— В лесу… Чай, скоро придёт.
— Подождём…
Старик Федот пристально посматривал на Марью; он не узнал её и, обращаясь к Николаю, спросил:
— А это кто с тобою?
— Мать.
— Как мать… Разве отыскалась твоя мать?
— Отыскалась, дед, отыскалась.
— Чудо… Право, чудо! — удивлялся старик. — А как звать-то тебя? — спросил он у Марьи.
— Марьей, — тихо ответила та; ненавистен был ей этот старик. Вспомнила она давно прошедшее, вспомнила про свои свидания с князем на мельнице. Николай рассказал матери про свою любовную связь с дочерью мельника, не умолчал и о положении бедной девушки.
— Нехорошо, сынок, нехорошо… обидел девицу, прикрой грех венцом, — с лёгким упрёком говорила Марья; она настояла, чтобы сын женился на Глаше; Николай Цыганов, уступая желанию матери, согласился. И с этой целью приехал он на мельницу.
— Марьей тебя звать, Марьей…
Старик мельник хотел что-то припомнить, лицо Марьи было ему знакомо. Он часто видал эту женщину, но где и когда — не вспомнит.
— Что, дед, или я знакома тебе?
— Видал я тебя… видал… Давно это было, давно, не припомню.
— А я, дед, в первый раз тебя вижу.
Марья не хотела говорить старику, кто она; согласно воле князя она и её сын должны были это скрывать.
«Не признал, и хорошо; меньше, разговору, меньше пересудов», — думала она.
Вошла Глаша; её удивлению и радости не было конца; молодая девушка никак не думала встретить у себя Николая, которого она ещё любила, хотя и хотела побороть свою любовь к нему.
— Николай… ты ли?
— Здравствуй, Глаша!
— Постой, постой, прежде скажи, зачем пожаловал? — сухо спросила красавица, отстраняя молодого человека, который хотел её обнять.
— За тобой, Глаша, приехал.
— За мною… Что-то чудно! Зачем тебе я?
— Жениться на тебе хочу…
— Вот как… Не поздно ли, парень, хватился. Было время, сама я за тобою гонялась, а теперь ты мне не надобен.
— Что ты, Глаша!
— Надругался над моею любовью, насмеялся. Верно, лучше не нашёл… так я пригодилась! Ошибся, парень! Ты лучше ступай, покажись князю. Князь наш давно тебя разыскивает, — со злобою в голосе говорила молодая девушка. — Хорош ты стал: на честных девушек в лесу, как разбойник, нападаешь!
— Подожди, Глаша, упрекать меня, а ты скажи — хочешь быть моей женой?..
— Былое, красавица, что вспоминать, а ты вот сынку-то ответ дай, — проговорила дотоле молчавшая Марья.
— Как! Разве Николай твой сын? — удивилась Глаша.
— Сын, красавица, а ты дочкою моею будешь.
— Как же это? Ведь его маленьким подкинули к княжеским воротам?
— Об этом, Глаша, узнаешь потом. Говори, я жду; молви: люб ли тебе я.
— Любила тебя я, Николай, пуще жизни любила.
— А теперь? — спросил у неё Николай.
— Теперь разлюбила я.
— Неправда, и по глазам вижу, что любишь! Ведь так, узнал я?
— Узнал… — тихо ответила красавица.
— Стало быть, согласна быть моею женою?
— А как же князь? Ведь он на тебя озлоблен.
— С князем я давно примирился. Теперь он на меня не сердится.
— Так ли, парень? — усомнился старик Федот.
— Что же? Или божиться заставишь? Поди сам спроси князя.
— И то, пойду.
— А теперь нас благослови.
— До тех пор не благословлю, пока мне князь разрешения не даст на это, — проговорил упрямый старик. Федот не замедлил побывать в княжеской усадьбе и вернулся оттуда с весёлым лицом.
Князь Владимир Иванович не препятствовал жениться своему побочному сыну на дочери мельника, даже был рад этому: князь знал Глашу как умную, рассудительную девушку и хорошую хозяйку; Владимир Иванович не сказал, разумеется, старику Федоту, что Николай ему сын, а только обещал быть и жениху, и невесте посажёным отцом.
Теперь мельник с радостию благословил свою дочь и Николая.
Свадьбу решили сыграть осенью. Так и сам князь советовал; к тому времени мельник с дочерью должны были приехать в Москву.
Глава XVII
Князь Сергей, проводив сестру до Москвы, поторопился вернуться в Каменки — его с нетерпением ждал Пётр Петрович.
— Ну, брат, заждался я тебя, — такими словами встретил полковник своего товарища.
— Что, соскучился?
— Без тебя — скучища страшная — собрался было ехать домой, да князь Владимир Иванович не отпустил.
— Ну, скажи, Пётр Петрович; видел ты Николая или нет? — спросил Сергей у Зарницкого.
— Как же, видел. Всё, брат, хорошо устроилось.
Пётр Петрович рассказал молодому князю о том, как его отец сам ездил в Кострому и хлопотал об освобождении Николая; не умолчал и о том, как мать Цыганова приходила в усадьбу и просила старого князя о своём сыне.
— Отец ещё не знает, что Николай его сын?
— Как не знает, знает. Всё знает. Марья ему сказала.
— Ну, что же отец? — меняясь в лице, спросил у приятеля князь Сергей.
— Да ничего особенного. Поволновался старик первое время, разнежился, плакал… Ну, а далее отлично устроил Николая и его мать, вполне их обеспечил.
