— Зачем мне все эти таблетки?! — возмутилась она, когда Джуго протянул ей пакет с медикаментами. — Что я, по-вашему, какая-нибудь слабачка, которая сама с простудой не справится?!
— Это не простуда, — терпеливо сказал Джуго. — Ты сильно переохладилась, как бы не подхватила воспаление лёгких.
— О чём ты, какое воспаление? — Карин насупилась, но тут же вновь зашлась хриплым кашлем.
— Всё, я придумал, — заявил Суйгецу, наблюдавший за товарищами со стороны. — Джуго, дай мне пакет, — парень передал свёрток, мечник его принял, — а её держи.
— Что?! — разозлилась Карин, но прежде, чем она успела предпринять что-либо для самозащиты, Джуго крепко схватил её со спины, удерживая на месте. Суйгецу тем временем подошёл ближе и, вместе с напарником борясь с сопротивлением куноичи, стал пичкать ту таблетками.
— Как трогательно, — прокомментировал Кисаме, одобрительно скалясь при взгляде на ребят.
— Когда Итачи простужается, ты его тоже так лечишь? — невинно осведомился Орочимару.
Кисаме не ответил ему. Змей не знал и не должен был знать о болезни Итачи.
— О, тут ещё мазь есть! Так, в инструкции написано: втирать в грудь.
— А ну отвали, чёртов извращенец!
— Чего сразу извращенец?! — возмутился Суйгецу. — Я вообще-то о тебе пытаюсь заботиться! Ну ладно, не хочешь, чтобы это делал я, пускай тебя Джуго мажет или кто-нибудь из старших.
— Сама справлюсь! — Карин резко вырвалась, отобрала у него баночку и скрылась в соседней комнате.
Суйгецу проводил её насмешливым взглядом.
— Ишь ты, крик развела, — проговорил он, пожимая плечами. — Ладно, если б было там из-за чего, а так ведь…
— Я всё слышу! — рявкнула через стенку Карин.
Парень демонстративно закатил глаза. Тут раздался стук в дверь, и Кисаме с Орочимару моментально вновь применили Хенге. Джуго пошёл открывать и впустил в номер трёх девушек, принёсших подносы с едой.
— Ура, наконец-то поедим по-человечески! — счастливо воскликнул Суйгецу, быстро перемещаясь к столу и хватаясь за палочки.
— Кто сказал «еда»? — Карин высунулась из-за двери, забывая о гневе.
— Я, — Суйгецу похлопал по месту рядом с собой. — Давай сюда, поешь. Там, глядишь, и грудь вырастет.
— Помолчал бы, идиот, — буркнула Карин, но всё-таки подошла к столу, хотя села между Джуго и Орочимару.
«Пожалуй, это и есть та оживлённость, которой не хватает Яхико в нынешней Акацуки, — подумал Кисаме, усаживаясь рядом с Суйгецу. — Ну, кажись, теперь рыжий будет доволен».
Конечно, Лидер никогда не говорил ему этого прямо, но Кисаме свойственным ему обострённым чутьём ощущал, что атмосфера внутри организации серьёзно беспокоит их воскресшего предводителя. Все в Акацуки были нукенинами до мозга костей — все, кроме Яхико. Он слишком честен и благороден, как уже успел понять мечник, и очень мало подходит для управления группой отступников. Впрочем, больше встать у руля некому, поэтому придётся Яхико как-то справляться с собой. А Кисаме твёрдо намерился помочь ему в этом по мере возможностей — не из каких-нибудь дружеских побуждений, но интереса ради.
«Ведь без Итачи-сана стало так скучно, — подумал он, подцепляя палочками кусок жареного мяса. — Может, помогая Яхико, я смогу немного развеяться».
Глава 12. Новые люди, новые факты
Выйдя из камеры и прикрыв дверь, Яхико невольно улыбнулся. В последние дни Какаши, хоть и продолжал держаться довольно настороженно, всё-таки стал понемногу смягчаться. Он оказался очень интересным собеседником, поэтому Яхико старался каждый день находить хотя бы по полчаса на разговоры с ним, и сегодня шиноби обсуждали Третью мировую войну. Тема эта была выбрана не случайно: Яхико всё ещё не оставлял попыток убедить Какаши, что Четвёртая мировая не за горами, и казалось, что тот постепенно начал проникаться этой мыслью.
Если говорить честно, в Какаши как пленнике уже давно не было надобности, однако Яхико решительно запретил избавляться от него. Из-за этого у Лидера произошла крайне неприятная стычка с Какудзу, настаивавшим на необходимости обменять хладный труп Какаши на деньги, после которой, собственно, Какудзу и ушёл на неопределённое время на свою охоту за головами.
Яхико не мог объяснить, почему для него так важно было сохранить пленнику жизнь. Может, это сострадание, может, не до конца убитая совесть, а может и жалкая попытка компенсировать всё то зло, которое причинила Акацуки миру за прошедшие годы. Нападения на шиноби других стран, захват и убийства джинчурики, гибель Джирайи-сенсея… Всё-таки это и в самом деле было слишком для него.
Вот только главная проблема заключалась в том, что в вопросе дальнейшей судьбы Какаши главу организации не поддерживал никто: Какудзу высказывался резко против дальнейшего содержания коноховца в качестве пленника, Кисаме не прекращал повторять, что Лидер спятил, а Конан тактично молчала, хотя молчание это было скорее неодобрительным. «Я — глава организации, и это моё решение, — в который раз повторил себе Яхико. — Остальным придётся принять его. Но всё же надо бы поскорее что-то решить с Какаши».
