Я стряхнула с себя остатки одеяла и щепки и увидела, что от рубашки Ярослава остались одни лохмотья. В тот же миг Волк сел рядом со мной и обнял, прикрывая собой. Он едва слышно зашипел, когда я коснулась макушкой больного плеча, и я замерла, боясь пошевелиться.
— Держи, — Даезаэль сбегал на постоялый двор и принес еще одно одеяло.
Я закуталась в него и побрела к зданию, прихрамывая, — в левую ногу очень неудачно вонзилась заноза.
Мы с Ярославом молча сели за стол в общем зале на первом этаже. Хозяин суетливо зажигал свечи в покосившихся светильниках, старательно на меня не глядя.
Даезаэль спустился к нам с целительской сумкой, ловко вытащил занозы из моей ноги и сказал:
— Там тебе жена хозяина приготовила теплую воду, иди, помойся и переоденься. А я пока буду исправлять то, что ты натворила.
Я посмотрела на Ярослава. Хоть на лице у него было обычное отстраненное и холодное выражение, но на висках выступили капли пота, а глаза лихорадочно блестели. Татуировка продолжала светиться. Я прикоснулась к руке Волка и заглянула ему в глаза, втайне опасаясь, что он опять обольет меня ледяным презрением. Но нет, в серебристо-серых глазах Ярослава бушевали эмоции в таком количестве, что я решила последовать совету эльфа и пойти помыться. Заодно и от странного, полного чувств Ярослава, буду подальше.
На натопленной кухне постоялого двора мне удалось — в кои-то веки! — почувствовать себя настоящей аристократкой. Хозяйка постоялого двора и ее дочка, с одинаковыми курносыми носами, постоянно кланяясь и величая меня Сиятельной, осторожно очистили мои волосы от остаток щепок, выкупали в большой лохани, расчесали и даже смазали ссадины ароматным маслом.
— Вот, Сиятельная, не побрезгуйте надеть, — дочка хозяйки протянула мне, словно величайшую драгоценность, шелковое платье. Судя по узорам и вышивке, это было свадебное платье, а судя по едва заметному желтому оттенку ткани — чуть ли не семейная реликвия, передававшаяся по наследству.
— Что ты, — серьезно сказала я. — Я не могу это надеть!
— Но это единственное подходящее платье! — чуть не заплакала хозяйка. — Господин Волк велел, чтобы у вас все было самое лучшее!
Ее дочка чуть ли не силком впихнула мне в руки платье.
Я сомневалась, что у меня, завернутой в простыню, будет столько же величия и авторитета, как у Волка, но все же встала со стула, на котором еще минуту назад предавалась неге, и осторожно повесила платье на спинку.
— Что является лучшим, позвольте мне определить самой? — предложила я. — Я не хочу надевать это платье! Я хочу обычные льняные юбки, сорочку и более-менее приличное платье, только не свадебное!
— Но господин Волк… — начала было хозяйка.
— С господином Волком я сама разберусь! — сказала я.
Женщины переглянулись и поежились. После наших с Волком разборок им придется капитально ремонтировать свой постоялый двор.
— Хорошо, — торопливо сказала хозяйка, а дочь уже убежала за вещами.
Новехонькие нижние юбки, видимо, копившиеся для приданого, тонкая батистовая сорочка — как бы не для первой брачной ночи. Раз господин Волк сказал — лучшее, так ничего не жалко! Мне даже вручили шелковую ленту, чтобы перевязать волосы, и аккуратные туфли, которые мне были велики. Пришлось обойтись толстенными вязаными носками.
Приодевшись, я смотрела на мир веселее. Тем временем, Даезаэль закончил исцелять Ярослава, и аристократ привел себя в порядок. В окружении четверых стражников, облаченных в традиционные цвета Волков, мы отправились к озеру — чтобы, как объяснил Даезаэль, можно было меня в нем искупать в случае выхода магии из-под контроля.
Отряд уверенно передвигался по ночной дороге. Мне не хотелось, чтобы простые солдаты слышали наши разговоры, поэтому я приотстала. Даезаэль натянул поводья и недовольно обернулся. Лицо у него было сонным. Ярослав отреагировал чуть позже, когда сообразил, что не слышит перестука копыт наших коней. Он вернулся, махнув рукой стражникам, чтобы они ехали дальше и вопросительно посмотрел на меня.
— Мы сейчас на территории домена Волков? — спросила я.
— Да… — начал было говорить Ярослав, но Даезаэль его перебил:
— Я, как целитель, запрещаю вам разговаривать друг с другом! Только завтра! Возле озера! Когда мы со стражниками отбежим на приличное расстояние!
— Ты считаешь, что мы с Ярославом не можем поговорить даже на отвлеченные темы, чтобы не причинять вреда окружающим? — уязвленно спросила я.
— Можно оставить при себе то, что я о вас думаю? — просил целитель. — Озвучить это будет неэтично с моей стороны к вам, как к нанимателям.
Я удивленно уставилась на эльфа. Раньше никакие соображения этики не мешали ему костерить нас на все лады. Что-то он этой ночью вел себя все подозрительнее и подозрительнее!
— Отвлеченные темы! — продолжал бурчать целитель, потерев лицо и подергав себя за уши. — Хочешь, Ясноцвета, я тебе кое-что расскажу? После того, как ты благополучно поручила нам заботиться о своем теле в разбойничьем лагере, я тебя исцелил. Между прочим, только что спасшийся из смертельной огненной ловушки!
