Зато, когда дошло до индивидуального первенства, превосходство русских проявилось ясно. Хорошенькая двадцатилетняя студентка с темно-русыми волосами и тонкими нервными чертами лица, москвичка Шура Забелина, оказалась чемпионкой мира, перед молодой немкой Гейди Шмидт и итальянкой Иреной Камбер, которой все спортивные газеты прочили первенство, а на 4-е место снова попала русская Киселева, которой присудили вдобавок особый приз за красоту и правильность ее техники. Русские девушки, закаленные тяжелой советской жизнью, довольно закономерно одержали в данном случае верх над западными, которым не приходится ежедневно преодолевать столько трудностей и испытаний.
Радостным, тем более что никем не ожидавшимся, триумфом, явилась для французов победа и фехтовании на шпагах их земляка Армана Муйяля, внешность которого автоматически вызывает в памяти д’Артаньяна из «Трех мушкетеров». Против него сражались в финале 4 итальянца, один венгр, англичанин Джей, о котором мы уже говорили, и советский фехтовальщик, грузин Цирекидзе, плечистый и тяжеловесный мужчина с проседью в черных усах и волосах. Тонкий, смуглый, жгучий брюнет с тонкими стрелками усов на оливковом лице, Муйяль ухитрился выиграть подряд 6 встреч из 7, и проиграл лишь последнюю, с итальянцем Дельфино. Но в этот момент тридцатидвухлетний полицейский инспектор уже был чемпионом мира, и его поражение не могло ничего изменить. Из итальянцев же, взявших первенство по шпаге по командам, ни один не вышел даже на второе место, доставшееся венгру Бараню: лишь третье место занял один из их компании, Бертинетти.
В фехтовании на эспадронах советская команда поразила всех, выйдя на второе место, с необычайным упорством разбив во втором туре, после неудачного для них обоих случаях начала, сильные команды французов и поляков. Но перед венграми, непревзойденными специалистами боя на саблях, русские оказались беспомощны, как дети, и приняли от них поражение со счетом 9:1.
Однако, в индивидуальных соревнованиях никто из русских не дошел до финала, ни дюжий с топорными чертами Кузнецов, которого французские газеты прозвали «фехтовальщик с лицом боксера», ни высокий, интеллигентный на вид студент Тышлер, ни светловолосый длинный Череповский, ни брюнет в очках Лейтман. Любопытно, что советские спортсмены не были, может быть, единственными русскими на состязаниях: так, мы наблюдали там бой между британцем Олегом Поребским и югославом Александром Васиным, при советском спортсмене Сайчуке в роли арбитра.
Восемь человек участников финала состояли из четырех венгров, – Карпати, Ковач, Менделеньи и Хорват, – двух поляков, – Павловский и Пентковский, – одного француза, – Лефевр, – и одного апатрида – Микла. Этот последний, венгерский политический эмигрант, избравший свободу, казался весьма вероятным кандидатом на первенство мира, хотя он вероятно был одним из старших по возрасту участников состязаний. Маленький, лысый, довольно толстый, он в предшествовавших финалу боях бил одного за другим всех противников, включая непобедимых венгров.
Надо же быть несчастью! В первом же его выступлении в финале, против его соотечественника Ковача, и явно выигрывая, Микла сделал, уклоняясь от атаки противника, громадный скачок назад и свалился с помоста, на котором шел бой, так неудачно, что его пришлось вынести из зала на руках: у него были порваны сухожилия на ноге. Это внесло беспорядок в финал, где победы и поражения венгров между собой сложились так для них невыгодно, что первое место занял поляк Павловский, обогнав Карпати и Менделеньи.
Такого исхода настолько никто не ждал, что устроители даже не припасли пластинки с музыкой польского гимна – а по обычаю полагается после конца матча сыграть национальный гимн нового чемпиона мира: – земляки Павловского исполнили этот гимн устно, и их радость выразилась в том, что они принялись так качать нового чемпиона, что он взлетал под самый потолок.
Этот чемпионат будет, вероятно, в некотором отношении поворотной эпохой в истории фехтования. Советские спортсмены представили на нем изобретенную в СССР рапиру нового образца, позволяющую точно судить о месте укола, обрызгивая куртку противника жидкостью, бесследно испаряющейся затем в несколько секунд. Если такая рапира будет принята везде, это позволит избежать применяющийся теперь на состязаниях способ, при котором фехтовальщики таскают за собой провод, соединенный с электрическим аппаратом, благодаря чему при прикосновении конца рапиры к противнику автоматически зажигается одна из нескольких лампочек, за которыми следят судьи.
Все это, как единодушно соглашаются спортсмены и публика, до последней крайности неэстетично, неудобно, подает повод к массе недоразумений, и стоит весьма дорого. Вот почему, если новая рапира войдет в ход, от этого выиграют все любители фехтования.
