гратиона сломит лишь смерть его сыновей. Я не хотел убивать ту женщину! Я хотел убить только вас двоих, чтобы он узнал как больно терять близкого и дорогого человека! Вы отобрали её у меня!
Тимур не сдержался и с силой нанёс удар здоровой рукой по голове этого ничтожества.
— Скотина! — взревел Тимур, а потом зашипел уже от собственной боли в плече.
— Полегчало? — спросил я его, когда он отошёл от мычащего и скулящего тела.
— Да, — сказал он.
Я приблизился к парню, лицо которого после избиений выглядело как кусок отбивного мяса, и спросил:
— Кто ещё знает об Алле и её махинациях?
Он молчал и пускал кровавые пузыри. Я не сдержался и схватил мразь за волосы, и поднял его голову.
— Отвечай! — взорвался я. — Отвечай или клянусь богом, я своими руками вырву твои глаза и твой язык!
— Ни… кто-о-о… — пробормотал он. — Никто… не знает…
Отпустил брезгливо его голову и протянул руку в сторону Стаса.
— Пистолет. Дай мне пистолет.
— Дим, ты уверен? — спросил меня Тимур.
Я обернулся к нему и сказал:
— Моя жена из-за него лежит сейчас на операционном столе. Рана серьёзная… Мои дети могут остаться без матери, я без любимой женщины! И эта мразь не смеет жить на этом свете. Я не бог, Тимур, чтобы решать, кому жить, а кому нет, но судьёй я могу быть. И приговор для этой мрази только один…
Я без сожалений нажал на курок.
— Смерть…
— Если бы ты начал сомневаться, то тогда бы я убил его. Лишь поэтому я спросил, уверен ли ты…
Я посмотрел в лицо Тимура и кивнул.
— Уничтожьте тело, — сказал я Стасу и вернул ему пистолет.
Тот молча принял мой приказ и начал давать распоряжение своим людям.
Раздался телефонный звонок.
— Это Баграт, — сказал я Тимуру и принял вызов. — Говори, Баграт…
— Настенька… Она жива, Дима, — произнёс сквозь слёзы Баграт. — С ней всё будет хорошо. Как гора с плеч…
— Спасибо… Спасибо…
Тимур обнял меня здоровой рукой, а я не смог сдержать слёзы.
— Она жива, Тимур. Всё теперь будет хорошо.
— Я знал, что Настя справится. Она не могла оставить наших сыновей, Дима. И тебя не могла…
Я посмотрел на него и сказал:
— Прости, если что-то было не так, Тимур.
— Давно уже простил.
Когда мы ехали в автомобиле, возвращаясь назад в больницу, Тимур неожиданно произнёс:
— Знаешь, я очень горд, что ты будешь растить моего сына. Будь ему хорошим отцом, Дима. Как твой отец был для тебя.
В его голосе слышалась горькая печаль.
— А кто сказал, что ты не будешь своему сыну отцом? — спросил я у него.
Тимур удивлённо на меня посмотрел и затаив дыхание, поинтересовался:
— Что ты имеешь в виду?
Улыбнулся ему устало и сказал:
— Моим сыновьям необходим крёстный отец.
Тимур расплылся в улыбке, а потом и вовсе рассмеялся.
— Значит, я тоже буду отцом! И отцом твоего сына тоже?
— Именно так, Тимур. Именно так.
— Чёрт, Дима! Чёрт… Я сейчас так счастлив! Спасибо, брат… Спасибо, что не оттолкнул…
— Ты — мой брат, Тимур. Моя родная кровь, моя близкая душа, частичка меня. И я рад, что мы с тобой стали отцами, пусть даже и в такой необычной ситуации.
ЭПИЛОГ
В начале июня Тимур Багратионович Сарбаев стал крёстным отцом Егора. А Денис, муж моей подруги Маши, стал крёстным отцом другого моего сына Германа.
Крестили мы малышей в православном Кафедральном Соборе Успения Божией Матери и всех Святых в Лондоне. Машка волновалась больше всех, потому что именно её муж удостоился чести быть крёстным Германа, и потому Манюня пилила мозг своему мужу, напоминая, что и как он должен делать во время крещения.
Лиза и Наталья держали на руках моих мальчиков и рассказывали истории о своих детях.
Дима, мой муж, казалось, был расслаблен и не волновался ни о чём. Он переговаривался о чём-то незначительном с Тимуром, Багратом и моим отцом.
Я смотрела на своего мужчину и радовалась, что он повстречался на моём пути.
Немного грустно мне было лишь от того, что нашлись люди, которые пытались разрушить нашу семью. Та трагедия чуть не унесла мою жизнь, но слава богу, всё обошлось.
Шрам от пули остался на моей груди и спине в напоминание о том, что жизнь непредсказуема. Необходимо ценить каждый прожитый день, каждый миг, и проводить больше времени со своими близкими.
Диму тоже затронула та трагедия. Седые волосы и новые морщины всего лишь мелочь, я знаю, что глубокие шрамы остались на его душе. Иногда он подрывается среди ночи и будит меня, чтобы убедиться, что я рядом с ним. Ему часто снятся кошмары, в которых я погибаю… Но я верю, что скоро кошмары уйдут…
Никто кроме меня и самого Димы не знает, как сильно он испугался в тот день. Испугался потерять меня.
Дима почувствовал мой взгляд и повернулся в мою сторону.
Его глаза засветились любовью, а губы медленно расплывались в счастливой улыбке. Я послала ему воздушный поцелуй.
Ко мне подсела Улька и толкнула плечом.
— О чём задумалась, подруга?
Улыбнулась ей и сказала:
— Задумалась о том, что всё стало очень хорошо и правильно.
Она пожала плечами.
— А по-другому и быть не могло. Знаешь, я даже по-доброму тебе и Машке завидую. Вы ведь и правда обе такие счастливые… Вот думаю, может и мне податься замуж?
Я рассмеялась.
— А как же твои стандарты, Уль?
— Да ну их, Насть, — махнула она рукой. — Честное слово, чем больше мужик подходит под мои стандарты, тем больше он меня бесит. Слушай, может, это я какая-то неправильная или вовсе бракованная?
— Не говори ерунды, Уль. Ты очень красивая, умная и замечательная женщина. И где-то тебя ищет твой один-единственный…
— Так сколько меня уже можно искать-то? — вздохнула она и всплеснула руками.
Вошёл батюшка и начался ритуал крещения.
Слова древней службы разносились под каменными сводами, и сквозь цветные витражи било яркое летнее солнце, словно благословляя двух маленьких деток и их крёстных отцов.
Ко мне подошёл Дима и крепко прижал к себе, а я подумала о том, что для меня и Димы всё только начинается. Нас ждёт впереди очень долгая и счастливая жизнь.
КОНЕЦ