- Пос-с-смотри на меня, С-с-салли, - приказал лацерт.
Но сил даже на это не осталось, веки стали такими тяжелыми, что я с трудом держала их открытыми.
Лацерт за подбородок приподнял к себе мое лицом, впиваясь взглядом черных глаз.
- С-с-салли, что с тобой? Отвечай.
Разлепив сухие губы, прошептала:
- Не знаю.
Да, я не знала, что со мной.
- Ты дрожишь, - поделился наблюдениями лацерт.
Я улыбнулась, закрывая глаза. Смотреть я была уже не способна.
- С-с-салли, - встревоженно позвал Шейх, легко поднимая меня на руки.
Я же словно провалилась во тьму. Она была липкая и вязкая. Не отпускала, неприятно оплетая все сильнее. Шейх осторожно опустил меня на кровать. Холодные простыни вызвали судорогу во всем тебе.
Я слышала, как звал меня лацерт, как он ходил по комнате, раздавая команды. Жаль, не видела. Ведь он был встревожен, хотелось бы на это посмотреть. А потом я услышала, как вошел еще кто-то и не один. Я чувствовала прикосновения горячих рук, от которых вздрагивала каждый раз. Прикосновения обжигали.
А потом среди гомона чужих голосов я услышала дядю. Он тоже был здесь и пытался понять, что со мной. Укол в руку заставил ослепнуть от боли.
Я цеплялась за нее, ту единственную, которая не давала скатиться в беспамятство.
- С-с-салли, - шептал Шейх, ласково гладя по волосам.
От звука его голоса становилось спокойно, а размеренные поглаживания убаюкивали.
- Истощение, - сказал дядя где-то совсем близко. – Как вы могли ее довести до такого состояния? Вы мне обещали, что с ней будет все хорошо. Что будете оберегать ее, а сами…
- Она недавно прос-с-снулас-с-сь, - остановил поток обвинений в свой адрес Шейх. - Я не ус-с-спел ее накормить.
- Какое кормить! – вспылил родственник. – Никакого мяса и тяжелой пищи, только каши.
Я не выдержала и скривилась:
- Фу, не хочу кашу.
- Жива! – с облегчением выдохнул дядя.
Он явно склонился надо мной, обдавая родным запахом и незабываемым ароматом медикаментов.
- Детка, только каши, хотя бы день. Ты хоть помнишь, когда последний раз ела.
- На корабле, - ответила и попыталась открыть глаза.
Дрожь постепенно отпускала тело. Свет казался нестерпимо ярким, но глаза привыкали к нему, и я смогла различать мужчин.
- Убить себя решила? – недовольно ворчал дядя, всматриваясь мне в глаза.
Выглядел он намного лучше, чем я. Раскрасневшийся, чистые волосы, чуть завиваясь, обрамляли серьезное лицо, красиво серебрились на свету. Он словно помолодел или просто выспался. Я улыбнулась родственнику, сжимая его руку.
Лацерт сидел рядом на кровати и внимательно следил за мной, переводя взгляд с меня на дядю и опять на меня.
Мне не нравилось это пристальное внимание. Мне вообще не понравилось, что все самые близкие люди оказались в плену у лацертов. Нужно как-то выбираться отсюда втроем, а это сложно.
- Тебе легче, детка? – обеспокоенно спросил дядя, привлекая мое внимание.
Прислушиваясь к себе, удивилась абсолютному спокойствию. Странное опустошение, словно выкачали все эмоции. Даже удивиться толком не могла.
- Почему я ничего не чувствую? – решила уточнить, ведь такое состояние ненормально.
Поглаживания лацерта не вызывали во мне ничего, даже язык его уже не раздражал.
- Успокоительное, - сразу ответил дядя Майкл. – Часа два будет действовать, а потом придется думать. Может, снотворное дам.
- Зачем? – переспросила.
Что-то мне не договаривают и ведут себя все вокруг меня очень напряженно, словно я больная.
- Детка, у тебя стресс, - выждав несколько секунд, дядя дал мне осознать, в каком состоянии я нахожусь, и лишь потом продолжил. - Ты была на грани нервного срыва.
- Не помню, - засомневалась, подозрительно взглянув на Шейха.
Лацерт тепло улыбался, и мне было непонятно, что он при этом думал. Ведь без него тут точно не обошлось.
- Я опять что-то забыла? – попыталась вывести его на откровенный разговор.
- Ты не вс-с-сё вс-с-спомнила, - лаконично поправил меня Шейх.
То, что не стал отмалчиваться – это хорошо. Меня подкупала его честность, но до конца он никогда не договаривал, давая самой догадаться.
- И что я еще должна вспомнить? – я не надеялась, что Шейх все сразу мне выложит, преподнесет мои забытые воспоминания на подносе, но попробовать стоило.
- Что вы с ней сделали? – набросился на лацерта дядя Майкл, хватая врага за грудки. – Мразь, хватит ее гипнотизировать! Она не марионетка. Ты обещал мне!
Мне вдруг очень стала интересна суть их договора. Было ясно, что Шейх и его использовал, узнать бы как. Родственник сам не признается, можно было даже не пытаться его расколоть, а вот лацерт… С ним можно было бы пообщаться. Я думаю, он ответит на мои вопросы, только опять не всю правду. Но и той части, что он даст, будет достаточно, чтобы проанализировать ситуацию.