А затем его мысли перекинулись на Амегакуре. Зима уже, к счастью, перевалила за середину, и припасов с нынешним уровнем расходов должно было хватить до её конца, но если случится так, что холода продлятся и в марте, придётся изобретать, где раздобыть дополнительную еду. А подобная необходимость вполне могла возникнуть — нынешняя зима была какой-то исключительно лютой, с несвойственными для их климата затяжными морозами. Так что в случае холодной весны скорее всего придётся покупать еду у соседей; Великие-то страны наверняка собрали урожая с запасом, да и более южные мелкие аграрные государства должны были иметь определённые резерв на продажу…
Яхико так углубился в собственные мысли, что далеко не сразу обратил внимание на вызов.
«Я слушаю».
«Что-то ты сегодня долго», — хмыкнул Кисаме.
«У меня голова сейчас забита под завязку, — отозвался Яхико. — Чего ты хотел?»
«Сообщить, что к вечеру мы будем в Аме».
«Отлично, — мысленно кивнул Яхико и, подумав немного, добавил: — Знаешь что, Кисаме, отведи-ка ты ребят в то убежище неподалёку от деревни. Я встречу вас там».
«Умно», — одобрил мечник и прервал связь.
В самом деле, не стоило сразу с ходу приводить потенциальных новичков в штаб; не мешает сначала хотя бы посмотреть на них, прицениться, так сказать. К тому же, Яхико до сих пор не придумал, как ему быть с Орочимару. В предложении Кисаме напасть на Змея и повторно его упокоить определённо было рациональное зерно, однако Яхико уже давно для себя решил, что не станет прибегать к подобным методам. Вот вернётся Нагато к руководству — пускай делает с бывшим предателем, что заблагорассудится, Яхико же рискнёт и даст Саннину второй шанс. Правда, он был не совсем уверен, что стоит сейчас пускать Змея в Амегакуре; вот если бы сразу его как-нибудь красиво на миссию услать…
Конан Яхико обнаружил в большом тренировочном зале на нижнем уровне. Создав из бумаги нескольких львов, она заставляла их атаковать друг друга, а сама тем временем оставалась на расстоянии и критично наблюдала за действием своей техники.
— Здорово получается, — заметил Яхико, подходя к подруге и останавливаясь рядом с ней.
— Недостаточно быстро, — покачала головой Конан, прерывая дзюцу. — Необходимо работать ещё.
Лидер пожал плечами и перевёл тему:
— Кисаме доложил, что к вечеру будет здесь.
— Хорошая новость, — кивнула куноичи, вместе с ним выходя из зала. — Я думаю выделить новичкам помещения на пятом уровне. Там, конечно, уже давно никто не жил и нужно прибраться, но комнаты сухие и тёплые.
— Что-то мне подсказывает, только последний аспект ребят и заинтересует, — не удержавшись, усмехнулся Яхико. — Бедолаги, им пришлось путешествовать в такой мороз. Думаю, в ближайшие дни они просто будут отогреваться.
— А что ты планируешь делать с ними после этого? — поинтересовалась Конан. — Миссий у Акацуки сейчас нет, а ловлю джинчурики ты остановил.
— Я ещё не решил, — честно признался Яхико. — Сперва я хочу проверить, на что в принципе эти ребята способны. После этого посмотрим, как лучше будет использовать их силы; возможно, немного перетасую команды.
— Я бы не советовала ставить кого-то в пару с Какудзу. Кроме Хидана, на мой взгляд, никто не сможет работать с ним.
— Ну, его-то как раз я и не собирался трогать. Пускай своей охотой занимается, пока мозги на место не встанут. А к тому времени, глядишь, мы вытащим Хидана.
— Ты в самом деле хочешь этим заняться? — удивление в тоне Конан в какой-то мере задело его.
— Конечно! — решительно ответил Яхико. — Я не бросаю товарищей, пусть даже они и нукенины.
Конан не ответила, только устало кивнула. Помолчав немного, Яхико серьёзно сказал:
— Первая Акацуки была слишком хорошей, вторая — чересчур плохой. Что ж, теперь стоит попробовать создать нечто среднее.
— Ты готов за это взяться?
— Только до восстановления Нагато в должности. И я вовсе не хочу снова спорить с тобой на эту тему, Конан.
— Как скажешь, — безразлично отозвалась она.
Напарники вошли в просторную комнату, где продолжал существовать, поддерживаемый чакрой из статуи Гедо, их друг. Приблизившись, Конан по привычке опустилась на стул возле кровати Нагато, а Яхико остался стоять, положив руки на плечи куноичи.
— Скоро всё будет хорошо, — пообещал он, глядя на бледное лицо друга. — Если верить словам старика, та куноичи, которую ведёт Кисаме, должна помочь оживить Нагато.
— Надеюсь, он прав, — негромко произнесла Конан, прижимаясь к его руке щекой.
Было около семи часов вечера, когда Кисаме, связавшись с Яхико, не без удовольствия доложил, что он и его подопечные добрались до убежища. После такого сообщения Яхико, рассказав о нём Конан и оставив её присматривать за деревней, поспешил на встречу с, как он надеялся, новыми членами Акацуки.
Когда он выбежал из леса, стал виден дымок, тонкой струйкой поднимавшийся из трубы дома. По всей видимости, шиноби исхитрились-таки растопить ту старую печку, призванную обогревать строение, но давно не использовавшуюся за отсутствием необходимости — пару последних лет члены Акацуки провели в беспрестанных хождениях по другим странам, и не собиралась вся организация вместе уже очень давно. Непроизвольно Яхико вспомнились вечера, когда старый состав Акацуки отдыхал на базе после изнурительных миссий. Тогда время проходило весело, они даже, что уж скрывать, несколько раз напивались до потери пульса, а потом наутро куноичи с Конан во главе громко отчитывали своих товарищей, стонавших и державшихся за головы, клятвенно обещавших, что больше так не будут… Как же давно это было.