— Ну уж нет, — я пытаюсь отодвинуться, но он удерживает меня на месте, — я не проиграю тебе спор.
Мирослав поднимает глаза к потолку.
— Анна, мы поспорили на то, что ты в меня втрескаешься. Чисто теоретически, я могу оказаться настолько ужасен в постели… что ты выиграешь.
Я подавляю смешок. Однако, интересный заход!
— Предлагаешь проверить?
Он возвращается взглядом ко мне. Я смотрю в темные глаза, обрамленные чернющими ресницами, и на хитрую усмешку, едва тронувшую его губы.
— Предлагаю.
Невообразимо. Потому что я стою и всерьез раздумываю над его предложением. Наглым, причем. Меня еще откровенно пожирает интерес — а какой я увижу реакцию, если скажу «да»? Удивление? Больше ничего в голову не приходит. И что он скажет? «пойдем-ка в ту комнатку»? Это будет фиговое начало. Как вообще люди доходят до секса на одну ночь? Просто врываются в квартиру, начиная с порога раздевать и обсасывать друг друга?
Вообще не понимаю, как они преодолевают смущение. Поэтому я неуверенно усмехаюсь.
— И… прости, как это будет выглядеть?
— Что конкретно? — темная бровь вопросительно изгибается, — наши голые тела друг на друге? Охренительно.
Я прикрываю на секунду глаза.
— Ты издеваешься?
— Немножко, — слышу я смешок, и ладони начинают перемещаться с талии вверх, — упс. А где лифчик?
— В сушке! — сквозь зубы цежу я, — Мирослав! Я еще даже не ответила положительно!
Он с усмешкой притягивает меня к себе. Я чувствую, как наши тела разделяет только ткань одежды. И все. Спасительных миллиметров ткани бюстгалтера действительно больше нет. Боже, насколько же действительно была нужной эта преграда!
— Ты заинтересовалась, я показываю, — произносит он мне на ухо, — или мне начать сильно издалека?
— Было бы неплохо, — я пытаюсь увернуться от его дыхания, которое щекочет мне шею, отчего по позвоночнику бегают мурашки.
— Насколько сильно издалека? С караоке-бара, где мы встретились в темноте? Когда я думал, что еще минутка такого поцелуя, или еще раз ты вонзишь в меня когти — и я прижму тебя к стенке, стяну с тебя джинсы и хрен бы со случайными прохожими, да?
Он внезапно разворачивает меня и впечатывает в стену позади. И прижимает к ней. Ой.
— Хорошее начало, — констатирует Мирослав, и закидывает мою ногу к себе на бедро, — мне идея нравится. Тем более, на тебе сейчас нет джинс. Удобно,— и он дарит мне такую ухмылку, что я понимаю — кажется, у нас разные понятия об «издалека»!
Я запрокидываю голову и открываю рот, чтобы сказать об этом, как меня затыкают поцелуем. Безжалостно. Наши языки встречаются, и я чувствую привкус алкоголя и дождя. Сейчас, похоже, мне припомнят все эти моменты внезапных встреч ртом в людных местах…
Поцелуй чертовски горячий и напористый. Я пытаюсь ответить, подавшись вперед, а Мирослав пресекает эту попытку, вжав собой в стену так, что мне кажется, что еще немного — и он меня раздавит.
— Нихрена, птичка, — чуть хрипло шепчет он, прерываясь и с нажимом проводит по моему бедру пальцами, — сегодня доминирую я. Даже не пытайся… — и он прикусывает мою губу, отчего у меня вырывается стон.
— О да, Анна. Я хочу это услышать еще раз.
Руки проникают под футболку и проскальзывают по животу. А потом добираются до груди. Ладони накрывают ее и легонько сжимают.
Я чувствую первый укол смущения, и неправильности ситуации. Это уже не просто поцелуй... меня разрывают двоякие чувства. С одной стороны, это уже откровенное горячее прикосновение, приятное, между прочим... и с другой — то, что мы переходим какую-то черту.
Я перехватываю его руки за запястья. И встречаюсь с взглядом темных глаз. В них сейчас пылает огонь. Мирослав внимательно смотрит на меня.
— Птичка, — произносит он тихо, — мне прекратить?
Ммм... черт.
— А если я попрошу — ты прекратишь? — интересуюсь я неуверенно.
Он усмехается и дотрагивается кончиком носа до моего.
— А я похож на человека, который добивается своего насилием? — выдыхает он мне в рот, — прекращу в ту же секунду. И даже не обижусь, — ладони перемещаются под моей футболкой, поглаживая спину, — птичка, ты мне просто нравишься, и я думаю не головой, а тем, что у меня в штанах. Не знаю, насколько этот факт оскорбителен для тебя, — он прикасается легким поцелуем к уголку моих губ, — учитывая твоих родителей-священников... — и я чувствую смешок, — но я просто не упускаю шанс побыть твоим личным змеем-искусителем. И попасть в твой личный список грехов, — поцелуи начинают спускаться ниже, — попадешь вместе со мной в ад и будем там предаваться разврату вечность.
Да чтоб тебя...
Я запрокидываю голову, закрыв глаза. Черт. Роль змея-искусителя он отыгрывает на “Оскар”. Наверное, он прав. Может быть, мы действительно идеальное сочетание. Чтобы я когда-нибудь ощущала, как закипает кровь от прикосновений? Впервые. Он будто чувствует, что со мной нужно делать.