- Я не нарушил договор, - спокойно возразил Шейх, легко отцепляя дядины пальцы от своей туники. - Прос-с-сто организм ее с-с-сам отгораживаетс-с-ся от правды. Защитная реакция. Она вс-с-спомнит. Вс-с-сему с-с-свое время.
Повернувшись к родственнику лицом, обратилась к нему с вопросом:
- Дядя, что я еще сделала, кроме того что убила отца и сдала корабль?
Я не беспокоилась, нет. Во мне все чувства спали. Я просто по привычке понимала, что должна ощущать тревогу. Ответ на свой вопрос ждала, надеясь, что страшнее того что уже совершила, я сделать не могла.
- Это ты нас сдала? – дядя был в шоке.
Он даже отшатнулся от меня. Я хорошо знала дядю Майкла. Сейчас он боролся с собой. Он искал оправдания моим поступкам и, судя по отмирающему лицу и нахмуренным бровям, находил. Родственнику хватило нескольких минут, чтобы взять себя в руки. Его взгляд наполнился гневом и воззрился на безмятежно улыбающегося мне Шейха.
- С-с-салли, ты вс-с-спомнишь, - повторил лацерт, а я кивнула в ответ.
Конечно, вспомню. Лучше для него же, чтобы я никогда не выбралась из этой странной апатии. Я не хотела, но знала, просто так это ему не спущу с рук. Осмотрев комнату, приметила увесистый стул, странной продолговатой формы вазу. Если этого будет мало, то еще можно просто задушить подушкой.
Мой взгляд блуждал по серому лицу лацерта, раз за разом возвращаясь к его губам. Улыбка у Шейха была очень теплой. Какое лицемерие. А ведь и не скажешь, что он способен порабощать сознания других.
- Какой сегодня день? – этот вопрос я адресовала родственнику.
- Десятое февраля, - с готовностью ответил дядя, поборов в себе неприязнь ко мне.
Лацерт кивнул головой, подтверждая слова родственника. Последний день, который я помнила, был шестое февраля.
- Вроде провалов во времени нет, - засомневалась я, но Шейх развеял надежду.
- Вс-с-спомнишь.
Иногда мне кажется, что лацерт играет. Я его кукла, как и все, кто его окружает. Он приказывает соотечественникам. На равных общается с дядей. А со мной слишком мягок. Ему нравится эта игра, он наслаждается своей ролью. Как отец любил играть в живых солдатиков.
- Шейх, война ведь еще идет, ты нас отпустишь домой? – поинтересовалась у лацерта, рука которого никак не желала останавливаться. Она играла с моими волосами, чертила легкую линию по щеке вниз до подбородка. Приятно. Меня так только дядя и гладил в детстве.
- Нет, - тихо прошептал Шейх. Но я его услышала.
Ответ не удивил, хотя я вздрогнула. Все же надеялась, что у нас есть возможность вернуться. Это мне на родине кроме расстрела ничего не светит, а у Кэс за линией фронта Брэд. Да и дядя очень важный человек. У него есть шанс вернуть прежнюю жизнь.
- Детка, просто нам туда дорога заказана. Сама знаешь, что будет с нами, если вернемся из плена, - возразил родственник.
Да, я знала, но после допроса все ведь выяснится, что они-то ни при чем. Что во всем виноват лацерт.
- Там нас расстреляют, Салли, - обрисовал перспективы нашего будущего дядя.
Возможно, он был прав, но я верила, что у него бы получилось доказать, что вины на нас нет. Очень удивилась, что дядя уже всё решил для себя. Он собирался оставаться у лацертов, у врагов.
- А что мы здесь будем делать? – поинтересовалась и вновь обратила свой взор на Шейха.
Ведь он уже все спланировал, все продумал. Мы играет в те роли, которые он нам выделил. Свою я боюсь узнать. Как и то, что он придумал для меня. Я чувствовала, что моя партия еще не до конца сыграна. Он что-то хочет от меня. Я нужна ему. Осталось узнать зачем.
- Жить, - прошелестел тихий голос Шейха.
Я усмехнулась. Какая издевка. Жить запертыми в клетке, когда вокруг столько врагов. Я помню взгляды встреченных лацертов, они были весьма недовольны, что видят меня. И может даже мечтали отыграться за своих. Шейх предлагал жить в постоянном страхе, что тебе могут подарить нож в спину.
- Этого мало, - мой безразличный голос раздражал, но по-другому я пока не могла говорить.
Апатия не отпускала. Наоборот, волнами накрывала, отчего хотелось свернуться калачиком и спрятаться под одеялом от жесткой реальности.
- Жить нормальной полноценной жизнью, - поправился Шейх, чуть наклоняясь надо мной.
Он сидел так близко, что я видела каждую чешуйку на его лице.
Жить! Шутником оказался мой кровный враг. Жить с таким грузом на душе никто не может. Я точно не смогу и прекрасно это осознавала.
- Не верю, - ответила лацерту.
Дядя был очень чутким человеком и отметил мое настроение.
- Салли, не заводись. Работа найдется каждому. Я уже помогаю в госпитале.
Он хотел меня успокоить, вот только эффект оказался обратным. Он работал, лечил лацертов, которые убивали наших ребят. Дядя предал нас, землян. Но не так как я, по принуждению, а сам, добровольно. Или нет. Взамен на… мою жизнь?
- Зачем? – всхлипнув, вопрошала я у дяди.
Зачем надо было идти на такие жертвы ради меня. Зачем? Я все равно потеряна. Я не смогу жить после того, как отомщу Шейху.