щества, дозы и способ их доставления в организм, сейчас определить практически невозможно.
Главное для нас: Владимир погиб примерно за двое суток до обнаружения его тела с вертолета. Или, даже, чуть раньше. Это утро вторника, возможно – ночь с понедельника на вторник, что совпадает с рассказом Жанны о том, что Владимир покинул виллу этой ночью и больше не появлялся.
Я сказал, что слова Жанны – свидетельство ненадежное, хотя бы потому, что на сама мертва.
– Давай разбираться, – откликнулся шеф, откашлялся и втиснулся поглубже в свое кресло.
Мы стали разбираться. Официантка по имени Лайна и наш лейтенант Карир видели Владимира с Жанной в воскресенье. Оба, с разной долей уверенности, узнали его на фото, что почти полностью снимает мое и без того шаткое предположение о том, что Владимир был подменен.
(Примечание. Я не считаю это предположение «шатким». Да, Лоренце бы за Владимира не сошел. Не тот типаж. Но, на вилле жил Виктор. И я его видел в понедельник. А Владимира не видел. Владимир и Виктор внешне немного похожи. Прически разные, но на «Владимире» в воскресенье была бейсболка, эту прическу скрывающая. Рост, вес, манера держаться – все это в пользу возможности подмены. У них общий типаж славянского лица, без каких-то особых примет. Я считаю подмену возможной. Правда мы не знаем, зачем она нужна).
– Ты, кха… не хочешь учитывать данные экспертизы. В воскресенье Владимир не был трупом.
Шефу кажется, что он вернул меня на землю.
– Тем не мнение, – это уже я не вытерпел, – я считаю, что нам надо побеседовать с Виктором. Хотя бы потому, что он последний видел Владимира живым. Впрочем, капитан Ле Гун уже, наверное…
– У капитана Ле Гуна лежит такой же отчет судмедэксперта. Смерть от несчастного случая. Но то, что не интересно Ле Гуну, может быть интересно нам. Так что с Виктором мы поговорим.
– Повод?
– Нам полагается выдать свидетельство о смерти. Получать свидетельство будет дочь покойного Ирина. Как я понял из твоих записей, она – невеста Виктора.
– Да.
– Вот и прекрасно. Кроме того, нам не помешает дополнительное опознание трупа. Виктор был другом покойного, хорошо его знал, пусть опознает.
– И мы повезем его в Ниццу?
– Может быть да. Может быть нет. Решим потом.
Мне кажется, что шеф что-то утаивает от меня. Не факты, а какие-то свои мысли. И я не всегда понимаю, в каком случае он говорит со мной, а в каком – сам с собой. Вот, например, он сообщил мне, что уже отправил запрос в Арль, местной полиции: сообщить все, что они знают о Викторе и его новых владениях.
– Там у меня приятель хороший, капитан Фодела, он все сделает быстро.
Ну, кто бы сомневался. Если ж у нашего лейтенант-колонеля хороший приятель в российской полиции есть, то почему ему не иметь такого в Арле. Или Гренобле.
Мне было поручено созвониться с Виктором и пригласить его приехать в Капдай. Желательно в понедельник.
– Еще, еще, кха, еще…
(Примечание. Вот с кем он сейчас говорит?)
– Еще позвонишь в полицейское управление Ниццы, лейтенанту Фредерику Лернеру, номер телефон я тебе сейчас дам. Попросишь его, от моего имени, проверить биллинги тех человек: Жанны, Виктора и Ирины. Период: с субботы по среду.
– А что нам дадут биллинги Ирины?
– А тебе не интересно, кха, где она была на выходных?
– В Провансе, готовилась встретить Виктора.
– Это она так говорит.
– Не только она, еще и Жанна мне об этом говорила.
– А ты ведь всегда веришь женщинам, да, су-лейтенант?
На что это он намекает? Он все же разговаривал с отцом? Или ему что-то наплели в полицейском управлении Марселя? Сидит, уткнувшись в бумажки и лишь раз на меня глазом сверкнул. Вот сейчас, когда про женщин сказал. Если что-то ему и известно, то совсем не время и не место…
Да. Я отвлекся. Биллинги я конечно запрошу. Мне и самому интересно стало.
Самое главное: лейтенант-колонель разрешил мне поискать Лоренце. Неофициально, конечно. Кейс «Жанна», как он выразился «слабо наполнен». Если мне удастся найти Лоренце, то многое может быть разъяснено. И пока у меня есть время до встречи с Вероник…
10.49. Там же.
Запрос на экспертизу биллингов четырех обитателей виллы «Палома» (включая временного – Виктора) отправлен. Обещают полный отчет через пару часов. Еще я связался с капитаном Риволаном. Ему в жандармерии сподручней выяснить, были ли отмечены на камерах слежения автомобили наших русских. И поскольку проверка по факту смерти проводится в рамках взаимодействия местной полиции и жандармерии и (главное) с моим шефом у него, видимо, хорошие отношения, Риволан живо откликнулся. Он обещал все выяснить и, если будут какие-то данные, прислать их вечером или, в крайнем случае – завтра. А с Риволаном можно сотрудничать. Это плюс – на будущее.
11. 33. Там же.
Состоялся телефонный разговор Виктором Agapkin. Он сказал, что первую согласную в его фамилии надо произносить пожестче: «g». «G»! Как «gaz» – очень русское слово. И как французское «gaffe».39
Хорошо. Это выяснили.
