– Ну ладно. – Люси улыбнулась. – Я не скажу.
– Но ты так думаешь.
Женщины вдруг рассмеялись. Вивиана почувствовала, как нервное напряжение спало. Она сделала последний глоток вина и поморщилась:
– Что это было, Люси? Просто отвратительно.
Люси только усмехнулась и налила вина еще Вивиане в кружку.
– Я говорила вам, это вино тети Эффи из одуванчиков.
– Одуванчики? Как, эти... мелкие цветочки? И никаких фруктов?
Люси покачала головой и пояснила:
– Только цветочные головки с водой, дрожжами и сахаром. И еще апельсиновый и лимонный сок.
Вивиана сочла это ужасающим, но в то же время удивительно смешным. Она понюхала вино и отодвинула кружку в сторону.
– Нет, больше не могу. Люси снова улыбнулась:
– По крайней мере ваш нос все еще чувствует, мисс. Ничего серьезнее не случилось?
– Нет, – тихо ответила Вивиана. – Не случилось.
Но это было неправдой. Случившееся принесло ей страдания.
Люси по-прежнему пристально смотрела Вивиане в лицо.
– Что же случилось с вашим носом, мисс? Это был несчастный случай?
Вероятно, Вивиана выпила немного больше этого странного одуванчикового вина, чем следовало бы. А ей так надоело притворяться, что это был счастливый брак.
– Это зависит от того, что ты считаешь несчастным случаем, – ответила она.
По выражению лица Люси Вивиана поняла, что сказала лишнее. Она не желала и не заслуживала чьего-либо сочувствия. Даже Люси.
– Это был ваш муж, мисс? – осторожно спросила Люси. – Джианпьеро? Если он, то я рада слышать, что он умер.
Вивиана ничего не ответила, а только пододвинула стул ближе к столу.
– Люси, я хочу кое-что рассказать тебе о моем муже. И после этого не желаю когда-либо еще снова говорить об этом.
– Как пожелаете, мисс, – ответила Люси. – Я не из тех, кто лезет не в свое дело, надеюсь, вы это знаете.
Но Вивиана была не права, оставляя это дело на долгие годы без объяснений. Люси была хорошей и достойной доверия служанкой... другом. Если бы она была болтлива, то она давным-давно рассказала бы все, что знала.
– Джианпьеро был патроном моего отца, Люси, – начала Вивиана. – Ты знаешь, что это значит?
Люси согласно кивнула.
– Он деньгами поддерживал осуществление творческих планов моего отца, – продолжала Вивиана. – Он имел огромное влияние в Венеции, как и во всей Европе. В мире оперы Джианпьеро решал, кому есть, а кому голодать. Ты понимаешь?
– Это как управляющий или дворецкий? – спросила Люси. – Он мог нанять или выгнать?
– Что-то в этом роде. Мы жили на вилле на краю его имения. Со временем Джианпьеро начал оказывать мне особое внимание. Он... он дал понять, что желает сделать меня своей любовницей. Я была в ужасе, как и мой отец. Это создало трещину в отношениях Джианпьеро и отца.
– О, похоже, он был тухлым яйцом, мисс, – сердито заметила Люси.
– Тухлым яйцом? – переспросила Вивиана.
– Это такое выражение, мисс, – пояснила Люси. – Он был отвратительным типом.
– Отвратительным, да. Он мог быть таким. И в то же время он, если бы захотел, мог бы очаровывать даже птиц, и они слетались бы к нему. Но мой отец оберегал меня. Когда Джианпьеро начал требовать, чтобы я ответила на его... его чувства, отец отослал меня и попросил лорда Чесли помочь мне найти место в английской опере.
Люси снова кивнула.
– И вот тогда вы и пришли ко мне, – сказала она. – Я всегда знала, мисс, что вы чем-то угнетены.
– Да, Джианпьеро страшно рассердился. Как только он узнал, что я уехала, он попытался разорить отца, но папа проявил упорство. Наконец, спустя много месяцев, они вроде бы помирились. Джианпьеро предложил брак. Папа предоставил право решать мне.
– Да, и это, кажется, было наилучшим выходом. Не так ли, мисс?
– Это позволило моему отцу вернуться к любимой работе, – ответила Вивиана. – Я вернулась домой и сказала Джианпьеро, что жду ребенка. Я думала, что так или иначе, сказав правду, я покончу с этим.
– Но сказали ли вы ему о лорде Уинвуде, мисс?
– Я лишь сказала, что это был богатый англичанин, – тихо проговорила Вивиана. – Джианпьеро пришел в ярость, однако все же женился на мне. А теперь он мертв, поэтому я не вижу смысла жить прошлым. Или я не права?
– Все же мне жаль ваших детей, мисс, – заметила Люси. – Мои малышки так любят своего отца.
– Мои дочери редко видели Джианпьеро, – равнодушным тоном проговорила Вивиана. – Он не любил детей.
– Но он заботился о ребенке, которого вы носили. Он выполнял условия сделки, по крайней мере таким образом.
Вивиана заколебалась.
– В конце – да. Люси приподняла бровь:
– Что вы имеете в виду, мисс, сказав «в конце»?
Вивиана сглотнула и оглядела чистенькую кладовку, мысленно удивляясь тому, что произнесла вслух. Но Люси была единственным человеком, который знал правду, а Вивиана могла бы сойти с ума, если бы продолжала держать все это в себе.
