и долго жила на дальнем Западе в Соединенных Штатах. Ее звали Кетрин Рэди, или просто Кэт. Уже больше двадцати лет она исполняла обязанности экономки в семье Уильяма Пенфильда, жившего в городе Альбани. Месяц тому назад семья Пенфильд, желая отправиться в Чили, где жили их родные, приехала в Сан-Франциско, главный порт Калифорнии, чтобы сесть на коммерческое судно «Северн» под командой капитана Джона Ф. Тернера. Это судно шло в Вальпараисо, на нем-то и поехали мистер и миссис Пенфильд и Кэт, которая была как бы членом их семьи.
«Северн» было хорошее судно и, наверно, совершило бы благополучно переезд, если бы не восемь недавно набранных матросов, оказавшихся негодяями.
Через девять дней после выхода из порта один из них, Уэльсон, вместе со своими товарищами — Брандтом, Рокком, Хенли, Форбсом, Копом, Буком и Пайком — взбунтовались и убили капитана Тернера, его помощника и мистера и миссис Пенфильд. Цель убийц была завладеть судном и воспользоваться им для торговли невольниками, которая существовала в некоторых провинциях Южной Америки. Только двоих пощадили: Кэт, за которую просил матрос Форбс, менее жестокий, чем его соучастники, и штурмана «Северна», мужчину лет тридцати, по имени Ивенс, которого необходимо было оставить, чтобы управлять судном. Эти ужасные сцены происходили в ночь с 7 на 8 октября, тогда, когда «Северн» находился в двухстах милях от чилийского берега.
Под страхом смерти Ивенсу было приказано обогнуть мыс Горн и направиться к западу от Африки.
Спустя несколько дней неизвестно по какой причине на палубе вспыхнул пожар такой силы, что Уэльстон и его товарищи не могли спасти «Северн» от гибели. Хенли, спасаясь от огня, погиб в море. Надо было покинуть судно, спешно бросить в шлюпку какой-нибудь провизии, оружия и удалиться в тот момент, когда «Северн», объятый пламенем, начнет погружаться в воду.
Положение потерпевших крушение было крайне опасно, так как двести миль отделяли их от ближайшей земли. Если бы шлюпка с негодяями погибла, это было бы справедливым возмездием, но в ней были Кэт и Ивенс.
На другой день поднялась сильная буря, и их положение стало ужасным. Но так как ветер дул с моря, лодку со сломанной мачтой, с разорванным парусом гнало к острову Черман. О том, как шлюпка в ночь с 15 на 16 октября была выброшена на берег с раздробленными тамберами и оторванной бортовой обшивкой, было уже сказано.