Русские школы в Париже
H. Нароков[180] пишет в «Новом Русском Слове», что заграницей существует только суррогат русского образования, «нет ни настоящих учащих, ни постоянных учащихся». Мы не можем судить, и какой мере это применимо к Америке, но в отношении Франции это было бы преувеличением.
Другой журналист из новой эмиграции, Б. Ширяев[181], в запале, критикуя русских эмигрантов во Франции, заявил даже, что «Париж – центр русской денационализации», что уж вовсе не соответствует истине.
На деле, у родителей, которые хотели бы отдать детей в русскую шкалу, в наших местах есть вполне приличный выбор.
В Отей, на окраине Парижа, среди красивых тенистых аллей и парков, расположена Русская гимназия, где учатся вместе и мальчики, и девочки, начиная с детских ясель до аттестата зрелости. Работа в ней сейчас организована так, что проходится вся обязательная программа французских школ, под руководством французских и русских учителей, а, кроме того, каждый день несколько часов посвящено изучению русского языка и литературы, истории и географии России, даже русских архитектуры и искусства.
Если речь идет о мальчиках, у них есть еще возможность поступить в Кадетский корпус в Версале, под Парижем, где они живут всю неделю, возвращаясь домой в субботу и воскресенье. Это вариант, который скорее всего выберут семьи, ценящие традиционное воспитание в стиле старой России.
Другой пансион близ Парижа – организованный орденом иезуитов Интернат Святого Георгия в Медоне, на полпути из Парижа в Версаль, – образцовое учебное заведение с педагогической точки зрении и в смысле культурного уровня, открывающее своим питомцам пути к хорошей карьере в будущем. Злопыхательство о совращении в католичество известных кругов, в данном случае вполне необоснованные: никакого давления в направлении перемены веры на учеников не оказывается. Русский язык здесь проходится в обязательном порядке, и основательно. Для девочек существует параллельный католический Институт Святой Ольги в самом Париже, в районе Пасси.
Таким образом, к услугам русских детей в Париже с его окрестностями – 4 учебных заведения, не говоря о сети четверговых школ, числа которых мы не можем даже подсчитать.
Есть одно русское учреждение типа высшего учебного заведения – православный Богословский Институт, или Духовная Академия, в Париже, на улице Кримэ. К этому следует еще прибавить для полноты картины Русскую консерваторию.
Кроме того, те русские, которые хотели бы специализироваться на преподавании русского языка или на научном его изучении, имеют возможность поступить в парижскую Школу Восточных языков, где русским языком занимается множество иностранцев, или в Сорбонну, где тоже есть соответствующее отделение. Для французов и вообще иностранцев есть еще ряд различных курсов русского языка, который также преподается во многих школах.
Оставляя в стороне учебные заведения, в среде русской молодежи во Франции работают 4 больших организации: Русское Студенческое Движение, скауты, сокола и витязи.
Число русских церквей поистине удивительно; в некоторых районах их столько, сколько вряд ли было бы в чисто русском городе: и каждая из них является центром общественной жизни. При них часто есть библиотеки. Что до таких русских учреждений, как столовые, рестораны, магазины, их было бы уж вовсе немыслимо подсчитать.
Во время зимы и весны, в субботу и воскресенье более или менее всегда, а в другие дни тоже нередко, в городе бывает русский бал или вечеринка, часто несколько сразу; летом функционирует около десятка русских лагерей, на берегу Атлантического океана, в Савойе, на Лазурном побережье.
Лекции, доклады, политические собрания в течение всего года заполняют в газетах столбцы хроники. Даже по одним таким сообщениям можно убедиться, как много во Франции русских политических организаций.
Что до печати, выходит ежемесячный журнал «Возрождение», три раза в неделю газета «Русская Мысль», раз в неделю просоветская газета «Русские Новости»; выходила более года и, кажется, скоро возобновится еженедельная газета «Русское Воскресение». Это далеко не всё, так как есть множество журналов, выходящих печатным способом и на ротаторе, более или менее регулярных, специальных или определенной политической группы. Так, типографским способом издается «Русский Путь» и «Военная Быль».
Хорош «центр денационализации»!
В чем мы должны согласиться с Нароковым, это в том, что русская эмиграция относится с каким-то странным и предосудительным равнодушием как раз к таким учреждениям, которые мы были бы склонны считать за самые важные.
Тогда как огромные деньги растрачиваются более или менее зря, Русская гимназия не получает от эмигрантской общественности никакой поддержки. Приходится удивляться тому, что она работает так успешно скоро уже 30 лет, и успела столько дать русскому обществу за границей. Все недостатки ее работы легко объясняются отсутствием средств; было бы неудивительно, если бы они были куда серьезнее, чем это на деле есть.