Будить Женьку, конечно, никто не стал, она проснулась сама. Точнее, это ее маленькая принцесса заставила ее проснуться к обеду. Не торопясь подниматься, Женька медленно обвела спальню глазами, пытаясь понять, что из пережитого было на самом деле, а что – всего лишь кошмарным сном. Похищение Корнея, убийство в гараже, уединенный столик в вокзальном кафе… И Влад, с его сокрушительной вспышкой гнева! Она скосила глаза на его половину кровати. Там было пусто. Он не лег отдохнуть, несмотря на бессонную ночь… или сегодня, после ночных событий, воспользовался для этой цели другой комнатой? Но никуда не уехал, потому что Женька услышала тихие голоса из гостиной. Не торопясь вмешиваться в разговор, она для начала скользнула к двери, чтобы лучше слышать и оценить обстановку. Говорил как раз Влад:
– …а еще у тебя редкий дар! Именно ты и никто другой умеешь сделать так, чтобы я в итоге чувствовал себя законченной сволочью.
– Ну, не совсем законченной, бывают и хуже, – усмехнулся Корней. – И никакой это не дар, просто, кроме меня, тебе мало кто скажет правду в глаза. Одних ты восстанавливаешь против себя, заставляя плюнуть на все и молча отвернуться, а другим затыкаешь рот, тем или иным способом…
– Есть такое. – Влад замолчал довольно надолго. Женька уже хотела выйти к ним, как он вдруг снова заговорил: – Знаешь, после того как Элка мне позволила уехать на поврежденной машине, я завещание переписал. Оставил ей лишь то, чего по закону лишить никак нельзя, потому что она это все равно в итоге отсудит. А все остальное, за вычетом Кристиной доли, по новому завещанию должна будет унаследовать Женька. Я так хочу.
– Светлость… Ну и время ты для этого выбрал!
– А когда мне этим заниматься? Если меня однажды все-таки грохнут, будет уже поздно.
– А сейчас ты своим завещанием подверг Женьку еще большей опасности. Пока все эти типы не переловлены и пока мы не знаем всех мотивов, ради которых они затеяли эту игру… Ты сам подумай! Да если только информация просочится из кабинета нотариуса, Женька может стать первейшим объектом охоты, даже тебя обогнав в этом рейтинге! Ибо что может быть надежнее, чем устранить наследницу еще до гибели завещателя?.. И потом, светлость, что-то ты рано засуетился. Будем надеяться, что тебе еще жить и жить. Я лично сделаю для этого все, что только возможно.
– Сделаешь… – проворчал Влад. – После того как сам лет пять этой жизни отнимешь, своими выходками.
– Ну, как видишь, в итоге-то вышла одна только польза. А в любом деле самое главное – это как раз результат.
– А также цена этого результата…
Женька удивилась: неужели это он про ее телефон, который теперь не следовало включать из-за закачанной в него шпионской программы? Ведь купить новый для него сущая мелочь. И гибель Резакова его вряд ли сильно бы огорчила. А что до них с Корнеем, то они же вернулись, целыми и невредимыми. Однако Корней понял реплику Влада совсем по-другому и резко ответил:
– И поделом тебе! Потому что надо уметь верить тем, кто рядом с тобой.
– Верить, считая в пустой квартире неотвеченные звонки вам обоим? Вот оказался бы на моем месте и сам бы попробовал! Не час, не два, а всю ночь напролет!
– И за всю ночь тебе ничего умнее в голову не пришло, чем вообразить, как мы с Женькой вдвоем развлекаемся? Светлость, хренов ты собственник!.. Знаешь, я все-таки сейчас скажу тебе одну вещь. – Голос Корнея изменился, стал каким-то сухим и жестким. – Не столько ради себя, сколько ради Женьки, раз у тебя хватило ума ее в чем-то подозревать. Но, как говорится, если человек дурак, то это надолго. Так вот, на будущее, чтоб подобные сцены больше не повторялись… Ты помнишь то ущелье, в котором Серега Пивоваров погиб?
– Еще бы. Только с чего ты вдруг именно сейчас о нем вспомнил?
– Помнишь, меня тогда тоже ранило?
– Корней… – голос у Влада оборвался, и он долго молчал. А Женьку вдруг бросило в жар, когда она поняла, какую сокровенную тайну сейчас подслушивает. Впрочем, больше об этом не прозвучало ни слова. Спустя какое-то время Корней нарушил повисшую тишину, просто сказав, как отрезав:
– Поэтому выбрось всю дурь из башки, сколько б и куда мы с Женькой ни пропадали. И еще: если ты хоть когда-то, хоть словом об этом вспомнишь, я дам тебе в челюсть, невзирая на ранги. Все.
– Корней… Но ведь в тот день… Да если б не ты, то меня б сейчас не было!
– Если ты еще помнишь, ты там был не один такой, кого бы могло не стать. И ранить тоже могло любого, куда и откуда угодно. Кому повезло, кому – нет. А теперь закрыли эту тему. Навсегда. И помни, о чем я тебя предупредил, чтобы однажды не пришлось обижаться.
– Твою ж мать! – выдохнул Влад, потом издал какой-то сдавленный рык, вскочил, метнулся по комнате. Дальнейшего Женька уже не слышала. Ее вдруг затрясло, из глаз потоком хлынули слезы. Все, что она успела – это кинуться обратно на кровать и уткнуться лицом в подушку. Корней продолжал быть все тем же Корнеем, что и несколько минут назад, живым и надежным. Но теперь Женьке открылась вся трагичность его глубокой привязанности к Владу и к ней. Ему просто больше некого было любить! И, осознавая эту новость, Женька еще долго не могла успокоиться. А потом, измотанная этими горькими слезами, снова провалилась в сон, забыв про еду.
