Она хотела задать ей более конкретный вопрос: Володя хотел, чтобы мы встретились? Поближе познакомились, породнились? Но не посмела. Она и так много наговорила.
– Ну, что ж… – Галина встала и закрыла по-хозяйски окно, – Мне пора. Телефон мой ты теперь знаешь, если что – звони. Да, кстати, ты где живешь-то здесь?
– У подруги, – не моргнув глазом, ответила Женя. Ну не рассказывать же ей, как она поселилась в отель-близнец, практически считая его своим.
– Может, тебе деньги нужны? Ты же сказала, что у тебя украли документы, деньги…
– Нет-нет, деньги мне прислали, с документами разберусь…
Вот теперь Жене хотелось, чтобы Галина поскорее ушла. Ей было почему-то стыдно за то, что она перед этой женщиной доверчиво раскрылась, как раковина-беззубка.
Галина между тем подошла к Жене и обняла ее.
– Звони, если что понадобится, да и просто так звони. Вот прямо завтра и позвони, хорошо?
Галина ушла, Женя в окно увидела, как она села в свою ушастую черную машину и уехала.
На пороге появилась Мика.
– Ты все поняла? – спросила она, гневно сверкая своими глазищами.
– В смысле? Что именно?
– Да это же она и есть – та самая наследница!!!
27
– Представляешь, он ходит за нами по пятам. Куда мы с детьми, туда и он, – вполголоса говорила по телефону Татьяна Борисова мужу. – Я, конечно, понимаю, что это неплохо, что нас охраняют и что я должна чувствовать себя в безопасности, но я не чувствую!
Татьяна оглянулась, и в зеленом воздушном потоке солнечного леса увидела черную мужскую фигурку – приставленный к ним человек Седова, следующий за ними по пятам по лесной дороге, заметно отстал.
Машенька и Ваня носились друг за другом, и солнечная рябь играла в их светлых блестящих волосах. Они хохотали, визжали, и им не было никакого дела до взрослых, до их проблем и страхов. Правда, иногда, особенно вечерами, они грустили, звали маму, папу, просили, чтобы Татьяна позвонила им по телефону. Татьяна рассказывала им сказку о том, что у мамы работа и что она скоро приедет, а папа – папа улетел на небо, потому что его позвал Боженька. Ничего другого Татьяна придумать просто не могла.
– Но это все же лучше, чем если бы ты была одна, без охраны, – испытывая непонятно почему чувство вины перед женой, отвечал Борисов, – Сегодня Седов обещал сам приехать к тебе и дать телефон, по которому ты могла бы говорить с Женей.
– Ты серьезно? Правда? Ну наконец-то! – с облегчением выдохнула воздух Татьяна и вдруг, окончательно осознав новость, уже по-настоящему обрадовалась, да так, что даже заплакала.
Борисовы заимели по отдельному телефону с новыми сим-картами, оформленными на знакомых, чтобы разговаривать, и, горько усмехаясь, называли себя шпионами.
– А как там, в магазине?
Под магазином Татьяна подразумевала «залетаевский» огромный бизнес, который теперь контролировался ее мужем.
– Как Румянцев, справляется? Вы с ним ладите? – Она почти каждый день задавала одни и те же вопросы, и когда Григорий отвечал ей, что все в порядке, она на время успокаивалась, но потом, с трудом представляя себе весь объем работы и, главное, ответственности, что легли на плечи мужа, снова начинала переживать.
– Петя – молодец, большая умница. Уверен, что, когда Женя вернется, она оценит и его организаторские способности, и повышенное и такое редкое сейчас чувство ответственности, и его искреннее желание помочь ей. Такой скромный человек, в отличие от Кирилла… Ему характера, конечно, не хватает, твердости, что ли…
– Хоть бы Женя поскорее вернулась, у меня уже нервы ни к черту.
И эту фразу Татьяна повторяла постоянно, словно, озвучив свои чувства, она могла надеяться хоть на какое-то облегчение.
– Но знаешь… Прямо не знаю, как и сказать… – вдруг продолжил Григорий, и это вместо того, чтобы уже свернуть разговор. – Румянцев постоянно общается с каким-то Олегом. И когда я, к примеру, вхожу в его кабинет, он тотчас прекращает разговор и сидит, таращаясь на меня, словно его застали врасплох, моргает глазами.
– С Олегом? И что?
– Как что? Олег – так звали сына Володи, помнишь, я тебе рассказывал.
– Да мало ли Олегов на свете… А краснеет он потому, что отвлекается на личные разговоры, вместо того чтобы работать, а поскольку ты его шеф, во всяком случае, пока, вот он и волнуется…
– Как-то все это неубедительно, – отозвался Григорий, – Ладно, разберемся. В конце концов, у нас есть служба безопасности, я поговорю с начальником, пусть пробьют номер, по которому Румянцев постоянно названивает, узнаем, что это за Олег.
– Ну хорошо, дорогой. Нам уже пора возвращаться, скоро обед. Накормлю наших котят и уложу спать.
Поговорив с женой, Борисов вышел из огромного прохладного склада «Бони», где они с охранником проверяли установленные повсюду видеокамеры и, пробежав по плавящемуся на жарком солнце асфальту, сел в машину, включил кондиционер.
