Идя по в прошлом широкой, а теперь заваленной булыжниками и прочим мусором улице, он внимательно оглядывался по сторонам. Яхико сам не знал, что ищет, просто надеялся, что случится чудо и подсказка попадётся на глаза сама собой — главное не пропустить её.
Солнце уже почти скрылось за холмами, бросая последние лучи на руины селения. Побродив какое-то время между домами, наудачу заглянув в некоторые из них, Яхико решил, что лучше будет сейчас устроиться на ночлег и как следует выспаться после долгого дня, проведённого в пути. Вернувшись на центральную (этот вывод он сделал, исходя из её ширины) улицу, шиноби прошёл по ней до самой реки, где на относительно неплохо сохранившейся площади располагался небольшой храм. Бросив рюкзак у его стены, Яхико насобирал сухих палок и развёл костёр; в этой местности никто не жил уже много лет, разбойники сюда не заглядывали, и опасаться путнику было нечего.
Просто посидев какое-то время у костра, отдыхая, Яхико только собрался было зажарить пойманную чайку, на свою беду прилетевшую с не такого уж и далёкого моря, как вдруг с другого края площади донёсся подозрительный шорох. Шиноби насторожился. Отложив в сторону свой несостоявшийся ужин, он поднялся на ноги и огляделся, полагая, впрочем, что потревожил его пробегавший мимо зверь.
Каково же было его удивление, когда из-за наполовину обвалившейся стены дома вышел старик с совершенно белыми волосами и в тон им длинными усами и бородой.
— Доброго вам вечера, — учтиво поздоровался Яхико. — Если хотите, присоединяйтесь ко мне у огня…
— Советую тебе поскорее затушить костёр, — перебил его незнакомец, складывая руки на груди, пряча кисти в широких рукавах плаща. — Этот храм посвящён духу реки, и не думаю, что дух в восторге от открытого огня.
— Прошу прощения, — виновато проговорил Яхико; быстро сложив печати, он загасил огонь небольшой струйкой воды.
— То-то же, — проворчал старик, но всё-таки подошёл ближе. — Кто ты такой? На бандита вроде не похож, да и красть тут всё равно уже нечего.
— Я не бандит, — поспешил заверить его Яхико. — Я путешественник.
— И что ты здесь забыл, путешественник? — подозрительно спросил старик.
— Искал ответы, — честно сказал он.
Колючий взгляд старика немного смягчился.
— Это правильно — искать ответы, — провозгласил он тоном мудреца. — Но почему именно здесь?
— Понимаете, — начал Яхико; чутьё подсказывало, что этот старик может оказаться той самой зацепкой, которую он так долго искал, — я отправился в это путешествие, потому что моему близкому другу нужна помощь. Я не смог найти ответы нигде, поэтому решил отправиться в то место, где некогда жил его клан.
— Твой друг — Узумаки?
— Да.
Незнакомец прикрыл ненадолго глаза, задумчиво пошевелил усами, а затем вновь посмотрел на озадаченного его реакцией шиноби.
— Иди за мной.
Начиная всё больше и больше недоумевать по поводу происходящего, Яхико подхватил свой рюкзак и последовал за стариком, уже поднимавшимся по оббитым ступеням храма. Подняв взгляд, Яхико увидел над входом водоворот — символ клана Узумаки.
— А дух реки не будет против, если я войду? — не удержавшись, поинтересовался он.
— Не будет, ты ведь со мной, — отозвался его спутник. — Да и потом, ты друг шиноби из нашего клана, а значит, в Узушио тебе рады.
— Вы из клана Узумаки? — спросил Яхико, поспешно нагоняя старика; теперь он различил на спине его плаща в точности такой же символ, как и над дверями храма.
— Да, — не оборачиваясь, ответил старик, просочившись между полуприкрытыми створками в главный зал святилища.
Последовав за ним, в тот момент, когда переступал порог, Яхико на миг ощутил себя так, словно проходил сквозь холодную завесу водопада. Скосив на него взгляд, незнакомец пробормотал: «Ты смотри, не наврал», и зашагал дальше. Миновав зал, они прошли по череде коридоров и пару минут спустя вышли во внутренний двор. Каким-то чудом сохранившийся пруд в обрамлении идеально гладких камней находился посреди него, рядом с восьмиугольной беседкой, у которой провалилась крыша. Остановившись на берегу, старик сложил печати — и вода разошлась в разные стороны, открыв шиноби находившийся на дне круглый люк.
— Спускайся, — велел старик. — Но только не иди там далеко, жди меня.
Слова были излишни, поэтому Яхико только кивнул и подошёл к люку. Ни ручек, ни каких-либо других приспособлений для открытия видно не было, но когда Яхико коснулся его, металл засветился, по нему поползли линии, сложившиеся в символ клана Узумаки, после чего крышка пропала. Заглянув в образовавшуюся дыру, шиноби увидел лишь тьму и начинавшиеся прямо под краем люка ступени, вбитые прямо в стену шахты.
Оглянувшись на внимательно наблюдавшего за ним старика, получив от него утвердительный кивок, Яхико стал спускаться. Вскоре он почувствовал под ногами твёрдую землю и отошёл в сторону, чтобы не помешать своему спутнику; как только старик спустился в тоннель, люк закрылся, и исчез единственный источник света.