Второй раз Женька проснулась уже на закате, просто от звериного чувства голода. Накинув халат, она на цыпочках пробралась на кухню, по пути обнаружив, что Влад спит в гостиной. И что, судя по его сопению, он все-таки прикончил ту бутылку с виски.
Закрыв за собой кухонную дверь, Женька включила нижнюю подсветку, распахнула холодильник. И через минуту уже с жадностью вгрызалась в сделанный бутерброд, запивая его кефиром. За первым бутербродом последовал второй, уничтожаемый уже медленнее.
– Проголодалась, Зверек? – Дверь открылась неслышно, и эти тихие слова заставили Женьку вздрогнуть, а Влада – досадливо заметить: – Иногда у меня возникает впечатление, что ты и в самом деле меня боишься.
– Хочешь кефира? – предложила она, не зная, что ему ответить.
– Нет, – сказал он, присаживаясь на стул. Заметив удивленный Женькин взгляд, усмехнулся: – Как видишь, иногда и я могу на кухне сидеть… не в столовой… хотя в армии мы и просто по кочками рассаживались, и даже на земле, считая за счастье саму возможность немного передохнуть. Теперь такие детали вспоминаются нечасто. Но ведь было! И как оно иногда бывает полезно: вернуться в памяти к прошлому. Не знаю, каким бы я сейчас был, если бы не прошел тогда эту школу. Жесткую. Но я не жалею, что, получив повестку, настоял перед отцом на своем и пошел служить. Это был урок на всю жизнь. Я до сих пор еще по нему делаю переоценки.
Женька ничего не ответила, понимая, что он сейчас просто хочет высказаться. Излить ей, как близкому человеку, если не все, то хотя бы часть своего душевного гнета.
Подтверждая ее догадку, он протянул к ней руку:
– Иди ко мне, Зверек.
Он усадил ее к себе на колени и обнял, непохожий сам на себя. Женька не удивлялась, зная причину. Обвила его рукой за шею, прижалась к нему щекой.
– Женька, ты меня любишь? – спросил он вдруг, после долгой паузы.
– Очень, – ответила она просто. – У меня ведь больше никого и нет в этой жизни, кроме тебя.
– И Корнея, – подсказал Влад.
– И Корнея, – повторила она как эхо, даже не думая отрицать очевидное.
– А к нему ты как относишься? Только честно?
– Как к родному. Тоже люблю, но совсем не так, как тебя… – Женька задумалась, потом, все еще находясь под впечатлением от пережитого скандала, решилась спросить: – Влад, а сколько раз ты поднимал на него руку? Во время таких вот пьяных стычек, какая была сегодня?
– Я?! На него?! Ты с ума сошла?! Или просто не знаешь, чем я ему обязан. Он же в армии был моим наставником, моим инструктором по выживанию. Моим щитом, благодаря которому я уцелел. Поэтому… да, я могу его послать, могу даже отпихнуть, если совсем доведет до ручки. Но не больше того. Так что ты меньше верь его провокациям. Он вообще не из той породы, с кем можно руки распускать. И дело даже не в том, что может дать сдачи. Просто есть люди, которые сами всем своим видом располагают к тому, чтобы их постоянно шпыняли. А есть такие, при виде которых это даже в голову не придет. Даже в пьяную. И дело тут не в габаритах, не в социальном статусе, не в деньгах. Нет, все заключается в самом человеке. Поэтому успокойся, заступница. Никто твоего Корнея не тронет. Я сам за него кому угодно глотку перегрызу. А теперь тоже хочу тебя спросить. Вот если бы я прямо завтра вдруг разорился, подчистую, ты кого бы из нас двоих тогда выбрала?
– Я свой выбор уже сделала, три года назад, – резко ответила Женька, глубоко задетая и его вопросом, и – особенно! – уточнением. Выпрямилась, убрав с его шеи руку, и даже хотела встать, но он ее не пустил.
– Мне важно знать, Жень. Я уже не раз пытался от тебя добиться, почему ты со мной. – Привыкший быть хозяином жизни, он задал свой вопрос так, что тот прозвучал скорее как требование ответа. Но по его взгляду и по тому, как он сжал ее руку, Женька вдруг поняла: его действительно волнует то, что он может сейчас услышать. Даже несмотря на то что он недавно узнал о Корнее. А может быть, он просто не мог осознать эту новость и не хотел ее брать в расчет…
– Так до тебя до сих пор и не дошло, что я не продаюсь, – сказала она с укором.
– Ну а что тогда тебя держит? Именно возле меня? Ведь если откинуть бабло, то Корней меня по всем параметрам превосходит.
– Честно говоря, да, – собравшись с духом, ответила Женька. Почувствовала, как Влад напрягся, услышав это признание. Но продолжила: – И не только тебя, но и любого другого. Только вначале мне встретился ты. Ворвался в мою жизнь, потом в душу. И все.
– Что «все»?
– Просто – все. Я не знаю, как еще это тебе объяснить. – Для Женьки очень понятными были два слова: «Просто люблю». Но как передать их смысл человеку, который на жизненном опыте привык почти во всем видеть материальную подоплеку? Что его окружало, за редким исключением из правил? Напускное подобострастие персонала, расчетливые др