— Птичка уже готова? — насмешливо интересуется Мирослав. Я усмехаюсь в ответ.
— Это ты, похоже, уже готов, — сообщаю я. Потому что он удерживает меня, вжимая бедрами в стену, и я явно ощущаю, что кое-кому в джинсах стало тесно. Стоит мне сосредоточиться на секунду на этом ощущении, как и у меня внизу живота все сжимается.
— Удивительно. Ещё с того момента, как я поймал тебя в одной футболке, Анна, — Руки нагло скользят по обнаженной коже, изучая мое тело, — у меня есть идея получше, птичка… и поудобнее. Доя того, чтобы ты умоляла меня оказаться в тебе.
О господи. Этот шепот с грязными намеками отправляет пинком меня в бездну самых скрытых желаний. И пока я наслаждаюсь ощущениями, то абсолютно упускаю момент, когда вдруг под моей спиной оказывается достаточно мягкое покрытие. И я уже принимаю горизонтальное положение. Кажется, мы переместились из коридора в другую комнату.
— Птичка, —усмехается Мирослав, встречая мой взгляд, —расслабься. Помнишь, я говорил об обнаженных друг на друге телах?
Он освобождает меня от футболки, оставив в одном нижнем белье. А потом снимает футболку с себя.
Я думаю, что этот рельеф мышц будет сниться мне до самой смерти. И их плавное, завораживающее движение под контрастными татуировками, которые добавляют какую-то агрессивную сексуальность этому телу.
А потом я ощущаю, как мы соприкасаемся обнаженной кожей, и все мысли вылетают из головы. Я чувствую каждый наш вздох. Мирослав начинает целовать меня, медленно и со вкусом. Я провожу ладонями по гладкой коже спины, сминая ее под пальцами и чуть вонзая коготки. И чувствую нервный выдох.
— Ты из меня выбиваешь остатки самообладания, — хмыкает парень мне в рот. Его пальцы цепляют резинку моего нижнего белья и стягивают его вниз, — не пойдет.
Я чувствую прикосновение внизу, и выгибаюсь от неожиданно горячего желания, которое скручивает мое тело.
— Тебя можно выжимать, — снова хмык на ухо. А когда пальцы проникают внутрь меня, я уже не сдержавшись, издаю стон и вонзаю ногти в него. Он сейчас просто может поиметь меня ими, и я буду кричать от удовольствия.
— Продолжай стонать, — слышу я хрипловатый голос, и он начинает двигать ими внутри. Медленно и слишком возбуждающе, — я остановлюсь, когда ты скажешь, что хочешь меня. Скажешь, птичка.
И он начинает покрывать мое тело поцелуями, продолжая экзекуцию и рукой, и языком. Я чувствую прикосновения губ везде. И легкие укусы. Сдохнуть можно! Посмотрите-ка, сказать ему… одна я должна сходить с ума от желания, будто от него зависит моя жизнь?
Поэтому когда он возвращается ко мне, чтобы снова обменяться поцелуями, я открываю глаза и моя рука проскальзывает к поясу его джинс. А потом сжимает то, что находится ниже. Ого. Призрачная надежда, что в Мирославе можно найти хоть какой-нибудь недостаток, чтобы не пускать мысленно слюни на его тело, разбивается просто в прах.
— Птичка... не закрывай глазки, — Мирослав пожирает меня взглядом, — твой взгляд... черт. Я же сказал, что ты должна произнести мне вслух, — он усмехается, когда чувствует, что я начинаю стягивать с него джинсы, — какая ты нетерпеливая.
Он умудряется свободной рукой перехватить мои руки и завести их мне за голову, прижав к постели. И склоняется ко мне.
— Говори, — шепчет он, коротко целуя меня в губы.
— Пожалуйста... — вырывается из меня. Моя абсолютная беззащитность, и невозможность что-то сделать, и пальцы, которые по-прежнему медленно двигаются во мне, вызывая волны опаляющего желания, лишают меня возможности сказать внятно хоть что-то.
— Что пожалуйста? — издевается он.
— Мирослав...
Он смеется мне в рот.
— А еще раз?
Я закрываю обреченно глаза.
— Да Боже! Я хочу тебя!
Он довольно выдыхает со смешком и ощутимо прикусывает меня. А потом убирает руку, и я слышу шорох. И снова поцелуй. Уже с напором и исступленной яростью. Парень будто пожирает меня, вжимая в постель и заставляя выгибаться под его ласками.
Он освобождается от остальной одежды и приподнимается надо мной на руках, скользнув по моему обнаженному телу взглядом. С таким неприкрытым желанием, что я осознаю — на меня впервые ТАК кто-то смотрит. Когда я встречаюсь с ним взглядом, то понимаю, что сейчас будет.
Он подается бедрами вперед, врываясь в меня и заполняя собой. Я слышу выдох и запрокидываю голову. Мое дыхание сбивается. О нет, это великолепно, просто чертовски. Мое тело явно признает капитуляцию. С каждым медленным движением изгибаясь, желая почувствовать это сильнее и глубже.
Я обхватываю его за шею руками. И чувствую его дыхание на щеке.
— Дьявол, птичка, ты так сжимаешься, — шепчет он мне на ухо, — ты меня с ума сводишь. Я не смогу сдерживаться так.
— Не сдерживайся, — мой ответ вырывается со стоном. Он делает резкое и глубокое движение, вбиваясь в меня.