«Знал бы ты, Володя, что здесь творится после твоего ухода, – подумал он с грустью, глядя на сверкающий на солнце гигантский стеклянный купол склада, – Оставил на Женьку весь свой бизнес, детишек… Рановато ты ушел, друг. Говорил я тебе, поезжай в Израиль, я ведь уже и с доктором договорился, сделали бы шунтирование, и жил бы себе спокойно еще много лет. Времени у тебя не было…»
Почти каждый вечер он встречался с Седовым. Поскольку Жени не было, только он мог ответить на какие-то вопросы, связанные с семьей Залетаевых. А Седов точно не сидел сложа руки. Он работал одновременно над несколькими версиями, все тщательно проверял, куда-то ездил, звонил, отправлял куда-то своих людей, а теперь вот перед подругами Жени, которых подозревал, как и вообще всех вокруг, играл роль доброго ангела, который взял под свое крыло ее детей.
– Вот, смотри, Григорий Сергеевич, только внимательно…
И Седов развернул к Борисову ноутбук, на котором он увидел часть залетаевского дома, охранную будку, ворота и человека в черном капюшоне, который выбегал из калитки.
– Где вы нашли это видео?
– Нашли вот, – уклончиво ответил ему следователь. – Этот человек стрелял в детской. Вы узнаете его? Он хотя бы кого-нибудь вам напоминает?
Борисов просмотрел видео несколько раз. Высокий, крупный мужчина. Если бы Залетаев не умер, он принял бы того человека за него! Очень уж похож.
Он поделился своими впечатлениями с Седовым.
– Но Залетаев мертв.
– Вот точно его рост, комплекция… Правда, он бейсболки не носил. Не любил вообще головные уборы.
Борисов и сам ужаснулся тому, что сказал. Да при чем здесь вообще Залетаев?!
– А его сын, Олег, мог быть такой же комплекции?
– Наверное, я не знаю…
– Он пропал в Сербии, давно… И если он жив, то уж у него точно был бы мотив, сами понимаете.
– Да, жаль, что совсем не видно лица… – вздохнул Борисов. – Надо же, даже видео имеется, но этот капюшон… Он и голову наклонил, чтобы его никто не увидел. Зараза!
Седов набрал номер и протянул телефон Борисову.
– Можете поговорить с Женей, если, конечно, ее подруга, которой принадлежит телефон, сейчас рядом с ней…
Борисов, волнуясь, схватил телефон. И когда после длинных гудков услышал голос Жени, его словно отпустило. Жива и здорова.
– Женя, дорогая, привет! Как ты?
– Дядя Гриша! – услышал он ее радостный возглас, – Господи, как же я рада! Как Машенька, Ванечка?
– Успокойся, все в порядке. Приедешь, не узнаешь их! Поправились, загорели! В санатории есть бассейн для детей, они там плещутся каждый день! У нас жара стоит… Все прекрасно! А ты? Ты как?
– Я занимаюсь делами, потом расскажу в подробностях… Не уверена уже, что правильно поступила, уехав, но будем надеяться, что все наладится… Я в Варне, мне надо убедиться, что… Ладно, все потом. Потом. Чтобы не сглазить! Господи, как же я соскучилась по детям, по вам, по своему дому, по Москве! Очень надеюсь, что Седов разберется, найдет этого гада…
Седов сделал ему знак, и Борисов свернул разговор, попрощался с Женей.
– Вы пришлите мне последние фотографии детей, можно короткие видео, я в скором времени встречусь с Женей и покажу их ей.
– Да-да, конечно! Снимков полно! Моя жена, Татьяна, постоянно их фотографирует. Ну ладно, Валерий Николаевич, пойду я. Жаль, что не мог помочь, не узнал в этом черном капюшоне никого… Да и как там узнаешь? И спасибо, что дали поговорить с Женей. Хоть голос ее услышал.
Он ушел, Седов снова включил видео. У него уже в глазах рябило, но как бы он ни увеличивал фрагменты с изображением человека в черном, разглядеть лицо было невозможно.
Получается, что он приедет к Жене в Варну с пустыми руками, не считая, конечно, временного удостоверения личности и денег, которые ему великодушно одолжила свояченица втайне от его жены.
Еще там, на юбилее в кафе, он поймал себя на том, что никак не может вспомнить промелькнувшую почти гениальную мысль, которая на мгновение озарила его, но тут же и исчезла. Такое с ним изредка случалось, и тогда он места себе не находил, пытаясь вспомнить последовательность размышлений и ассоциаций. И главное в подобных случаях – это не опоздать, реанимировать мысль, идею, логический мостик, не упустить возможность воспользоваться ею.
На столе заерзал телефон, на дисплее высветилось имя «Вика». Няня Жени. Тоже, наверное, хочет узнать, как там продвигается расследование.
– Да, Вика… – с усталым вздохом произнес он, и в ответ услышал громкие влажные всхлипывания. – Что случилось?
– На нас напали! – рыдала она в трубку, – В больнице, где Катя… Избили!
– В какой больнице?
Вика, завывая, сообщила адрес больницы.
В больнице его уже ждали и проводили до палаты в отделении травматологии, где, по словам Вики еще в их последнюю встречу, лечилась от мужниных побоев Катя.
В палате он нашел обеих. Катя с почерневшим лицом прижимала к лицу уже успевшую пропитаться кровью марлю. Возле окна на стуле сидела с забинтованной головой Вика. Увидев Седова, она бросилась к нему, как к родному, прижалась и, обхватив его руками, уже по-настоящему, в голос, разрыдалась.