Я спросил как давно он прибыл во Францию. Он ответил, что прилетел в пятницу 5 сентября, рейсом аэрофлота, в 21.05. Его встретил Владимир Андрейчиков и привез к себе на Виллу, где Виктор оставил свою машину, улетая из Франции прошлый раз. Оттуда он уехал «к себе» в Прованс рано утром в понедельник.
Я попытался ему рассказать о теперешних событиях на вилле «Палома» и вокруг них. Он меня прервал, сказ, что знает в общих чертах. Ему звонила Ирина и все рассказала. Спросил, чем он может помочь.
Я ему сказал, что при выдаче документов о смерти нам не помешало бы провести еще одну процедуру опознания. Есть свидетельство Ирины. Мы могли бы привлечь к этому домоправительницу виллы «Палома», но она женщина пожилая, может и не захотеть, чтобы ее привлекали к делу о смерти, пусть и в качестве свидетеля. А он, пусть не родственник, но друг семьи…
Он опять ответил очень быстро, сказав, что, конечно же, явится на опознание, как только сможет.
Кстати, беседовали мы по-французски. Виктор говорил, конечно, с ужасным акцентом, но довольно бойко. В нескольких случаях он не мог подобрать необходимый оборот и заменял его английским. И только пару раз применил русские выражения, значение которых не мог передать ни на одном языке. Так что проблем с пониманием почти не возникло.
Я только однажды, опасаясь, что неправильно его понял, попросил объяснить это «как сможет». И тут выяснилось очень интересное обстоятельство. Оказывается, утром, во вторник, Виктор заснул за рулем, и, немного не доезжая до Арля, врезался в дерево. Два дня он провел в местной больнице. Врачи опасались возможных травм, связанных сотрясением мозга, но все обошлось. Больше всего пострадала рука: ее защемило, при выпадении подушки безопасности.
– Поэтому я еще не в Капдае, – так он сказал, поясняя, что давно должен был приехать, поддержать Ирину в ее горе. Но врачи просили его воздержаться от поездок еще один-два дня.
У меня появился прекрасный повод расспросить Виктора о событиях той ночи, когда пропал Владимир. Я напомнил Виктору, что приезжал на виллу «Палома» и мы с ним перемолвились парой слов. Мне показалось, что он даже обрадовался, что имеет дело со знакомым человеком. Для русских, как я понял, это вообще очень важно, вести дела со знакомыми людьми. У него даже голос стал как-то мягче. Исчезла напряженность, которая чувствовалась с первых минут разговора. Поменьше стало командирских интонаций.
Я постарался закрепить эту нашу случайную «дружбу» рассказав, что это именно я был при осмотре тел Жанны и Владимира, подвозил Ирину и разговаривал с ней на яхте. Мне кажется, я сумел расположить Виктора к себе. А потому я решил его спросить его о том, что же случилось той ночью, после того, как я покинул виллу.
Виктор не стал мяться и сказал прямо, что Владимира, «zaneslo», как это часто бывало, после двух трех бокалов.
(Примечание. Глагол «zanesti» многозначен. Я проверил, сейчас, по словарю. Есть такое значение: заносит, то есть засыпает со всех сторон. Чем заносит? Снегом, конечно. Это же русское слово. А с другой стороны, может быть и такое значение – окружить со всех сторон подарками. Причем, не кого-нибудь, а чиновника, от которого зависит важное для тебя решение. В общем, что есть что-то от круга, резкой смены направления. Поэтому, Владимиру, наверное, больше всего подходит выражение «заносить автомобиль». Это когда скользко на дороге и автомобиль, помимо воли водителя, начинает двигаться в сторону и как бы по кругу.)
Так я понял или не так, потом надо будет уточнить. Но Владимир той ночью заявил, что не может оставаться в доме, он хочет проехаться. У него, кстати «Mercedes-Benz SLS AMG» Rodster прошлого года. Так что если уж занесет, то занесет! Виктор, видя, в каком состоянии его друг, уговорил его проехаться на своей машине (BMV-4 Кабриолет), в качестве пассажира. Они выехали в сторону Монако и Владимир было задремал. Но ненадолго. Раскрыв глаза, как раз к тому времени, когда они въехали в Монте-Карло, он потребовал, чтобы Виктор отвез его в казино, но тому удалось отговорить друга. Они добрались до порта, где вышли поразмять ноги. Закурили. Владимир пил из захваченной с собой бутылки. Виктор, по его словам, отказался. Он хотел отвезти друга обратно на виллу. У них с Ириной было обговорено, что не позже вторника он будет в Арле, в совсем новом доме. И хотелось выехать с утра пораньше. Но с Владимиром справиться было трудно. Его все время тянул то в одну сторону, то в другую. Чуть не забрался на какую-то яхту. По канату. Потом, заявил, что будет плавать, прямо здесь в порту. И никак его нельзя было уговорить вернуться на виллу, к жене.
– Надоела мне она! – Вот что он повторил не один раз.
Я сейчас пытаюсь своими словами (исправляя неизбежные стилистические неточности и повторы) изложить то, что мне поведал мой собеседник. Картинка эта, мне лично, кажется несколько карикатурной. Владимир тут – совсем не владеющий собой человек, чрезвычайно напоминающий мистера Хайда.