— Я знаю, что ты бы сказал, — перебил Итачи, закрывая глаза. — Всегда есть возможность вернуться на правильный путь. Поставил бы в пример меня самого.
— И Саске, и Мадару-саму, — Шисуи подошёл со спины и обнял его за шею, потрепал по волосам, как в шутку делал иногда прежде. От этого действия, рождённого воспоминанием, самоиллюзией, в душе разлилось опасное тепло. — Быть может, этот ход с маской — попытка Обито искупить вину?
— Я не имею права верить в это, Ши. Обито — наш враг, и анализ его действий не должен строиться на вещах, подобных тем, о которых ты сейчас говорил. Никаких скидок на то, что было когда-то.
— Но ведь зачем-то же ты пришёл сюда…
Эти слова всё ещё звучали в его голове, когда Итачи открыл глаза в реальности.
— Хотел бы я знать… — прошептал он.
— Чего? — Кисаме поднял голову от тарелки. Значит, сейчас около шести утра, раз с общей кухни принесли еду.
— Не обращай внимания, — Итачи сел на футоне и с силой провёл ладонями по лицу, приходя в себя. Ощущение Шисуи, веявшее из внутреннего мира, постепенно угасло, и только когда оно исчезло совсем, Итачи встал, сложил футон и собрал волосы в привычный хвост.
За его действиями вернувшийся к завтраку Кисаме наблюдал со скрытым вниманием. Когда Итачи сел напротив него за стол и придвинул к себе вторую тарелку, напарник спросил как бы невзначай:
— Всё думаете об Обито?
— Не могу не думать, — честно ответил Итачи, без особого желания, из необходимости берясь за палочки для еды.
Кисаме передёрнул плечами.
— Много думать вредно, Итачи-сан. Наше с вами дело маленькое: рубить врагов, пока не кончатся или пока Кумо не запросит мира. Если Обито вылезет, схлестнёмся и с ним.
— Ты ведь сможешь отследить, если он появится в зоне доступности?
— Если вылезет из Камуи — да.
На том разговор затух, и напарники доедали в молчании под шелест падающего снега на улице. Судя по всему, метель улеглась — это хорошо для боя.
За парусиновой стенкой раздались нарочно не приглушаемые шаги, а после знакомый голос:
— Итачи-сан, Кисаме-сан, это Шикамару. Можно?
— Заходи, — отозвался Итачи и вместе с напарником повернулся ко входу. — Что случилось, Шикамару-кун?
— Был у Какаши-сенсея, решил зайти, — прежде чем подойти ближе, Шикамару тёплым воздухом из палочки растопил снег, налипший на волосы и одежду. — Не знаю, связывался ли с вами Мадара-сама…
— Нет, — покачал головой Итачи и жестом предложил парню сесть. — Он и Хаширама-сама уже вернулись?
— Несколько часов назад, — ответил Шикамару, заняв место возле него. Теперь, вблизи, Итачи заметил, что он похудел, а под глазами залегли усталые тени. — На том острове они обнаружили храм, где, судя по всему, и базируются Зеро с приспешниками. Там же хранились сосуды с бидзю, захваченными Обито — их доставили в Аме к остальным. Сейчас к храму перенесён большой отряд, прочёсывающий периметр и готовящий засаду.
— Зеро не было в храме, когда пришли Первый и Мадара-сан?
— Ни Зеро, ни Обито. Зато была Кагуя, — Шикамару посмотрел на него с бессильным беспокойством. — Итачи-сан, она действительно захватила тело Хинаты.
Итачи на мгновение прикрыл глаза и мысленно вздохнул — жалел добрую девушку и беспокоился за друга.
— Мадара-сама сражался с ней, — продолжил тем временем Шикамару, — и, как он сам говорит, по чистой случайности активировал портал и забросил Кагую обратно в мир магов.
— Хороша случайность, — заметил Кисаме на грани серьёзности и шутки.
— В теперешнем военном положении для нас так лучше, — негромко произнёс Итачи, — однако не могу сказать того же в отношении наших товарищей, находящихся сейчас в мире волшебников.
— Думаете, тот отряд с ней не справится? — напарник скептично вскинул бровь.
— Ты недооцениваешь её силу, Кисаме.
— Скорее я хорошего мнения о способностях ребят в том отряде. Серьёзно, там же двое бывших Хокаге, Дейдара с Сасори, мелкий джинчурики, ваш братишка…
— Это существо породило Рикудо Сеннина. Управляло Джуби. Обладало Бьякуганом и додзюцу, сочетающим силы Риннегана и Шарингана.
Не став ввязываться в спор, Кисаме пожал плечами. Взяв пустые тарелки, он поднялся из-за стола.
«Прогуляюсь», — коротко сообщил он по мысленной связи. Итачи кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению, и напарник вышел.
Они остались одни, и Итачи перевёл взгляд на Шикамару. Он хмуро смотрел в одну точку, наверняка что-то обдумывая, и нельзя было не почувствовать его напряжение и усталость. «Быть связным при главном штабе непросто», — подумал Учиха, ловя себя на сочувствии и желании как-то помочь. Шикамару — подающий надежды шиноби, полезный Альянсу, хороший стратег, делающий также успехи в освоении магии… Его ученик? Можно ведь так сказать? Итачи быстро моргнул. Многие говорят, что между наставником и учеником образуется прочная связь, однако он сам не познал этого ни в своей первой команде, ни после; для него самым близким к определению «наставник» человеком был Какаши, но это другое. Потому у Итачи не было для подобной ситуации готового шаблона поведения.
