Те же сербские или болгарские социал-демократы, с которыми могут сноситься наши отечественные Абрамовичи, представляли собою у себя дома и продолжают представлять в теле своих национальных эмиграций – вредный и разрушительный элемент. Всё, что они обещают и подпишут, само собою, ни в какой мере не, сможет связывать ни короля Петра Югославского, ни того простого крестьянина, который сейчас поет в песнях о времени, «когда к нам вернется наш Пера», где-нибудь в горах или в лесу, где не слышит ухо титовских палачей. Жизненные элементы антибольшевистского движения юго-восточной Европы мы не можем подкупить левизной; она их только оттолкнет, в силу доводов разума и чувства.
Но может быть левые лозунги представляют большую доходчивость для иных стран, захваченных в лапы Сталина?
По поводу Венгрии адмирала Хорти[134] мы знаем, что она по ее конституции считалась монархией, хотя временно и не имела короля. Об ее будущей форме правления решать не наше дело – но трудно поверить, что после большевизма она будет очень лево настроена.
Польша была после Первой мировой войны формально республикой, а на деле большую и лучшую часть времени диктатурой. Мы могли бы, в силу ряда прискорбных исторических фактов, ждать от поляков вражды к России вообще и к царскому режиму в особенности. Для автора этой статьи было весьма приятной неожиданностью убедиться, что среди польских общественных деятелей есть люди с совершенно иным взглядом на вещи.
Из уст одного из таких людей, занимавшего в прошлом видный пост на службе своего государства, мне пришлось, когда, мы обсуждали будущее России и Польши, услышать слова: «Я хотел бы присутствовать в качестве представителя независимой Польши на коронации Великого Князя Владимира Кирилловича». Конечно, с творцами теории Междуморья и иже с ними нам не по пути – пусть с ними беседуют наши предатели России; но подобные течения, лишенные самого элементарного политического здравого смысла, если им дать волю, неизвестно как Россию, а Польшу во всяком случае до добра не доведут.
Ни сколько-нибудь значительной финской эмиграции, ни зарубежного финского правительства еще не существует. Республиканские правительства – далеко не левые – существовали в трех балтийских государствах, Эстонии, Латвии и Литве, и кроме того в Чехословакии. В Чехословакии правительство было обычно даже несколько левее здравого смысла… Но ее исторические интересы тесно связаны с существованием сильной России. Только такая Россия может защитить Чехословакию от угрозы захвата немцами, которая изуродовала историю ее маленького народа и висела над ним то как угроза, то как реальный гнет, в течение всего его существования. Можно поэтому ждать, что в чехословацких кругах рано или поздно появятся течения, которые будут желать видеть в России могучую империю, а не бессильную республику или membra disjecta[135] в виде десятка различных крохотных государств.
Что до трех балтийских республик, для них, вероятно, важен вопрос не столько о политической форме России, сколько об отношении России к их существованию. Монархия, которая бы им гарантировала независимость и поддержку против их западных соседей, их бы, вероятно, устроила лучше, чем республика, которая требовала бы их аннексии. А такие течения, как ни странно, среди наших русских республиканцев есть.
Русские монархисты с успехом могли бы вести работу по сближению русской эмиграции с эмиграциями других стран, захваченных большевиками. Их идеология для них была бы в этом деле не минусом, а плюсом.
И очень жаль, что до сих пор мы так часто оставляем это важное дело группе левых мошенников, которых не хотят слушать и которые бессильны в смысле какой-либо творческой деятельности. Сейчас было бы еще не поздно задуматься надо всем этим, но уже опасно терять время дальше.
Настоящие люди
Я возвращался домой поздно вечером. На душе у меня было скверно. Вероятно, каждому, кому приходилось заниматься политической работой заграницей, знакомы подобные минуты. Ситуация, – часто довольно обычная, – кажется особенно трудной и безнадежной, в глаза кидаются одни неудачи, и испытываешь чувство, что все усилия бесполезны и напрасны. Прибавить к этому, мелкие неприятности эмигрантской жизни, которые почему-то всегда скапливаются все сразу и внезапно обрушиваются на плечи, словно многопудовый груз, – и вы будете иметь картину моего настроения в тот момент, когда я поворачивал ключ в замочной скважине своей комнаты.
Войдя внутрь, я заметил, что на столе что-то белеет. Открыв свет, я увидел большой пакет, плотно заклеенный и снабженный несколькими печатями. Как он мог попасть сюда, при запертой двери и закрытом окне? Но, взглянув на печати, я перестал удивляться. Я знаю, что для людей, которые ставят эти печати, закрытых дверей не бывает. С радостно забившимся сердцем я разорвал несколько слоев толстой, с трудом поддающейся бумаги, и на стол передо мной высыпалась груда разноцветных листков разнообразного формата. Я взял несколько из них.