– Как только мы произнесли наши свадебные обеты, Люси, он отослал меня на виллу на юге Франции. И там он мне сказал, что, если родится мальчик, он откажется от него и оставит на воспитание монахиням.
– О, мисс! Нет.
Вивиана продолжала смотреть в глубину кухни.
– Он держал меня там все время до рождения ребенка, – шепотом проговорила она. – Потому что ему была невыносима мысль о том, что сын другого человека наследует его богатство и титул. Видишь ли, я не подумала об этом. Я была так наивна. Я не из знатной семьи. У нас для защиты нет династии. И поэтому, Люси, я провела последние семь месяцев беременности на коленях, моля Бога о дочери. Мне повезло. Бог оказался очень добр.
Некоторое время Люси молча смотрела в свою кружку с вином.
– Да, добр, – сказала наконец она. – Бессмысленная человеческая злоба не перестает удивлять меня, мисс. Мне очень вас жаль. Искренне жаль.
– Не надо жалеть, – ответила Вивиана. – Случилось так, как ты часто говорила, Люси. Сам стелешь себе постель, сам в ней и спи.
Люси улыбнулась:
– Что-то в этом роде, мисс.
За окнами послышался топот копыт и скрип колес.
– Это, должно быть, первая карета выехала из конюшен, мисс, – пояснила Люси. – Леди Шарлотты, по-видимому. Вам лучше подняться наверх, а то они вас скоро хватятся.
Женщины стояли, в нерешительности глядя друг на друга.
– О, Люси! – наконец сказала Вивиана. – Я превратила в руины свою жизнь? А теперь еще свалила ее тяжесть на тебя, и даже не знаю зачем.
Люси слегка коснулась руки Вивианы.
– Это не руины, мисс. Вам тяжело пришлось, вот и все. Иногда такова участь женщины, и...
Стук в дверь не дал им договорить. Доктор Гулд просунул в комнату голову:
– А, вы все еще здесь, графиня Бергонци! Я наложил три шва на палец Бекки, и все будет хорошо. А сейчас я слышу, наше присутствие требуется в гостиной. Его сиятельство собирается сделать какое-то важное объявление.
Вивиана изобразила на лице улыбку и поспешила к доктору.
– Важное объявление? – весело переспросила она. – Как интересно! Что это может быть?
Глава 12,в которой графиня Бергонци снова солгала
На следующий день Вивиана отправилась на верховую прогулку. Она шла по коридору к задней двери дома, раздраженно похлопывая по бедру хлыстом. Она провела утро, напрасно ожидая, когда пробьется сквозь облака солнце, которое так и не появилось, и гостя, который так и не приехал. И тогда она решила покататься верхом; пронестись быстрым, отчаянным галопом, невзирая на серое, унылое небо и выпавший снег.
Однако едва Вивиана успела спуститься с холма, как увидела Куина. Он появился из-под тени деревьев там, где конная тропа выходила из леса. Он был один, на своем большом гнедом жеребце, который, застоявшись на конюшне, все еще тряс головой. Значит, Куин приехал прямо из Арлингтон-Парка, подумала Вивиана.
Она смотрела, как Куин погладил коня рукой, пытаясь успокоить, затем ловко спрыгнул на землю и отдал поводья одному из грумов Чесли. Теперь уже не уедешь, подумала Вивиана. И не было смысла искать безопасности в доме. В четырех стенах, среди роскошной мебели, создававшей особую атмосферу, Куин все равно останется таким же большим и таким же страшным.
Но она, Вивиана, как-нибудь справится с Куином Хьюиттом и его вопросами. Вивиана не могла допустить, чтобы он довел ее до такого состояния, в котором она находилась вчера. Она остановилась и ждала.
Куин увидел Вивиану, как только отошел от конюшен, и стал подниматься по холму. В простой шерстяной амазонке и кокетливой шляпке она была, как всегда, прекрасна и обольстительна. Он зашагал по тропе торопливо, еще не уверенный в разумности своего решения, но полный решимости исполнить его.
Они договорились: «один только раз». Но Куину недостаточно было одного раза. Он хотел обладать Вивианой и решил или добиться этого, или избавиться от нее. То, что было вчера – пустая светская болтовня и притворство, что между ними ничего больше нет, – не могло продолжаться. Было. Многое. И если Вивиана настойчиво это отрицала, то она была лгуньей или хуже того – соблазнительницей.
Куин не считал ее ни тем, ни другим. Он начинал подозревать, не скрывает ли она от него что-нибудь, но что? Он видел в Вивиане холодность и отчужденность, что ему не нравилось и не хотелось признавать. Даже его сестра, кажется, не знала, что у Вивианы на уме, а он утром с пристрастием допросил Элис.
Только в его объятиях Вивиана становилась сама собой. Когда между ними рушились все преграды, она снова превращалась в девушку, которую он любил. Следовательно, надо держать ее в своих объятиях. И в своей постели. Куин намеревался сделать то, что должен был сделать десять лет назад. Он решил жениться на Вивиане. И его совсем не волновало, какой ценой заплатит он за это. Он не боялся, что вызовет бурю негодования в Арлингтон-Парке или его мать хватит апоплексический удар.
Еще издалека Куин заметил, что Вивиана нервно похлопывает хлыстом по юбке своей амазонки и подозрительно поглядывает на него.