Наконец, незнакомец встал рядом с Яхико; он хлопнул в ладоши — на стенах сами собой зажглись факелы, осветив коридор, ведущий куда-то вдаль.
— Прежде, чем мы пойдём дальше, — проговорил старец, повернувшись к шиноби, — ответь: кто ты такой?
— Меня зовут Яхико, я родом из Амегакуре.
— Откуда в тебе чакра Узумаки?
— Чакра Узумаки?
— Защитный барьер храма пропустил тебя, но он пропускает любого, кто друг нам; враги же, коснувшись его, рассыпаются в прах…
«Так значит, это была проверка!»
— … Однако человек, не обладающей нашей чакрой, не смог бы открыть тот люк. Ты же не из нашего клана, я точно знаю.
— Честное слово, понятия не имею, как это вышло, — признался Яхико. — Видите ли, я много лет был мёртв, а недавно мой друг — тот самый человек, которому сейчас нужна помощь, — воскресил меня.
— Так вот в чём дело, — с пониманием протянул старик и как будто успокоился. — Стало быть, ты друг Нагато.
— Вы знаете Нагато?!
— Я знаю всех членов клана Узумаки.
Игнорируя ошарашенный взгляд спутника, старик пошёл вперёд по коридору, и Яхико вновь последовал за ним. Тоннель был не слишком высок, и Яхико почти касался его потолка головой (а вот какому-нибудь здоровяку вроде Кисаме здесь точно пришлось бы сгибаться в три погибели); подземная дорога то и дело петляла, уходила вниз. Шиноби уже потерял счёт времени, однако старик уверенно вёл его всё дальше и дальше.
Наконец, стены коридора разошлись — и путники оказались в каком-то большом, по ощущениям Яхико, помещении. Его провожатый вновь хлопнул в ладоши, отчего зажглись факелы на стенах зала, потолок которого терялся где-то в вышине.
— Мы глубоко под холмами, — сказал старик, неспешно шагая к центру зала, где находилось мощное дерево.
— Как оно растёт здесь? — спросил Яхико.
— Чакра, — отозвался старик, останавливаясь возле огромного растения.
Подойдя к нему, Яхико смог разглядеть, что внизу кора была совершенно белой, но затем, поднимаясь выше, изменяла цвет. Примерно на уровне глаз шиноби ствол разделялся на два дочерних, у основания светло-серых. Левый ствол, тот, что был тоньше и загибался вбок, оставался серым, насколько Яхико мог судить, до самой вершины. Правый же, толщиной в две третьих всего дерева, тянувшийся ввысь, был цельным совсем немного, а затем тоже делился на два: левый — чёрный, как безлунная ночь, и правый — коричневый; этот коричневый ствол где-то метрах в пяти над землёй снова раздваивался, причём одна из ветвей оставалась коричневой, а другая делалась бордово-красной. Листья на странном дереве были большие, размером с кунай и, насколько хватало взгляда Яхико, сплошь чёрные.
— Что это за дерево? — Яхико не совсем справился с голосом, и он едва заметно дрогнул.
От старика это явно не укрылось.
— У него много имён, — произнёс он, касаясь рукой ствола, — наиболее известное из которых — Древо Прародителей.
— Древо Прародителей?.. — прошептал Яхико, как заворожённый рассматривая растение.
— Слышал ли ты историю о том, как люди обрели чакру?
— Нет.
— Что ж, — старец задумчиво провёл ладонью по коре, а затем заговорил: — В далёкой древности были времена, когда люди не обладали чакрой. Они сражались друг с другом, используя лишь грубую силу, под присмотром своего божества — Шинджу, Божественного Дерева. Однако это было очень равнодушное божество; оно лишь взирало на человечество, даже не пытаясь вмешаться в бесконечные войны и остановить кровопролитие.
Раз в тысячу лет на Дереве созревал плод, напитанный его божественной силой. И вот, когда этот плод созрел, женщина по имени Оцуцуки Кагуя сорвала и вкусила его. В тот момент в ней пробудилась энергия, которую мы сейчас называем чакрой; с её помощью Кагуя остановила войны и стала новой богиней в мире, населённом обычными людьми. Когда же она родила сыновей, оказалось, что эта сила есть и в них.
Оскорблённое Божество было в ярости. Желая покарать Кагую и её род, оно переродилось в Десятихвостого монстра, который стал сеять разрушение на землях людей. Так продолжалось до того момента, пока сыновья Кагуи — Хагоромо и Хамура — не сошлись с Джуби в схватке и не победили его. Хагоромо тогда запечатал чудовище в себе и стал первым джинчурики; этот человек был мудр и могуществен, и в историю он вошёл под именем Рикудо Сеннина.
«Неужели байки про Мудреца Шести Путей, которые рассказывал Джирайя-сенсей, всё-таки правда?» — подумал Яхико, с трудом веря в слова старика, но вместе с тем понимая каким-то шестым чувством, что всё это — истина. А старец тем временем продолжал:
— Рикудо Сеннин основал мир, который мы знаем сейчас; при помощи техники своих глаз — Риннегана — он создал ниндзюцу и стал обучать им людей. Он как никто другой стремился к миру и ради его сохранения разделил Джуби на девять частей, создав девять бидзю, которые существуют и по сей день.
У Хагоромо было два сына: старший, Индра, унаследовавший его силу, и младший, Ашура, унаследовавший волю. Оба мальчика выросли в сильных шиноби — Индра благода