Что важнее, имеет ли он вовсе право быть для Шикамару кем-то большим, чем временный семпай, давший определённые знания?
«А ты сам этого хочешь? — вновь зазвучал в подсознании голос Шисуи. — Потому что парню это, кажется, нужно — он ведь пришёл к тебе сам».
Лёгкость, с которой в последние дни друг стал воскресать в его внутреннем мире, пугала. Итачи кашлянул.
— Шикамару-кун, как продвигается реабилитация твоей подруги, Ино?
— Она пришла в себя, спасибо Пятой и Карин, — Шикамару посмотрел на него удивлённо. Впрочем, недовольным вопросом о чём-то не рабочем, а личном он не выглядел, и это обнадёживало. — Она уже достаточно окрепла и помогала Мадаре-саме проверить его способ найти Кагую.
— Его способ?
— Это связано с поиском изнутри сознания следов воздействия на него.
— Вот как, — нейтрально отозвался Итачи, задумавшись. Откуда Мадара взял этот способ? Он, как сам не раз говорил, не является менталистом — здесь же речь идёт о технике весьма тонкой, если Итачи правильно понял. По всей видимости, предок опять начал темнить. Плохо.
Размышлявший о чём-то своём Шикамару невесело усмехнулся.
— Я бы хотел сейчас сыграть в шоги, — признался он. — Или нормально поспать. Не знаю даже, что больше.
— Можем сыграть, если тебя не ждут срочно в штабе, — предложил Итачи дипломатично-осторожно. Он всё ещё сомневался, что стоит, и благодарность в глазах Шикамару его удивила.
— Нет, насколько я знаю. Буду рад сыграть с вами, Итачи-сан.
— Тогда одна партия, — сказал он и распечатал ларец, из которого приманил чарами набор для шоги, а Шикамару тем временем перебрался на место Кисаме напротив него. Расставив фигуры, они начали партию.
Итачи не мог сказать, что ему особенно нравились шоги или же его тянуло в них играть — слишком часто и много стратегий и ходов необходимо было продумывать в реальной жизни. Редкие партии были для него способом скоротать время, но садился играть он только с серьёзными противниками: когда-то давно — с отцом, и научившим игре, в Акацуки — с Нагато или Сасори, теперь — с Шикамару. Они попробовали как-то раз в Аме, и оказалось, что с Шикамару интересно сражаться. Итачи импонировал его стиль мышления, способность наперёд продумывать несколько вариантов развития ситуации, чётко просчитывать ходы с поправкой на предполагаемые действия противника.
Приятно, что в жизни им не нужно быть врагами.
— Я не верю, что вы когда-либо были врагом Конохи, Итачи-сан, — сказал Шикамару, глядя только на доску. — У меня нет доказательств, есть лишь обрывки сведений, сопоставления, ощущения. Я знаю, что некоторые, в том числе Пятая, Наруто, Какаши-сенсей, мой отец, знают о вас больше, чем рядовые шиноби, и это заставляет их вам доверять. Какая-то тайна, связанная, как я подозреваю, с недовольством Учих политикой деревни.
— Это не то, в чём стоит копаться, Шикамару-кун, — произнёс Итачи с предупреждением.
— Знаю, — кивнул он, передвигая серебряного генерала. — Никакие из сведений я не искал нарочно — можно сказать, они нашли меня. И, — он поднял взгляд, так глупо или честно встречаясь взглядом с Учихой, — вам не стоит беспокоиться. Я в это не полезу, Итачи-сан, пока и если вы или Пятая не дадите мне доступ к этой информации. Просто хочу, чтобы вы знали, что врагом я вас не считаю.
Шах и мат.
Итачи мимолётно взглянул на поле, крепче запоминая положение фигур. Для шоги в его доме-хранилище тоже есть отдельная комната.
— Откровенность — плохое качество для шиноби, Шикамару-кун.
— Она может быть действенным ходом, — возразил он.
— Иногда, — отозвался Итачи и стал собирать фигуры. Странно, но он вовсе не чувствовал стыд за проигрыш этому парню, который однозначно теперь убеждён в верности своих выводов; ничуть не хотелось активировать Шаринган и подтереть Наре память. «Я могу себе это позволить?» — спросил себя Итачи, однако прежде, чем нашёл ответ на этот вопрос, снаружи палатки раздался короткий требовательный лай.
Слёгка дёрнув бровями в непонимании, Итачи — и Шикамару за ним — вышел на улицу. Перед их с Кисаме палаткой под медленно падающим в рассветной серости снегом сидел большой пёс — нинкен, причём, если Итачи не ошибался, принадлежавший Хане.
Увидев его, нинкен приблизился и настойчиво мотнул головой, протягивая Учихе две связанные вместе бечёвкой плоские коробочки. Чуть поколебавшись, Итачи взял их, и пёс, напоследок внимательно посмотрев на него, убежал восвояси.
— Это ещё что? — спросил подошёдший к ним Кисаме.
— Не знаю, — ответил Итачи и вдруг заметил записку, прикреплённую к верёвке.
Из штаба пришли новые хитаи для всех шиноби Альянса — передаю тебе и твоему напарнику. За тем, что просил, можешь зайти ко мне в госпиталь.
— Это новые хитаи, — сказал Итачи, спрятав записку в карман. Аккуратно разрезав бечёвку, он протянул одну из коробочек напарнику, а вторую открыл сам и взял в руку совершенно свежий, без единого скола протектор с надписью «Альянс». — Ношение, как я понимаю, обязательно.