Это были антибольшевистские прокламации, часть на русском языке, часть – на добром десятке других европейских и азиатских языков.
«Крестьяне, рабочие и казаки! Трудовые интеллигенты!..»
«Patrioti Romani! Fiecare din dumneavoastra poate sa contribue la liberarea tari…[136]
«Non c’è tempo da perdere…»[137]
«Our frst task is to turn the bayonets and sweep the gang of the red criminals of Kremlin…»[138]
«Kowet el rus el thauerein…»
Авторы листовок, которые, впрочем, составлены очень просто и по-деловому, безо всяких литературных ухищрений, знают, к кому они обращаются и к чему они зовут:
«Офицеры и солдаты советской армии! Военморы и летчики! Помните, что момент столкновения СССР с Америкой – это первый сигнал для начала русской национальной революции…»
«Моряки – всегда за свободу! Моряки! С Русскими Революционными Силами против коммунистического рабства и иностранных захватчиков!»
«Лучше умереть в борьбе за свободу России, чем за мировую коммунистическую гегемонию! Лучше умереть с оружием в руках, чем в застенках НКВД и за проволокой концлагерей!»
«Крестьяне, рабочие и казаки! Слушайте нас на волне 32.02 метра 9.369 килоциклов, между 21.20 и 22 часами по зимнему московскому времени 1-го, 10-го и 20-го числа каждого месяца…»
Они знают, что сказать своей аудитории. Здесь нет бездарного сюсюканья и пустой непредрешенческой болтовни.
«Русские люди! Знайте, что заграницей, в вольной стране, живет законный наследник Российского Престола, молодой Великий Князь Владимир Кириллович, правнук Царя-Освободителя. Великий Князь вместе со своими сподвижниками, не покладая рук работает на освобождение Родины от коммунистического крепостного права».
«Наша первая задача: Уничтожить засевшую в Кремле красную гадину! Наша вторая задала: Мощным сокрушающим ударом ликвидировать все шайки политических авантюристов от марксистов-меньшевиков и от разных самостийников до социал-предателей всех мастей, готовящих нашему народу иностранное и новое партийное рабство. Наша третья задача: предупредить каждую попытку иностранных захватчиков нашим всенародным громовым раскатом: «Стой! Куда прешь? Русские земли не для продажи!» «За Россию, мать братской федерации ее народов, свободную от коммунистов, помещиков и иностранных захватчиков»… «За Веру, Царя и Отечество!»
Знают они и что надо сказать иностранцам:
«Il popolo russo deve essere convinto che questa guerra verra condotta contro i suoi oppressori e non contro la Russia!»[139]
И на каждой листовке, гордо раскинув крылья, подымает свои две головы русский орел, словно довольный, что на этот раз он нашел себе гнездо на достойном его поле… Под ним стоят слова, указывающие на составителей обращения: РРС… Русские Революционные Силы…
Как распространяются эти листовки? Я думаю, что я не выдам секретов организации, ценность которой одной превышает, может быть, значение всех остальных эмигрантских партий и объединений вместе взятых, если дам на этот счет некоторые простые объяснения. Балканы и Восточная Европа, занятые ныне большевиками, более двадцати лет после революции были свободными землями, где нашли себе приют тысячи русских эмигрантов. Те из них, которые и тогда уже занимались не пустой болтовней и взаимными склоками, а активной антисоветской борьбой, установили повсюду прочные связи с местными антибольшевиками. Захватив эти страны, Советы сами себе подарили троянского коня. Существующая здесь везде оппозиция против Кремля охотно сотрудничает с русскими антикоммунистами.
По хорошо налаженной тайной дороге тысячи прокламаций и прочего нужного материала непрерывно текут из своих первоисточников в Польшу, Венгрию, Болгарию и оттуда дальше к самому сердцу страны – в Москву, в Ленинград… Это лишь один из путей; есть другие, и даже, более быстрые, но о них было бы неосторожно говорить.
Что до листовок на чужих языках, их распространение вещь относительно легкая. Удивительно только то, что все мы понимаем, как важна пропаганда среди иностранцев, и тем не менее так мало в этом отношении делаем! У РРС, однако, приемы иные, чем у ряда других партий; у них путь от слова до дела идет по прямой – кратчайшим расстоянием между двумя точками. Задумываешься и над другим: в эмиграции всегда так много людей, особенно среди молодежи, которые кричат: «Мы хотим дела, действия! Дайте нам работы, борьбы с ее опасностями и волнениями! Мы не хотим учиться, читать, слушать лекции, полемизировать, выполнять повседневные будничные обязанности пар