— Молодец отец, честно поступил!
— Ну, а ты что думаешь делать? — спросил у молодого князя Пётр Петрович. — Не думаешь жениться?
— На ком? Что ты!
— А на губернаторской дочке.
— Не говори глупостей, Пётр Петрович.
— Какие глупости, любезный друг, барышня по тебе с ума сходит! Разве ты не замечаешь?
— Нет, не замечаю.
— Напрасно. Ирина Дмитриевна прекрасная девица, благовоспитанная, собой красавица.
— Да ты, Пётр Петрович, не записался ли в сваты? — с улыбкой проговорил Гарин.
— Женись, девица она примерная.
— Никак ты всерьёз советуешь мне жениться?
— Разумеется, а ты полагал, шучу?
— Ну, вот что скажу тебе, как лучшему моему другу: я никогда не женюсь на Суховой.
— Что же, она не нравится тебе? — хмуря свои брови, спросил у приятеля полковник.
— Напротив, Ирина Дмитриевна мне нравится; откровенно скажу — она мне очень, очень нравится.
— И прекрасно. Женись на ней!
— Я дал слово на могиле моей Анны не жениться и постараюсь сдержать это слово.
— Как трогательно… на могиле! Глупости, братец.
— Оставим про это говорить!
— Что же, оставим… мне всё равно, как хочешь.
Пётр Петрович обиделся на приятеля.
— Я скоро еду за границу, — после некоторого молчания проговорил князь Сергей.
— Надолго? — сквозь зубы спросил у него полковник.
— На несколько лет. Я устал, и мне необходимо отдохнуть. Смерть невесты совсем разбила моё здоровье.
— Ты, кажется, намерен о ней думать всю жизнь.
— До самой смерти буду помнить мою Анну!
Вскоре после этого и старый князь заговорил с сыном про дочь губернатора. Он так же, как Пётр Петрович, хвалил молодую девушку и предложил сыну на ней жениться.
Но Сергей заметил отцу, что про это говорить нечего и что он вовсе не думает жениться.
Наступила осень, потянулись скучные, дождливые дни. В княжеском доме шли спешные приготовления к отъезду в Москву; княжеское семейство торопилось оставить Каменки.
Накануне отъезда князь Сергей вышел в сад; несмотря на осень, день выдался хороший, ясный, не опавшие ещё, но пожелтевшие листья на деревьях теперь опадали; садовые дорожки не были прометены, и сухие листья валялись на них кучами. Некоторые редкие деревья для тепла были обшиты рогожами, статуи убраны, беседки заколочены, сад запустел. Молодой князь тихо шёл по кедровой аллее. Какая-то гнетущая дума виднелась на его похуделом, но всё ещё красивом лице. Пройдя несколько шагов, он остановился: ему навстречу шла красавица Ирина. Молодая девушка как будто ждала этой встречи, на её лице видно было удовольствие, радость; дочь губернатора всё ещё гостила в Каменках. Лидия Михайловна так полюбила Ирину, что не хотела её отпустить ранее осени.
— Я вашу Ирен полюбила как дочь, генерал, она во многом заменяет мне Софи. Вы, пожалуйста, не берите её от меня, мне просто тяжело с ней расстаться; пусть Ирен гостит до дня нашего отъезда в Москву; вы, наверное, приедете нас проведать, Дмитрий Петрович? — проговорила княгиня генералу Сухову.
— За счастие почту, княгиня, — ответил губернатор.
— Ах, Дмитрий Петрович, как бы я желала назвать вашу прелестную Ирен своею дочерью.
— А моё страстное желание, ваше сиятельство, назвать князя Сергея Владимировича затем. Но, к сожалению, в этом я отчаялся.
— Зачем отчаиваться, генерал… наши желания могут осуществиться.
— Едва ли, княгиня, — на князя Сергея Владимировича моя дочь, кажется, не произвела никакого впечатления.
— Теперь да… но Ирина в состоянии заставить всякого в себя влюбиться — и поверьте, сын непременно полюбит вашу дочь.
— Повторяю, княгиня, — это моя заветная мечта. Бедняжка Ирен так любит вашего сына…
— Знаю. Мы сделаем так что Сергей непременно будет вашим зятем.
— Дай Бог!
— Только надо выждать… Пусть он позабудет свою умершую невесту… и тогда…
— Едва ли скоро князь её забудет… Говорят, он так любил эту немку…
— Полноте, генерал, по времени всё забывается, и как ни велико горе, а оно забудется.
Разговор этот между княгинею Лидией Михайловной и губернатором Дмитрием Петровичем происходил за несколько дней до отъезда Гариных в Москву.
И встреча Ирины с князем Сергеем была не случайная — молодая девушка видела, как он пошёл в сад, Ирина тоже поспешила и незаметно, по другим садовым дорожкам, вышла ему навстречу.
— Ирина Дмитриевна, и вы вышли в сад, — проговорил молодой князь.
— Я уже давно, князь, в саду, — солгала Ирина, — неправда ли, какая сегодня хорошая погода!
— Да, но погода скоро переменится, и вместо ясных дней наступят мрачные, скучные.
— Вы, князь, едете в Москву?
— Да, завтра, в Москве пробуду я недолго… Я еду за границу, еду надолго.
— Слышала, князь, слышала… — Молодая девушка тяжело вздохнула.
Князь Сергей заметил это и сказал:
— У вас, Ирина Дмитриевна, тоже есть горе?
— Да, князь, есть большое горе, — тихо ответила красавица.