— Я поручила свое тело? Но ты сам сказал…
— Я думал, что ты благородно не послушаешься, и скажешь: что ты, Даезаэль, ведь я вижу, что тебе нужнее, ты ведь так перенервничал, чуть не сгорел и потерял свои роскошные волосы! Опять потерял!
— Мы все очень тебя ценим, — с крайне серьезным видом сказал Ярослав.
— Вот об этом я узнаю только тогда, когда вы, Сиятельные, мне зарплату выплатите! Пока вы меня никак не цените, а безжалостно эксплуатируете, надеясь, что я сдохну от переработки раньше! Не дождетесь! Я еще обеспечу себе безбедную старость, выставив вам счет за услуги!
Даезаэль внушительно попыхтел, чтобы мы осознали всю степень своей вины перед ценным специалистом, раскаялись и предложили премию.
— И что было дальше? — спросила я.
— Черствые, неблагодарные люди! — горько сказал целитель, испепеляя нас взглядом. Я отмахнулась от жара, а Ярослав чихнул. Ему после моей неконтролируемой магии эльфийское возмущение было как укус комара.
— Гвардейцы Владетеля Кота повязали тех разбойников, которые не успели разбежаться, и что будет с ними — это уже не в моей юрисдикции, — сказал Ярослав, глядя вперед, чтобы Даезаэль не подумал, что мы ведем разговор. — Радочест меня удивил. Где он набрал такой сброд? Большинство из них даже не сопротивлялось! Беженцы из тех доменов, где сейчас идет передел власти. Бедняги.
— У них был выбор, — возразил Даезаэль. — Почему было не прибиться к какой-то деревне и не зарабатывать себе на жизнь честным трудом?
— Если бы Радочест победил, ну мало ли, то те, кто стоял у истоков власти, здорово бы поживились, — вздохнула я. Думая недавно о том, как отбивать домен, если свекор не захочет его отдать по-хорошему, а отец займет выжидательную позицию, я уже прикидывала, во сколько может обойтись такая вот «освободительная армия». К счастью, мне удалось увидеть ее эффективность до того, как я совершила свою собственную ошибку.
— Потом мы вернулись в домен моего отца, — продолжал Волк. — Ваше состояние требовало ухода.
— Почему это вы меня купали, а не поручили это дело служ… — у меня пропал голос. Я какое-то время открывала рот, пытаясь извлечь хоть какой-то звук. Ярослав встревоженно протянул ко мне руку.
— Замечательное заклятие, не правда ли? — самодовольно произнес Даезаэль. — Применяется к больным ларингитом, чтобы они не перетруждали горло. Я же предупреждал, что все выяснения отношений — только возле воды! Только когда я отойду подальше!
Я заскрипела зубами — этот звук мне еще был доступен — и с ненавистью посмотрела на целителя. Премия, как же! Не дождется!
Полностью довольный собой, Даезаэль засунул руки в рукава и задремал в седле.
Солдаты поставили палатки возле большого озера.
— Ты будешь спать со мной, — безошибочно выбрал самую лучшую палатку Даезаэль, проснувшийся как раз вовремя, чтобы отобрать у стражников самые теплые одеяла якобы для Сиятельной. Но я-то знала, кому они на самом деле предназначались! — Я хочу выспаться, а не бояться, что надо мной вспыхнет крыша!
— Хорошо, — согласился Ярослав. — Я и сам не горю желанием портить себе и людям отдых.
Я знаками показала, что хотела бы уединиться, и подойду к палатке позже.
— Ладно, говори, — милостиво разрешил Даезаэль. — Но если я услышу хотя бы звук между вами двумя!..
Он окинул меня многообещающим взглядом, и полез в палатку.
Я, благодарная хотя бы за то, что никто не вызвался меня провожать, сходила в кусты, а потом села на берегу. Вышколенные стражники Ярослава уже улеглись, оставив одного часового, силуэт которого смутно виднелся около стреноженных коней.
Сев на берегу, я стала кидать камушки, глядя, как в лунном свете расходятся круги по воде.
Большинство знакомых мне супружеских пар благородных жили если не в любви, то в мире. Либо родители с детства договаривались о взаимовыгодном браке, и у супругов было время привыкнуть друг к другу. Например, у меня с Мириком, если бы не необъяснимая антипатия моего отца к молодому Дубу, могла бы получиться прекрасная жизнь — без лишних страстей, но со взаимопониманием и крепкой дружбой.
Или же супруги знакомились на каком-то балу, а родители или в спешке увозили чадо от неугодного партнера, или же активно подталкивали их друг к другу. Детей Владетелей, чистокровных аристократов и просто родовитых было достаточно для приятного выбора.
Плюх.
Плюх.
Плюх.
Я вдруг вспомнила, как отец уступал матери в некоторых вопросах, хотя было видно, что он не согласен с ее точкой зрения. Как мать выступала с ним единым фронтом на всех светских мероприятиях.
Плюх.
Плюх.
Неожиданно я вспомнила, как однажды, мать рыдала перед отцом, кидая ему в лицо гневные фразы. Ни он, ни она не заметили, что я спряталась за портьерой. Тогда для меня чуть было не разрушился весь мир — на отца, которого я считала богом, кричала мать. Он нервно расхаживал по комнате, сжимая кулаки. Тоненькая косичка била его по спине, когда он встряхивал головой, еле сдерживая гнев. Тогда вечером мать забрала детей и уехала в южное поместье. Отец был там на следующее утро. Мать приказала закрыть двери поместья, но вечером они уже вдвоем желали нам спокойной ночи